Якутия - Егор Радов

- Мы случайно, мы не знали, это ведь какой-то маразм, зачем он убил!.. - запричитал конвоир, протянув свои руки в сторону злорадно курящего царя.

- Почему вы заснули?! - спросил он.

- Мы... мы виноваты... мы устали... Напряжение, сила, сопротивление...

- Ах, вот оно что... - издевательски проговорил царь.

- Мы... Извините... Мы дальнейшей службой оправдаем... Смоем... И нас смоет... Виноваты... Но мы - якуты...

- Ха! - воскликнул царь. - Они мне еще будут говорить! По сто палок в копчик каждому! Ясно?

- Да-да! - хором отчеканили два человека в розовом, подошли к конвоирам и стали утаскивать их за дверь.

- Нет! Нет! - в ужасе кричали те, пытаясь сопротивляться, но после нескольких ударов прикладами в скулы и бедра, заткнулись и подчинились. Люди в розовом, отведя их, немедленно вернулись и встали слева от царя, который сейчас весело рассматривал оцепеневшего Жукаускаса, стоящего напротив.

- Итак, ты остался один. Как тебя зовут?

- Софрон Жукаускас, - четко отвечал Софрон Жукаускас.

- Куда вы ехали?

- В Алдан.

- Что вам нужно в Алдане?

- Мы ехали к другу.

- К какому?

Софрон задумался. Сложный миг разнообразия возможных уловок, ускользаний и хитростей предстал перед ним, словно божественный лес перед путешественником в чудесной стране. Неизвестно было, что делать, и имел ли смысл риск, и была ли нужна ложь, и возможно ли было все, что угодно, и оставалась ли цель и задача. Ведь все утекло, протекло и изменилось так быстро и неотвратимо, что, возможно, изначальная радужность веселого предприятия уже растаяла и обратилась в мутную жидкость новой обыденности, гае нечто вершилось и закончилось; а может быть, все было не так. Но этот миг был истинно прекрасен и волнующ, как мягкий белый цветок у щеки прелестного существа, чья улыбка похожа на смех, - и, наверное, было все равно, существовал ли смысл этого мига, или важно было только некое преображенное присутствие его; ведь происходящее являлось предощущением провала в предательство, или в успех, и все дальнейшее в любом случае могло быть только неприятной деградацией этого великого состояния, или же его счастливой заменой на нечто неожиданно столь же блистательное и волшебное. Неизвестность царствовала сейчас, как дух осени, пронизывающий осеннюю рощу. Наступило счастье, словно откровение, озаряющее свободу. И истинное понимание победы затмило все, как чудный чертог.

- Его зовут Ефим Ылдя, - сказал Софрон. Царь удивленно поднял глаза и воскликнул:

- Вот ты и раскололся, приятель! Меня зовут Ефим Ылдя, понимаешь меня! И больше таких в Алдане нету, а я тебя первый раз вижу, дружок! Ну а то, что я - Софрон Первый, то это, сам понимаешь, духовное имя.

- Ефим Ылдя? - обескураженно переспросил Софрон.

- Ефим Ылдя!

- Духовное имя?

- Духовное имя!

- Вас зовут Ефим Ылдя?

- Меня зовут Ефим Ылдя! - смеясь, повторил царь и чмокнул, целуя воздух.

Жукаускас помолчал, нерешительно замер, потом вдруг резко поднял руки вверх, сделал шаг вперед и крикнул:

- Заелдыз!

Царь отшатнулся, будто его ужалили в нос. Он побледнел, посмотрел по сторонам, положил свою трубку на подлокотник кресла и сел в него.

- Оставьте нас наедине, - приказал он.

Они сидели друг напротив друга, смотрели вниз и молчали. Софрон уселся на корточках прямо перед креслом Ылдя и постукивал пальцами по полу. Где-то вдали слышалась стрельба и крики; неразборчивые приказы сливались со звуками марширующих ботинок.

- Итак, ты из ЛДРПЯ, - сказал Ефим.

- Да, - согласился Софрон. - А вы - третий агент?

- Третий? - изумленно спросил Ылдя. - Что это еще значит?

- Третий агент в цепочке, связующей нас с Америкой и Канадой.

- Ах, вот ты о чем!.. - расхохотался Ылдя, хлопая себя ладонями по груди. - А я уже забыл всю эту муть. Да, как же, как же - туннель под полюсом, ананасы и улыбки!.. Тьфу! Тебя Ваня прислал, а?! Зачем я понадобился?

