Экстрасенс разбушевался - Анатолий Дроздов

– Накормим, – пообещал Кержаков и вызвал из приемной помощника.

* * *

В Белый дом я проник без проблем. Показал паспорт, объявил, что я врач и хочу быть полезным защитникам демократии. Пропустили, предложив направиться в штаб – там скажут, чем заняться. В штаб я не пошел – нафиг сдался, мне нужен глава охраны президента. Только через него можно выйти на Ельцина.

Кержаков был занят, я подумал и пошел болтаться по коридорам. Редкий шанс стать участником исторического события, будет о чем рассказать детям. В Белом доме царил бардак. Люди бегали по зданию, собирались кучками в углах, обсуждая слухи. Тех бродило множество. Даже комментировать не буду. «Нам идет на помощь ВДВ, авиация разбомбит танки в городе, если те не уберутся из Москвы». Ну, и прочий бред. С собой я притащил два блока сигарет «Мальборо». Угощал ими милиционеров и добровольцев с «Ксюхами»[75], рассказывал, что прилетел из Аргентины, дабы поддержать законно избранную власть России. В доказательство предъявлял аргентинский паспорт. Мне улыбались, даже обнимали, а с одним из добровольцев – его звали Вася, даже тяпнули по сто граммов, закусив шоколадкой из моих запасов. Водка нашлась у собутыльника.

– А не сфотографироваться ли нам на память? – предложил я Васе. – У меня камера есть.

Он откликнулся с энтузиазмом. Мы вышли в коридор, где я снял Васю с автоматом, а потом попросил сфотографировать и меня. Взял у него «Ксюху», встал к окну и сделал вид, что целюсь в кого-то снаружи. Вася щелкнул затвором «Никона».

– Постойте так! – внезапно попросил кто-то.

Повернул голову – знакомое лицо. Сергей Медведев[76], совсем еще молодой. Рядом – оператор с камерой. Интересно. Насколько помню, Съемочная группа Медведева оказалась близ Белого дома во второй половине дня[77]. Здесь он прибыл раньше.

Почему бы не помочь хорошему человеку? С минуту я рьяно изображал отважного защитника Белого дома, который бдит на посту, выцеливая за окном коварных гэкачэпистов.

– Миша из Аргентины прилетел, – сдал меня Вася, после того как Медведев скомандовал: «Стоп». – Демократию в России защищать.

Глаза у журналиста вспыхнули, и мне пришлось дать короткое интервью. Рассказал, как и почему оказался в Аргентине, сообщил, что прибыл на конгресс соотечественников, но, услыхав об путче, отправился в Белый дом вступиться за свободу. По лицу Медведева было видно, что попал в масть. Ну, так сам журналист, хорошо знаю, что нравится коллегам.

– Жаль не покажут, – вздохнул Медведев после того, как я смолк. – Пропадет такой материал!

– Покажут, – успокоил его я. – Через день-другой ГКЧП конец, этот репортаж тебе зачтется. Большим человеком станешь.

Мы с ним как-то сходу перешли на «ты». Ну, так журналисты и почти ровесники. Закорешались, словом. Благодаря чему стал свидетелем легендарного выступления Ельцина на танке. Нас туда позвали. Говорил Ельцин правильно, но на танк взбирался тяжело. Соратники втащили. Со здоровьем у Бориса Николаевича неладно. Ну, так сколько нервов сжег в борьбе с Горбачевым. Добавьте алкоголь… Медведев с оператором умчались в Останкино, я вернулся в Белый дом. Пропустили без вопросов, даже паспорт не спросили – примелькался. Для того шустрил.

Ближе к вечеру получилось встретиться с Кержаковым. Удалось его заинтересовать. Для начала меня отвели в цокольный этаж, где вкусно и сытно накормили. Даже выпить предложили – отказался. Хорошо живет начальство в осажденном Белом доме! За столами разглядел знакомые лица. Гавриил Попов, нынешний мэр Москвы, его заместитель Лужков, а еще Бурбулис с Шахраем. Чубайса с Гайдаром не заметил, не то б не удержался: организовал бы по инфаркту на душу населения. Не получится. Чубайс в Питере у Собчака, а Гайдар неизвестно где. Не слыхал, чтобы он в дни путча был в Белом доме.

Сытого меня отвели в чью-то приемную с закрытым кабинетом, где я кантовался до позднего вечера. Посмотрел по телевизору «Лебединое озеро» – хорошо танцуют. Нравится мне этот балет, жаль, что приходится ждать чьих-то похорон или путча, чтобы приобщиться к великому[78]. Сарказм, если кто не понял. Дождался программы «Время». Сюжет Медведева показали. В прошлом тоже было. Только в этот раз в кадре оказался и целитель Мурашко с автоматом. Весь из себя суровый и грозный.

– Я человек самой мирной профессии – исцеляю деток от ДЦП, слепоты и других болезней, – сообщил он в камеру. – В Москву прилетел на конгресс соотечественников из Аргентины. Услыхав о путче, прибыл в Белый дом защищать свободу и демократию. И таких, как я, здесь много. Если нужно костьми ляжем, но они не пройдут. Но пассаран! – целитель потряс «Ксюхой». – Патрия о муэрте! Венсеремос! Родина или смерть! Мы победим!

Красиво получилось, самому понравилось. Я хотел дождаться знаменитой пресс-конференции путчистов, посмотреть еще раз на трясущиеся руки Янаева – не вышло. За мной пришли и отвели к Ельцину. Бориса Николаевича я застал лежащим на диване в кабинете. Возле него хлопотал врач в белом халате.

– Сердце прихватило, – пояснил мне на ухо Кержаков. Он меня и привел. – Врач настаивает на госпитализации, но Борис Николаевич отказывается. Сможете помочь?

– Запросто, – сказал я и подошел к дивану.

– А, экстрасенс, – слабым голосом встретил мое появление Ельцин. – Видел твое выступление по телевизору. Молодец! Алексей говорит: президента Аргентины исцелил. Может, мне поможешь? А то тут в больницу тащат, – он бросил недовольный взгляд на врача. – А туда нельзя.

– Помогу, – сказал я и положил ладонь ему в разрез расстегнутой рубашки. – Да, – принял озабоченный вид, – не бережете вы себя, Борис Николаевич. Сердечко-то изношено. Ничего, не с таким справлялись. Полежите смирно.

Что у нас? Артериосклероз сосудов, причем давний. Сердце круглое, но еще не дряблое, хотя уже напоминает мешок. Миокард на издыхании, кровь качает плохо. Как он дотянул с таким диагнозом до 1996 года, когда, наконец, решился на операцию? Упрямый мужик. Ладно работаем. Для начала сосуды…

Я простоял над Ельциным долго, даже спина затекла. Но справился. До конца не исцелил – из старухи целку не сделаешь, как говорят в народе, но в порядок органы привел. Лет десять проживет.

– Все! – я разогнулся и отступил в сторону. Ельцин тут же сел на диване.