Его птичка. Книга 2 - Любовь Попова

Внутри поднимается буря негодования. Вырываю газету из тонких рук и шиплю.ь

- Это когда ты вдруг стала резиновой куклой.

- А разве нет?! Ты достаешь меня, когда тебе нужно сбросить напряжение. Ты пользуешься мною и не думаешь о чувствах.

- А они есть? - поднимаю брови, на что она вскакивает и уходит на балкон. Дуреха в одном халате не голое тело.

Меньше всего мне хотелось, чтобы в наши отношения вмешивались чувства. Не потому что я боюсь силы ее. А скорее есть страх, что она заразит меня этим. И я не смогу с ней расстаться. Буду как собачонка бегать за примой балериной, которой она обязательно станет и ждать ее подачки.

Допивая горький кофе и иду за Аней. Обнимаю со спины, накрывая подбородком на макушку. Какая же она все таки маленькая, особенно когда не носит каблуков или пуант.

- Я могу тебе сколько угодно объяснять, что отношусь к тебе иначе.

- Но не будешь?

- Слова тлен, за меня скажет мой сюрприз.

Напряженное тело расслабляется, и я выдыхаю. Одно упоминание подарка, и она уже готова забыть любые обиды.

Аня разворачивается в моих руках и поднимает голову.

- Когда это ты успел сходить в магазин.

- А это не магазин. Это лучше, - усмехаюсь я и подхватывая ее под ягодицы несу в номер.

- Только не говори, что секс, - хмурится она, а я ставлю ее в спальне и приказываю.

- Одевайся. Потом все узнаешь.

Никогда еще я не видел, чтобы девушка так быстро собиралась. А еще я никогда не видел такого восторга на лице Ани. Разве что во время оргазма.

Я снял балетный зал с зеркалами по всему периметру и станками. Аня не будучи на тренировках всего несколько дней прыгала как козочка и кричала от счастья. Кажется, кто-то сейчас забудет про наказание. Хотя надо признать я стал спокойнее. Привык проводить с ней время не только совокупляясь, но и просто осматривая достопримечательности Парижа, разговаривая и купаясь в зимнем бархате Франции. Она великолепна и желание трахать ее почти безгранично, но я осознаю, что могу сдерживаться и просто с ней общаться. Как с человеком. Она нравится мне. Нравится по-настоящему и от этого становится боязно. Потому что такое вот "нравится" для мужчин самое опасное. Самое опасное, когда желание трахаться перерастает в желание разговаривать после секса.

И только я решил, что приставать больше не буду. Пусть сама решает, когда подарить мне свое тело, как вдруг Аня начинает раздеваться.

- Ты что творишь?

- Ну как что? У меня же нет сменной формы. А пачкать эту потом я не хочу. Поэтому буду заниматься... - она делает многозначительную паузу, расстегивая последнюю пуговицу на блузке. - Обнаженной.

И я могу сказать много всего гневного, гадкого, оскорбить за ее издевательство надо мною. Но я лишь сглатываю слюну и иду закрывать дверь, чтобы не одна падла в этом творческом центре, не помешала мне наслаждаться тем, о чем я столько фантазировал. Обнаженный балет, где единственной актрисой будет моя Аня. Моя птичка.

Не знаю почему именно эта неделя из нашей бурной истории пришла мне в голову. Может быть потому что тогда я так и не вкусил прелести своей фантазии. А Аня стояла на своем до конца. А может быть потому что новая балетная школа Анны Синицыной так напоминает тот творческий центр в Париже. А может быть потому что я три дня не видел жену и все тело ломит от желания к ней прикоснуться.

Я шагаю все дальше по темным коридорам к свету, что льется из под двери одной аудитории. Я знаю, что Аня ждет меня. Но увиденное. Заставляет меня замереть и почти задыхаться.

- Ты даже дверь не закрыла, - рычу я, хлопая и запирая замок на пару оборотов. Тогда нам все-таки помешали. Но сегодня, когда это здание принадлежит нам, когда кроме нас здесь никого быть не может, я осознаю, что моя извращенная фантазия о сексе с голой балериной на станке наконец исполнится.

- Я тебя ждала, - только и говорит она, поднимая длинную ногу на станок и прокатываясь по нему в полный шпагат. Так что ее розовая плоть полностью раскрывается, делая меня почти безумным. Но я все же спрашиваю:

- Где малышка?

- У Грановски, - только и улыбается она через зеркало и я понимаю, что сегодня она тоже вспоминала неделю в Париже и первое знакомство с Давидом. Мои руки, словно магнитом притягивает гладкая кожа, в тусклом свете кажущаяся почти смуглой. Но я-то знаю насколько она белая, насколько нежная. Насколько отвечающая на каждое мое прикосновение. Особенно мягкие раскрытые складки. И я задыхаюсь, пока глажу их, пока задеваю бугорок клитора, пока губы магнитом притягивает острая лопатка.

- Ты идеальна, - повторяю я забытый факт, на что она теперь не говорит ни слова. Да и какие слова, когда мой палец внутри нее и уже растягивает стенки под член, что я нетерпеливо освобождаю из плена брюк.

И картинка в зеркале кажется сюрреализмом. Она обнажена и прекрасна. А я одет и напряжен. И я хочу раздеться, но Аня останавливает меня простым.

- Мне нравится, как мы выглядим. Я словно твоя рабыня, а ты мой хозяин, решивший меня наказать.

Наклоняюсь к ее уху, мягко касаясь языком мочки, и шепчу:

- Всю жизнь бы тебя так наказывал, моя птичка.

- Десять лет тебе мало, - усмехается она и шумно выдыхает, когда к пальцу присоединяется второй.

- Судьба украла у нас три года. Так что только семь лет. И возможно еще через три года я смогу насытиться тобой, - проникаю чуть глубже, а затем вытаскиваю и касаюсь влажными пальцами соска одной из меленьких грудок. Идеальных, словно спелые яблочки особенно после того как она родила.

- Надеюсь, что этого не случится, - улыбается она и вдруг и сама выпячивает попку так, чтобы стоящий колом член нашел нужную траекторию. Проникновение нежное, почти сразу превращается в вторжение, снесшее все желание болтать о чем-либо. Внутри тел осталась только жажда звериного совокупления, голод касаний, любовь к друг другу. И мы выражаем все это стонами, криками, влажными шлепками тел друг об друга, когда каждый толчок кажется произведением искусства, а оргазм, настигнувший обоих настоящим шедевром.

И самое приятное - это знание, что после того как сперма вторгнется в лоно все не закончится, а только начнется. Потому что Аня выгнется дугой, закинув ноги на станок и вылежит все до капли, продолжая принимать в рот член так жадно. А ее влажная плоть, пропитанная соками только сильнее, заманит в свои сети и вынудит вспомнить, что брезгливость и педантизм я могу проявлять в чем угодно, только не в отношении секса с любимой женой.

Это было самое чудесное поздравление на Новый год, что я могла придумать для уставшего после командировки мужа. Но самое приятное, что он не решил поехать домой и просто выспаться. А все таки поехал забирать Настю от Грановски, где она так любила проводить время с Леной. Может быть потому что та тоже занималась балетом. А может быть потому что они знакомы с ее раннего детства, когда Лена еще лежала в больнице. А Настю я таскала с собой к больной девочке.