- Но вы же... - удивленно начал Жукаускас.

- Да все это муть. Я - царь Якутии, вот кто я. А то, что я влез в вашу смешную партейку, так это давно и по пьяни. Тебя Ваня прислал?

- Какой еще Ваня?!

- Ну, Павел Амадей Саха, как он себя сейчас называет, педрила этот мирненский. Отвечай, он тебя заслал?! И чего ему надо?

- Да нет... - быстро залепетал Жукаускас. - Мы из Якутска, я и Головко... - Софрон заплакал. - У нас задание... У нас ведь цепочка по всем городам... Для конспирации... А последний агент у океана... Он связан напрямую с Америкой... Или с Канадой... И он пропал - вы же сами это знаете, Павел Амадей нам говорил!.. И мы выясняем... Инспекция... Вот мы и приехали... А Абрама убил этот злостный поэт... А я здесь...

- Да перестань ты ныть! - сказал Ылдя:

- Вы же наш, как же так!.. - рыдая, проговорил Жукаускас. - Почему вы - царь, почему вы - якут? А как же будущее, цель, свет, тепло, истинные баобабы?! Дробаха говорил, что все агенты - нормальные, настоящие. И Саха...

- Заткни свою слезу! - раздраженно воскликнул Ылдя. - Ты прямо как доченька. Я что-то такое помню, но смутно. Я думал, что это шутка, ведь это же маразм! Туннель, киви, абрикосы, небоскребы... Какая на хср Америка, когда у нас сплошная мерзлая стылость и рухлядь! Да, мы бухали с этим педиком в Мирном, он все лез, а я ему в торец давал, а потом он нажрался совсем, блевал в кафетерии, и начал мне рассказывать про свою партию, про отделение от Депии, про полюс, про солнечную жизнь. Я подумал, что он гебист, сука, но тогда уже все равно было, и я сказал: <Замочись! В шмат!> Он говорит: теперь ты наш член, а я ему: соси свой собственный член, а он мне: ты агент, ты ведь из Алдана, а я ему: я из Намцев. Понятно, как все это было?!

- Нет, - честно ответил Софрон. - Как же он мог, как же вы согласились, когда же это все...

- Когда Депия Советская начала переживать закат!.. - нараспев проговорил Ылдя. - Не помню. Я собирался в Алдан за золотом, приехал, тут началась всяческая буза, мы создали комитет <Ысыах>, я стал саха-председателсм, потом выперли всех русских, коммунистов, хохлов и армян и создали саха-армивд. Я думаю, что в Коми есть коми-армия. Депия в результате так и закончилась, или нет, мне плевать, а мы боремся за нашу собственную власть.

- А как же Саха?

- Армия? - быстро спросил Ефим.

- Нет, Павел Амадей!

- Ху-ху, - засмеялся царь, - этот гнойный гомосексуал, пьяный в дупелицу, сказал мне: будешь нашим агентом. Я: на хера мне это? Он опять: продаемся в Америку, выращиваем какао, делаем попкорн и занимаемся утренней пробежкой. Я: да в задницу! Он: я тебе плачу. И сунул мне какие-то не такие уж маленькие рубли. Я: другое дело, что надо? Потом я задумался, откуда у этого вонючки однополого деньги, видно, дурачок, алмаз спиздил. Он: наймешь другого агента и будешь ему передавать все в точности; в суть не вникай, это наша связь с Америкой и с Канадой. Установим цепь, последний агент у океана свяжется. с американцами и с канадцами. В общем, такой вот маразм. Пароль, если что, <заслдыз>. Я подумал и сказал: да на здоровье, какая мне разница! Я на самом деле обожаю все эти шпионские бреды и политическую муть. И самое смешное, что я действительно нашел агента и передавал какую-то шифрованную чепуху - прямо детский сад!.. Ну а потом, конечно, пошли уже другие дела, и я это все послал. Ваня, правда, до сих пор иногда звонит и шлет всякие глупейшие телеграммы, типа <Выслал килограмм урюка больному дяде подтверди получение>, но мне уже совсем не до того. Я приказал, чтобы на звонки из Мирного вообще не отвечали. Вот так-то вот. А тут вдруг ты: <заелдыз>! Что, в самом деле есть эта партеечка? А деньги-то я давно размотал. Да мне и плевать.