Лето в Провансе - Люси Колман

– Теперь, при Пирсе, я бы сказала, что да, возможно. Но я не уверена, что Нико этого хочет, Изабель. Недавно он рассказывал мне о своем детстве, о вещах, которые ему лучше бы забыть. Возвращение может снова разбередить старые раны.

– Похоже, вы его понимаете. Я настаиваю не просто так, Ферн. Я только ради этого сюда и приехала, но ему я в этом не признаюсь. У меня много состоятельных клиентов. Когда такие люди покупают картину какого-то художника, по рынку бежит рябь. Это посылает правильный сигнал. В прошлом Нико был очень осмотрительным, но теперь это его сдерживает. У нас есть своя история, я по дружбе немало в него вложила. Но бизнес есть бизнес, мне нужно, чтобы он развернулся.

Я ее понимаю. Ее тревожит, что его радует только напряженная работа и не интересует не менее важная задача – сделать себе узнаваемое имя. Знай она об отчаянии его отца, этого разговора могло бы не быть. Я не знаю, насколько крепки их отношения, но в любом случае больше ничего не могу ей сказать – это их дело.

– Вряд ли я смогу на него повлиять, но я скажу ему, что считаю это хорошей идеей. Это так и есть, по ряду причин. И не в последнюю очередь из-за пользы смены обстановки. Ему пора получить заслуженное признание людей, которых он уважает. Я посоветую ему отойти в сторону и позволить его команде доказать, что они со всем справятся сами.

– Хорошо, мы мыслим одинаково. Я хочу только того, что будет лучше для него. Подозреваю, вы тоже.

Я стараюсь не реагировать на полный значения взгляд Изабель и отвечаю всего лишь вежливым кивком.

29. Чувство облегчения

Немного погодя Нико вспоминает о своей гостье. Я пересаживаюсь. Вскоре появляется Келли, очень довольная собой.

– У меня новости, – тихо сообщает она и указывает кивком в сторону кухни. Потом распахивает дверь и озирается, чтобы убедиться, что нас никто не слышит. – Я говорила с Пирсом и Сеаной. «Пристанище» оплатит мне кое-какие курсы. Первые – кристаллотерапия, по интернету. Если я получу диплом, то меня отправят в Вимре, на побережье, на первый модуль подготовки по «рейки». Здорово, да?

Вижу, она в восторге. Не могу не думать о том, поставила ли она в известность родителей. При всем своем беспокойстве за дочь они так и не соизволили взглянуть собственными глазами на обстановку, в которой та находится. Но в любом случае, она здесь счастлива.

– Чудесная новость, Келли, ты это заслужила. Страшно за тебя рада! – Я обнимаю ее, она приплясывает на месте.

– Тейлор тоже так считает. Когда мы закроемся на три недели в следующее Рождество, он поедет домой. Он попросил меня поехать с ним, я согласилась.

Девять месяцев – немалый срок, но у меня в отношении этой пары хорошее чувство. Возраст – не более чем цифра. В их конкретном случае их сравнял тяжелый жизненный опыт.

Она вдруг хохочет, не сумев сдержать возбуждение:

– Когда я сообщу родителям, они с ума сойдут. Ну и ладно. Мое будущее здесь, Ферн, теперь я это знаю.

Тут в двери появляется голова Тейлора, он адресует мне улыбку:

– Привет, Ферн! Келли, я подумал, может, нам взять гитары и побренчать?

Она строит виноватую гримасу:

– Ой, я совсем забыла, прости! Еще поболтаем, Ферн! – Келли вылетает в дверь, оставив меня радоваться за нее в одиночестве.

Чудесно наблюдать, как она расцветает, обретает уверенность в себе, веру в свои силы. Когда с хорошими людьми происходят хорошие события, на сердце становится тепло-тепло. У Пирса все получается, и я только сейчас начинаю понимать, зачем Нико пригласил его в команду.

Нико ценит возможность поработать в мастерской, но нельзя запираться от людей. Изоляция – наихудший его страх: чувствую, он усматривает в этом общее со своим отцом, некое сползание в саморазрушительное состояние, которое, как ни печально, часто сопровождает крупные таланты.

Творческий темперамент заставляет художника чувствовать все преувеличенно. Это может не проявляться в поступках, но я часто улавливаю это в его взгляде. Он долго не расстается с воспоминаниями, старыми обидами; наряду с колоссальной силой и твердой волей ему присуща душевная хрупкость. Она залегает близко к поверхности, никогда не покидает его и грозит утянуть на дно. Таковы противоположные стороны человека, так старающегося сохранить равновесие.

Я возвращаюсь в гостиную и ищу его, но напрасно. Изабель тоже не видать. Мне не до праздной болтовни, поэтому я прощаюсь со всеми и поднимаюсь в мастерскую. Там темно, я зажигаю свет и улыбаюсь. Люблю эту комнату.

Сменив свитер на растянутую майку, я разглядываю ее. Каждое пятно на ней – как орден почета. Я не показала Изабель холсты, которые никогда не увидят дневного счета. Свернутые в трубки, они ждут в глубине шкафа, чтобы я забрала их домой как важные напоминания об этом путешествии. О днях отчаяния, о терпеливых наставлениях Нико, удерживавших меня от падения в ямы ученичества. С одной стороны, это мои сокровища, этапы моего пути, а с другой – они напоминают, что совершенству нет предела. Здесь, в мастерской, я поняла, что живопись всегда была моим предназначением, и стала подписывать свои холсты.

Нико входит, когда я уже принимаюсь за уборку. На часах полвторого ночи: я потрудилась на славу.

Я смотрю на него, гадая, где он пропадал. Вид у него не усталый, а даже энергичный.

– Изабель ушла спать. Она уезжает рано утром. – Почему-то у него виноватый тон.

– Уже не будете работать? – спрашиваю я.

– Нет, просто увидел свет и зашел проверить, как ваши дела.

Я смотрю на кисть, которую вытираю тряпкой, и избегаю его взгляда.

– Лучше все ей расскажите, Нико. Она пытается помочь вам подняться на следующий уровень, но встречает ваше сопротивление. Ее преданность вам входит в конфликт с ее деловой жилкой. Если продолжите держать ее в неведении, толку не будет. Ваш долг – открыть ей карты.

Я поднимаю на него глаза и вижу, что он повесил голову.

– Знаю, вы правы. Я столько лет жил в страхе, что теперь не могу от него избавиться. Я еще не готов все ей рассказать, но все-таки подумаю об этом в поездке в Севилью этим летом.

Иногда он бывает таким упрямым!

– Нико, она еще здесь, это нужно сделать лицом к лицу. Нельзя ждать еще три-четыре месяца. За это время много чего может произойти, Изабель будет для вас стараться, выстраивать вашу репутацию, пропагандировать ваше имя. Она пускает в ход все, что можно, а вы в ответ должны сообщить ей правду. Когда она все поймет…

У него вспыхивают глаза.

– Никто не понимает! Я тяжело работал на отца Изабель в их хозяйстве, так я зарабатывал на необходимое мне для занятий живописью. Я помогал их садовнику: осенью греб листья, летом обрывал отцветшие цветы. Она знала о