Останкино 2067 - Виталий Сертаков

– Господин Ласкавый, я бы с радостью избавил вас от моего присутствия…

– А вы мне не мешаете. Хотите пива?

– Нет, благодарю. Я просто хотел сказать, что, если вы позволите снять запись вашего стрима, мы избегнем…

– Обойдетесь.

– Вы можете мне рассказать, не происходило ли с вами чего-то необычного во время исполнения сценария? Нечто, выходящее за рамки ваших ожиданий.

– Полонский, что вы бродите вокруг да около? Спросите прямо, что вам надо, и я прямо отвечу.

– Я спрошу прямо. Господин Ласкавый, вы в курсе, что во время демонстрации шоу у нас произошло несколько несчастных случаев?

– А, какой-то старый импотент увидел голую бабу и грохнулся в обморок в собственном душе?

– Не только. Еще один человек погиб в собственном офисе.

Ласкавый указательным пальцем приподнимает сомбреро:

– Вы меня пугать пришли?

– Вы были знакомы с Роном Юхановым?

– Кто это такой?

– Ас Тео Костадисом?

– Что-то такое… А, так это он собирался с вами судиться? Ну, не паникуйте, мне в суд подавать незачем. Я вас успокоил?

– Вы знаете Марину Симак?

– Первый раз слышу.

– Вы не могли о ней не слышать, эта дама работает в Администрации президента.

– Мне как-то глубоко плевать на любые администрации. А что, она тоже заказывала у вас любовные шашни?

– Ни в коем случае. Я полагаю, вы не можете ее не знать. Госпожа Симак одно время работала выпускающим редактором на третьей московской кнопке, а вы в то время вели там «рок-энциклопедию».

– Не припоминаю.

– Муж Марины Симак – видный бизнесмен, он один из владельцев шоу «Двое в тайге». Несколько дней назад он, как и вы, приобрел у нас «Нугу».

– Флаг ему в руки, пусть повеселится. А жена-то его при чем? Мечтает позабавиться на халяву, но трусит потерять кресло?

– У меня был выбор, с кем из вас встретиться в первую очередь. Я рассудил, что до правительственного чиновника не достучаться, что скорее я найду понимание у вас. Час назад выяснилось, что к Симак я опоздал. Пока я летел к вам, передали, что Марина Симак попала в больницу. Ее жестоко избил собственный муж. Передали, что супругов видели вместе на концерте, они шли под руку и даже целовались. Я нарочно заглянул в справку. Все подтверждают, что муж был с Мариной всегда мягок и нежен, буквально носил на руках. Они прожили в традишене одиннадцать лет, для обоих это второй брак. Теперь Марина Симак в реанимации. Перелом носа и ребер, внутренние кровотечения. Возможно также, что она потеряет слух…

Ласкавый легко отрывается от шезлонга, поигрывая мускулами, спускается к голубой поверхности воды. Для пятидесяти семи лет он сложен великолепно, портят только седые волосы на спине. Ласкавый плавает, не снимая сомбреро, фыркает и колотит ногами.

– Петр, отчего вы не хотите мне помочь? Я поспрашивал людей, я нашел вчера тех, кто вас отлично помнит по работе на радио, вас и Марину…

Пловец внезапно замедляется и, не поворачивая головы, предупреждающе поднимает вверх указательный палец. Януш отважно набирает в грудь воздуха для победного рывка. Он пытается обойти бассейн и заглянуть под сомбреро, но мужчина в воде всякий раз оказывается спиной к нему.

– Он ее изуродовал, слышите? А еще вчера носил на руках. Вы ведь были знакомы и с Дмитрием, ее мужем, вы прекрасно знаете, что он тряпка, слабак, мухи не обидит. Только поэтому Марина подписала с ним контракт на традишен. Я потратил на вас вчера целый вечер и нашел людей, которые помнят, как вы дружили с Мариной Симак. Как вы дружили и были близки…

– Заткнитесь, вас это не касается, – роняет музыкант. Что-то в его голосе изменилось, словно порвалась натянутая струна. Где же девушка, где все остальные перформеры, гадает дознаватель. Чемоданчик из светлой кожи трется о его ноги.

– Вам знакома фирма «Салоники»?

– Ммм… первый раз слышу. Это что-то греческое?

Полонский обходит бассейн, стараясь не вязнуть в раскаленном песке. Цветастое сомбреро уплывает от него в противоположный угол, под своды миниатюрного каменного грота.

– Вы не могли не знать Юханова. Вы писали музыкальные треки для «Жажды-2», когда Рон покупал шоу для своего канала.

– Это было давно. Для кого я только не делал музыку! Вы хотите, чтобы я помнил каждый мелкий контракт?

– Контракт с Юхановым не назовешь мелким.

– Эх, приятель… Поляков, или как вас там? Я давно уяснил, мне два раза повторять не надо. У вас на съемках кого-то грохнули, паршивое дело, согласен. Но это не значит, что с моей помощью можно собрать алиби.

Ласкавый выбирается из воды, на три секунды, задрав руки, застывает в сушильной кабине и направляется к выходу из купола. Януш, сколько ни старается, не может взглянуть рок-звезде в лицо. В какой-то момент его даже охватывает сомнение, тот ли человек перед ним.

– Господин Ласкавый, я надеялся на вашу помощь.

– Сожалею… – сухой смешок. – Но на меня никто не покушался, никто не бил по голове и не топил в душе. Я просто получаю кайф, чего и вам желаю.

– Председатель совета послал меня, чтобы…

Хозяин бунгало, не оборачиваясь, исчезает за плетеной дверью. Полонский, чертыхаясь, загребая штиблетами раскаленный песок, бредет за ним. Дознавателя предупреждали об эксцентричности музыканта, но в данном случае дело не в характере.

Здесь что-то иное, гораздо хуже.

Полонский не думает о том, как он будет отчитываться перед Гириным. Толкая дверь бунгало, он словно впитывает ноздрями запах страха. Этот загорелый сильный мужик, миллионер и кумир подростков, ведет себя как заплутавший в лесу ребенок.

– Господин Ласкавый, я пролетел несколько тысяч километров. Мы опасаемся, что могут погибнуть и другие люди.

Это недозволенный прием, произносить такие слова никто не уполномочивал.

– Я ценю вашего Гирина, – доносится баритон откуда-то из глубины, из скопищ африканских масок и статуй черного дерева. – Он классный мужик, мы когда-то вместе делали один фестиваль…

Полонский пробирается мимо стеллажей с ракушками и чучелами птиц, между подсвеченных аквариумов с акулами.

– Он мне позвонил среди ночи, ваш Гирин, и сто раз извинился, что нарушает контракт. Честно сказать, досконально я не читал, так что выгнать вас могу исключительно благодаря Гирину. Теперь я знаю, что ничего вам не должен. Хотите пива?

Ласкавый стоит спиной в белых шортах и сомбреро, надвинутом на нос. Перед ним широкая зеркальная поверхность кухонного стола, гора фруктов, кофеварка. Януш смотрит на пальцы музыканта. Длинные, аккуратные пальцы, два изысканных перстня. Ласкавому кажется, что он делает своими красивыми пальцами что-то важное, на самом же деле его руки бесцельно шарят по столу.