Настенька - Элина Лунева

проклинала их, выплескивая на них всю ярость и гнев, упрекая их в их изощренной больной фантазии, благодаря которой меня занесло в этот древний мир.

— Долбанный костлявый Калинов мост, твою мать! Кощей, как там тебя, князь-воевода! — громко выкрикнула я, остервенело взмахнув правой рукой, с которой слетело несколько крупных капель крови.

Внезапно воздух вокруг меня подернулся рябью, и в следующее мгновение я уже опиралась рукой не об облезлую изгородь кладбища, а о портик жуткого моста, сложенного из человеческих костей и черепов.

— Твою ж…, - в ужасе отпрянула я от кошмарной переправы, а двумя секундами позднее меня сложило пополам в приступе рвоты.

Открыв глаза между очередными спазмами, я почувствовала, как их внезапно обожгло, словно испарениями кислоты, а в нос мне ударило отвратительное мерзкое зловоние от бурлящей чёрной реки под мостом.

— Фууу, твою ж…, - снова не удержалась я от емкого высказывания, зажимая ладонью рот и нос.

Вживую Калинов мост выглядел ещё более чудовищно и жутко, чем в моих видениях.

— Ты звала, и я пришел! — раздался низкий раскатистый голос. Как раз вовремя, блин.

Подняв голову и вглядевшись в темные очертания на том берегу реки, мой взор вонзился в черного всадника, чей огромной конь нетерпеливо постукивал передним копытом.

— Мне нужна твоя помощь, князь, — проговорила я осипшим голосом, едва сдерживая рвотные позывы, — Прошу, забери души этих усопших и подари им покой Навьего царства.

Всадник медленно качнул головой, а в следующий миг мимо меня одна за другой проплыли все призрачные души, что ждали своего часа упокоения на этом кладбище.

— Ульяна, — тихо позвала я, ища взглядом призрачную девчушку, которая бледно мерцала и переливалась в свете луны за низкой оградой кладбища, скромно опустив свою голову, и совершенно не торопилась последовать примеру других умерших.

— Помни о своём обещании, ведьма, — прошелестел тихий голос девочки, и её силуэт растворился на том берегу Смородины.

— Зачем ты призвала меня, навья дочь? — строго вопросило жуткое существо, стоящее по ту сторону Калинова моста, — Не упокоенные души ты могла и сама переправить в Навь, открыв проход и проведя их по мосту.

О, как. А я и не знала об этом. Кто б ещё меня просветил должным образом относительно моих возможностей.

— Но как? Я не знала, как открыть проход, — принялась я оправдываться, кстати, совершенно справедливо.

— Достаточно лишь одной капли твоей крови и четкого желания, — пояснил воевода царства усопших, а затем со вздохом устало проговорил, — Поторопись, дочь моя, мне тяжело рядом с миром живых, говори скорее, зачем звала.

— Там, — указала я на троих призраков, которые совершенно не торопились покинуть царство живых и упокоиться, — В болоте принесли в жертву этих троих несчастных по древнему ритуалу ушедших богов. Эти души не могут обрести покой, пока их тела осквернены поганой магией, притягивая и привлекая нежить.

После моих слов, князь сделал небольшой знак рукой, и трое призраков медленно заскользили к мосту и скрылись в черноте мёртвого леса на другом берегу.

— С нежитью разберёшься сама, — словно припечатал воевода, и меня будто придавило его суровым недовольным взглядом, — Это твоя земля, и ты обязана охранить её, восстановить миропорядок. И поторопись уже обрести полную силу, ведьма.

Его слова заставили меня серьезно призадуматься. Полную силу? Что он имел в виду? Неужели…?

И словно частично подтверждая мою догадку добавил:

— Ты нужна этой земле, нужна чтобы защитить и удержать равновесие. Грядёт тяжелое время, я чувствую кровь. Прольётся много крови на этой земле.

— А если мне вновь понадобиться помощь? — с тихим отчаянием в голосе спросила я его, видя, что он уже разворачивает прочь своего огромного скакуна.

— Позови, и я приду на твой зов, — бросил он мне на прощание, — Но помни, что можешь призвать меня и войско царства Навь лишь раз в три полных луны.

После этих слов Калинов мост и река Смородина пропали, словно и не бывали. А я же с удивлением обнаружила себя сидящей возле изгороди местного деревенского кладбища, тупо уставившись в темное пространство перед собой.

Глава 27

— Спит наша хозяюшка, спит наша красавица, — проговорил кто-то, а затем что-то коснулось моей головы и ласково провело по моим волосам.

Сон медленно отпускал меня из своих сладких объятий, однако я не торопилась открывать глаза и показывать, что уже готова проснуться.

— Защитница наша, — вздохнул другой голос, и я признала в нём банника семейства Радовых, Ведогора, — И не смотри, что мала совсем, а таки справилась, две дюжины не упокоенных отправила в мир иной.

Интересно, а этот что тут делает?

— Тише вы, оглашенные, — послышался голос Казимира, — Разбудите мою хозяйку, и в наш дом больше ни ногой. Она и так чуть живая под утро воротилась. Думал всё, не сдюжит, ведь мала ещё, девчонка совсем, ребёнок. А вон как получилось, — многозначительно и с гордостью закончил домовик.

Ага, и этот здесь. Видимо, пока я спала, тут целый консилиум собрался из местной нечисти.

— Ей бы это, в силу поскорее войти, — прозвучал тихий голос первого говорившего, в обладателе которого я распознала Лукьяна, — Ты бы это, Казимир, присоветовал своей хозяйке уже парня какого ни то. У нас на селе полно молодцев, охочих до полу женского. Дело молодое.

Где-то рядом раздалось недовольное кряхтение:

— Дурное дело — не хитрое, — гневно зашипел на своего друга мой домовичок, — Ты думай, что предлагаешь. Бороду отрастил, а ума не прибавил? Я сводничеством заниматься не собираюсь, а уж парней ей подкладывать и подавно. Сама себе мужчину выберет. Думаю, недостатка в воздыхателях не будет.

— Так я же из благих побуждений, — принялся оправдываться Лукьян, — Она силу обретёт, всем только польза будет, селу — защита, а нам — спокойствие.

— Чего спорите? Всё одно, она никого не послушает, — вмешался в разговор Ведогор, — Ведьма, она во всём ведьма. А уж эта ещё и упрямая, своевольная и взбалмошная. Но ничего, ведьмовство всё равно своё возьмёт. Тут природа своё дело знает и, когда час придёт, сделает.

— Да уж поскорее бы, — снова послышался голос Лукьяна, — Парни в селе, как с ума посходили. Ванька Колобов намедни снова надрался и грозился кузню сжечь, ежели узнает, что промеж них с Данилой все сладилось. Данила второй день ходит всё вокруг да около, словно телёнок, ни мычит, ни телится. Вот и не скажешь, что мужик бывалый, вдовец. А рядом с ней, как дитятко малое, ни взгляд поднять, ни слова из себя выдавить не может. Хоть и видно же, что и она ему по сердцу. Я