Девять принцев Амбера. Ружья Авалона - Роджер Желязны

дозора мы узнали, что там внутри по ночам постоянно собираются войска. Проводят какие-то учения, а к утру исчезают в глубине Круга. А над ним постоянно висит темная туча, которая не разряжается грозой.

– Позавтракаем здесь, а уже потом поедем на север? – спросил я.

– Почему бы и нет? – ответил Ганелон. – Я голоден, а время пока есть.

Мы спешились и перекусили вяленым мясом, запивая его из фляжек.

– Не понимаю я этой записки. – Ганелон рыгнул, похлопал себя по животу и раскурил трубку. – В грядущей битве он будет с нами или нет? И где он? Где, если собирается помогать? День битвы все ближе и ближе.

– Забудь о нем, – ответил я. – Это, наверно, была шутка.

– Не могу, разрази меня гром! – воскликнул он в ответ. – Все кажется настолько странным!

– В чем дело? – удивился Ланс, и тут я понял, что Ганелон ничего не рассказал ему.

– Мой прежний сюзерен, лорд Корвин, прислал с птицей-посланником странную весть, мол, он идет, – объяснил Ганелон. – Я думал, он давно мертв, но это послание… До сих пор не могу понять, что это значит.

– Корвин? – переспросил Ланс, и я затаил дыхание – Корвин из Амбера?

– Из Амбера и Авалона.

– Забудь про это послание.

– Почему?

– Он человек без чести, и слова его ничего не стоят.

– Ты знаешь его?

– Я слыхал о нем. Давным-давно он правил в этой стране. Разве ты не помнишь сказаний о демоне-властелине? Все они таковы. И Корвин не лучше, только было это задолго до нас. Самым лучшим днем его правления оказался тот, когда он отрекся и бежал, ибо против него восстали слишком многие.

Это не было правдой! Или же было?

Бесконечное множество теней отбрасывает Амбер, много теней отбрасывал и мой Авалон, ибо в нем был я. Меня знают на многих землях, где не ступала моя нога – но тени мои ходили, искаженно повторяя мои поступки и мысли.

– Нет, – отвечал Ганелон. – Я никогда не придавал значения старым россказням. Интересно, неужели известный мне Корвин – тот самый, что правил здесь?

– Возможно, – вмешался я, решив перехватить инициативу в разговоре. – Но если он правил столь давно, то, верно, уж одряхлел или умер.

– Он был колдуном.

– Тот, которого я знал, точно был, – согласился Ганелон. – Он изгнал меня из страны, которую не обнаружить ни знанием, ни хитростью.

– Ты об этом никогда не говорил, – сказал Ланс. – Как же все произошло?

– Не твое это дело, – ответил Ганелон, и Ланс умолк.

Я извлек трубку – два дня назад я разжился ею. Ланс сделал то же самое. Она была из глины и тянула горячо и крепко. Раскурив, мы все трое молча потягивали дым.

– Что ж, все это в прошлом, – сказал Ганелон. – Давайте забудем об этом.

Забывать, конечно, никто не стал, но теперь мы тщательно избегали этой темы.

И если бы не темный Круг, посидеть и отдохнуть было бы, пожалуй, приятно. Вдруг я ощутил, что эти люди стали мне близки. Захотел что-нибудь сказать, но ничего подходящего в голову не приходило.

Ганелон прервал молчание, возвратившись к насущным делам:

– Значит, ты хочешь ударить, прежде чем они нападут на нас?

– Правильно, – согласился я. – Перенесем войну на их территорию.

– В том-то и беда, что это теперь их территория, – сказал он. – Они теперь знают ее лучше нас, и кому ведомо, какие силы способен враг призвать себе на помощь?

– Убить рогатого, и все рухнет, – ответил я.

– Может быть. А может, и нет. Возможно, ты сумеешь справиться с ним, – сказал Ганелон. – Сумел бы я – не знаю, разве что повезет. Он слишком подл, чтобы так вот запросто умереть. Я полагаю, что все тот же, каким был несколько лет назад, но могу и обманываться. Что, если я ослаб? Эта проклятая сидячая работа! Никогда ее не желал.

– Знаю, – сказал я.

– Я тоже, – согласился Ланс.

– Ланс, а не поступить ли нам, как подсказывает наш друг? – спросил Ганелон. – Не следует ли нам атаковать?

Он мог пожать плечами и уклониться от ответа. Но не стал.

– Да, – ответил он. – В тот раз они едва не одолели. Когда умер король Утер. Если мы не атакуем сейчас, они могут и победить. Конечно, победа достанется им нелегко, мы нанесем врагу тяжкий урон. Но думаю, они пересилят… Посмотрим, что там у них, хорошо все обмозгуем, а потом составим план нападения.

– Хорошо, – сказал Ганелон. – Меня уже тошнит от ожидания. Вернемся – напомнишь мне подумать обо всем еще разок.

И мы отправились в разведку.

Сперва мы ехали на север, потом выбрали удобное место и спрятались в холмах, откуда был виден Круг. Там, внутри, они то ли поклонялись чему-то по-своему, то ли занимались строевой подготовкой. Я прикинул – их было тысячи четыре. Против наших двадцати пяти сотен. Были там и странные летучие, ползучие и прыгучие твари, издаваемые ими звуки разносились повсюду. Но сердца наши не дрогнули. Угу, как же.

Все, что мне требовалось – несколько минут с глазу на глаз с их вожаком, и, так или иначе, все будет решено. Все, полностью. Я не мог сказать об этом друзьям, но правда была именно такова.

Дело в том, что я-то и был виноват во всем этом, хотя бы частично. Круг – моя работа, мне от него и избавляться, если сумею.

А уверенности в этом у меня не было.

В страдании, ярости, ужасе и муке вызвал я это проклятие к жизни. И на всех существующих землях отразилось оно. Таково кровавое проклятие принца Амбера.

Мы следили за Стражами Круга всю ночь, а утром уехали.

И решили – атаковать!

На обратном пути нас никто не преследовал. А когда мы вернулись в Твердыню Ганелона, то засели за планы. Наши силы были уже в отличной форме – даже, пожалуй, через край, – и мы решили атаковать через два дня.

Лежа рядом с Лоррейн, я сказал ей об этом. Она должна была знать. Я мог увезти ее отсюда в Тень этой же ночью, пожелай она.

Но Лоррейн отказалась.

– Я останусь с тобой, – сказала она.

– Хорошо.

Я не раскрыл ей, что все будет решено моею рукой, но, похоже, она догадывалась об этом и по какой-то причине верила мне. Я бы не верил, но, в конце концов, это ее право.

– Ты знаешь, чем все может обернуться, – предупредил я.

– Знаю, – отвечала она, и было ясно, что действительно знает.

Потом мы занялись кое-чем еще, а позже – уснули.

Ей приснился сон.

Утром Лоррейн сказала мне об этом.

– И что же ты видела? – спросил