Полночные наслаждения - Элоиза Джеймс

— Не понимаю.

— Дело в том, — пояснил Патрик, — что в определенный период месяца пара может заниматься любовью, не опасаясь зачатия. Кроме того, в остальную часть месяца тоже можно кое-что предпринять. — Он нахмурился. — До сих пор я в этом отношении вел себя совершенно безответственно. Но теперь, Софи, пришла пора серьезно задуматься. Как только у тебя начнутся очередные месячные, дай мне знать, чтобы можно было разработать соответствующий план.

— У меня еще никогда никто не требовал такого рода информации. — Эту фразу Софи произнесла немного резче, чем следовало бы.

— Потому что прежде ты никогда не была замужем, — заметил Патрик и принялся легонько покусывать ее подбородок. — Я хочу, чтобы ты поняла, что это серьезно. До сих пор нам просто везло. — Он помолчал пару секунд. — Как ты думаешь, когда это у тебя начнется?

— Понятия не имею.

— Ладно, — произнес Патрик примирительным тоном, — давай сегодня поужинаем в постели. Я буду тебя кормить.

— Ты будешь меня кормить?

Патрик расплылся в улыбке.

— Тебе понравится, я обещаю.

И ей на самом деле очень понравилось. Она тоже кормила его. Особенно увлекательным ей показалось, как Патрик ест лимонный мусс, распределенный по различным частям ее тела. При этом мирские мысли о планировании семьи, зачатии и всем прочем вылетели из головы. У обоих.

Отца Мадлен поставили перед альтернативой: либо вообще потерять дочь, если она уедет куда-то в дикую американскую глушь, либо позволить ей несколько недель прикидываться французской аристократкой.

— Значит, ты любишь этого недотепу? — быстро спросил он по-французски, потому что Брэддон стоял тут же рядом.

— Да, папа, — покорно отозвалась Мадлен. — Но он не недотепа, папа.

— Он недотепа, — сказал отец с нажимом, нахмурив кустистые брови. — Но мог попасться жених и похуже, а он какой-никакой, а все-таки граф. И какое вы имеете состояние? — спросил он, обращаясь к Брэддону.

Тот вздрогнул, потому что немного отвлекся, пока отец с дочерью перебрасывались репликами на французском. Ни одного иностранного языка ему осилить так и не удалось. Да он особенно и не старался.

— Да-да, — поспешно проговорил Брэддон после того, как Мадлен ткнула его локтем в бок. — Я имею двадцать пять тысяч фунтов годового дохода. А кроме того, имение в Лестершире, а также дома в Делбингтоне и Лондоне. В Лестершире, — добавил он с гордостью, — у меня хорошие конюшни. Тридцать четыре лошади.

— Всего тридцать четыре! — проворчал Винсент Гарнье. — Если в поместье меньше пятидесяти лошадей, называться солидным оно не имеет права. — Он бросил острый взгляд на будущего зятя. Проблема Слэслоу была ему понятна. Английские аристократы часто вступают в браки с родственниками. — И какой вы граф?

Брэддон изумленно вскинул брови. Старик что, спятил?

— Граф Слэслоу, — проронил он, слегка заикаясь.

— Нет! Какой по счету?

— О! — Брэддон вспыхнул. — Второй. Графством мой отец был пожалован в шестидесятые годы.

Он удивленно рассматривал хмурого Винсента. Откуда этому торговцу лошадьми известны такие тонкости, что второй граф — это граф только во втором поколении. То есть новый.

— Мой прадед был виконтом, — заметил Брэддон в виде оправдания.

— Хм-м.

— Я хочу выйти за него замуж, — вмешалась Мадлен. Ей надо ели глупые мужские разговоры о количестве лошадей и номерах графов.

— Чтобы он увез тебя в Америку? — рявкнул отец. — Никогда.

— В таком случае мы останемся в Лондоне, — деловито заявила Мадлен, нисколько не смущаясь. — Мне придется притвориться французской аристократкой. Приятельница Брэддона обещала дать мне уроки этикета. Затем я отправлюсь на бал, где встречу Брэддона. Он влюбится в меня, и мы поженимся. Вот и все!

Гарнье скривил рот. Такая канитель была ему явно не по вкусу.

— А если кто-нибудь разнюхает? — проворчал он, глядя на Брэддона.

— Я женюсь на Мадлен сразу же после знакомства, — ответил тот. — Да я и сейчас готов на ней жениться, какая она есть. И никто в семье запретить мне это не может. А на то, что подумают обо мне в высшем свете, я плевать хотел.

Впервые в глазах Гарнье зажглись искорки симпатии к будущему зятю.

— Ты можешь выдать себя за дочь маркиза де Фламмариона, — нехотя сказал он. — Возраст у вас примерно одинаковый.

— О, папа, — воскликнула Мадлен, — как ты замечательно придумал! — Она повернулась к Брэддону. — Папа работал в поместье маркиза. Когда мы бежали из Франции, я была еще совсем маленькой и ничего не помню, но папа много рассказы вал мне об имении в Лимузене и о доме в Париже на рю де Вожирар. Маркиз вел довольно странный образ жизни, редко куда выезжал. Но его супруга была очень красивая и элегантно одевалась.

— А родственники, сэр? — спохватился Брэддон. — Надо иметь в виду, что Лондон кишит французскими эмигрантами. Большей частью это аристократы, и все знают друг друга.

— Насчет этого не беспокойтесь, — ответил Гарнье. — Семью маркиза никто не знает. Он старался не лезть в чужие дела и в свои никого не пускал. Его жена — другое дело. Она довольно часто посещала Париж. Но маркиз с дочерью постоянно находились в поместье.

— Тогда все в порядке, — произнес Брэддон с облегчением. — А с вас, Мадлен, спрос невелик. Вы мало что можете помнить о тех несчастных временах. — Он посмотрел на Гарнье. — Я полагаю, маркиза нет в живых? То есть в Лондоне объявиться он не может?

— Не может, — выдавил Гарнье сквозь стиснутые зубы. Мадлен, казалось, волновало еще что-то.

— А правильно ли это — выдавать себя за дочь маркиза да Фламмариона? — озабоченно спросила она, обращаясь к отцу. — Помните, вы рассказывали, какой элегантной женщиной была маркиза, какая она была красавица. Здесь могут найтись люди, знавшие ее, и стоит им взглянуть на меня, как станет ясно, что у нас с ней нет ничего общего.

Отец и жених, любившие ее каждый по-своему, почти одновременно вскинули брови.

— Маркиза была, наверное, красавица, но и вы не хуже, — воскликнул Брэддон. Искренность тона на оставляла сомнений в том, что именно так он и думает. — А кроме того, дочь не обязательно должна походить на мать. Достаточно взглянуть на мою бедную сестру Маргарет. Мама всегда ворчала, что она на нее не похожа — слишком много веснушек, и слава Богу. Впрочем, это не помешало ей прекрасно выйти замуж. Я имею в виду Маргарет.

После этой сбивчивой речи наступила короткая тишина. Брови Винсента Гарнье опять приняли свое нормальное положение, то есть насупленное.

— У тебя все в порядке, дочка, — проворчал он. — И действительно, почему бы людям не предположить, что ты похожа на отца, маркиза.

— Но им, может быть, известно, как он выглядел, — продолжала настаивать Мадлен. — Я уверена, что он тоже был стройный и элегантный. — Она недовольно оглядела свою пышную фигуру. — На аристократку я совершенно не похожа!