Шаровая молния 3 - Александр Викторович Горохов

то, что все эти потери были понесены «ради того, чтобы угодить Сталину, добиваясь успехов к его дню рождения». Какое угодничество? Наступление-то ещё не окончилось, а сам Иосиф Виссарионович, как гласят слухи в офицерской среде, всеми способами сдерживает темпы продвижения передовых частей.

Да, сдерживает. Потому что даже Демьянову понятно, что танки без снарядов и горючего превратятся в совершенно бесполезные груды металла. А уж Председателю-то ГКО и его военным советникам подобная истина известна ещё лучше. Пусть уж лучше эти самые передовые танковые бригады и полки остановятся раньше, чем могли бы, но сохранят боевые машины, а не бросят их, и в пешем порядке будут пробиваться к своей отставшей пехоте. Причём, вовсе не факт, что сумеют пробиться: то, что сейчас творится между Курском, Харьковом и Ворошиловградом, даже термином «слоёный пирог» назвать невозможно. Это турбулентность какая-то, в которой перемещаются на запад, постоянно отклоняясь то к югу, то к северу, сотни разрозненных советских и немецкий подразделений и отдельных групп солдат.

Но всё равно радостно. Радостно оттого, что вот он, происходящий буквально на глазах коренной перелом в войне. После такого сокрушительного разгрома Германии уже не оправиться. Да, соберётся с силами. Да, сможет ещё принести множество неприятных сюрпризов. Да, впереди наверняка будут досадные локальные поражения Красной Армии, отступления и серьёзные потери. Но ни о какой стратегической инициативе немцев речи уже не пойдёт: она до полного разгрома нацистской Германии бесповоротно перешла в руки советских войск.

50

Новогоднее празднование с постсоветским размахом, все эти «десять дней, от которых тошнит всю страну», для Николая осталось в далёком прошлом. Тем более, в военное время, когда даже главные государственные праздники из «красных дней календаря» превратились в обычные рабочие будни. Да, здесь, в глубоком тылу иногда ещё случаются выходные. Но уж такое «рядовое» событие, как смена года, точно не считается достойным всенародного празднования. В кругу семьи и друзей — пожалуйста, отмечайте. Но утром 1 января 1943 года будьте добры явиться на рабочее место или в служебный кабинет. И трудиться так, как в любой иной день.

Тем не менее, отпраздновать получилось. И именно в кругу друзей. Как старых, так и новых.

Началось с того, что супруги Шварц пригласили Демьянова с женой на новоселье, отложенное из-за того, что Аркадий с концертной бригадой был на фронте. Общежитие консерватории передали под госпиталь, а Аркаше, уже «заявившему о себе» не только пластинкой, но и выступлением ансамбля на радио, выделили просторное жильё, трёхкомнатную квартиру с отдельным кабинетом как для «деятеля искусства». И вот, вернувшись в столицу в разгар наступления на Юге и приведя себя в порядок, ребята решили совместить как это событие, так и встречу нового года.

Галя очень загорелась идеей, но у сына «вылезла» простуда, и она утром 31 декабря объявила, что останется дома.

— А ты иди. Нельзя людей обижать: и они готовились, и ты три вечера гитару терзал.

Уже на Спасоглинищевском, перехватив взгляд Воронцова в окно на проходившую по переулку молодую женщину, Николай предложил присоединиться к вечеринке и ему.

— Там очень неплохие девчонки из фронтовой концертной бригады будут. Скучать не придётся: и они чудесно поют, и я гитару беру. А домой я тебя, если понадобится, на машине заброшу.

Но Павел смутился и принялся отказываться.

— Если передумаешь, приезжай. Запомни адрес…

То, что Демьянов явился без «новой» жены, расстроило хозяйку, но причину её отсутствия Клава посчитала уважительной: у самой малыш постоянно норовит чем-нибудь приболеть. Но о том, что может подойти его сослуживец, Николай предупредил, и когда с большим запозданием в прихожей звякнул звонок, поплёлся следом за Шварцем встречать гостях.

Оказалось, не гостя, а гостей, поскольку Павел был не один. Да и Аркашка выглядел из-за наплыва незваных посетителей не расстроенным, а скорее, радостно-удивлённым.

— Подполковник Сталин, — закончив трясти руку хозяину квартиры, козырнул попаданцу молодой, очень молодой мужчина с «крылышками» в петлицах шинели, от которого уже попахивало спиртным.

Мдя… А эта девушка с тёмно-рыжими волосами? Явно ведь не очередная любовница разгульного и любвеобильного сынка Верховного Главнокомандующего. Неужели…

— Светлана, — смутившись протянула она руку.

Нет, из трескотни Аркашки уже было понятно, что Василий в уходящем году участвовал в радушном приёме фронтовой концертной бригады, выступавшей в Сталинграде. И то, что Воронцов должен быть знаком с ним, вовсе не удивительно: с приближением фронта к Дону 1-ю особую авиагруппу, сформированную в городе для охраны с воздуха полигона Капустин Яр, вооружали самой передовой техникой, и Павел ездил туда, чтобы передавать опыт обслуживания новейших двигателей. А заодно — контролировать испытания на аэродроме полигона твёрдотопливных ракетных ускорителей на самолёты разных марок.

В этой истории Иосиф Виссарионович, наслушавшийся от попаданцев, историй о том, как его младшенький любил выпить и погулять, очень жёстко пресёк попытки Василия устраивать регулярные попойки на «Дальней Даче». После первой же категорически запретил ему там появляться хоть с компанией друзей, хоть в одиночестве. А поскольку жена и сын Сталина-младшего находились в эвакуации в Куйбышеве, тот по приезду в столицу просто снизил масштабы загулов, но не прекратил их.

— Простите, что без приглашения, но на правах знакомого многих здесь собравшихся я рискнул привести с собой приятеля и сестру, друг которой на днях уехал на фронт корреспондентом, — звякнул он очень непустой авоськой, ставя её на пол возле стола.

Значит, «Люся» Каплер всё-таки успел подкатить к дочери Сталина? Или у них всё пока на уровне юношеской влюблённости шестнадцатилетней девушки? Не спрашивать же об этом!

В общем, момент, когда Демьянов взял гитару, чтобы попеть вместе с ребятами, пришлось немного отложить. Обстановка располагала к тому, чтобы звучали не только военные, но и песни мирного времени. То же самое «ставшее хитом» танго «Помоги мне» и песню про алые паруса, как всегда, пронзительно исполненную Розой. А после небольшой паузы Николай прикрыл ладонью струны на деке гитары и объявил:

— Эта песня немного опережает нынешние события. Но я очень верю в то, что всего через несколько месяцев всё станет именно так, как в ней поётся: мы действительно будем стоять у самых вражеских ворот.

Здесь птицы не поют,

Деревья не растут,

И только мы, к плечу плечо,

Врастаем в землю тут.

Горит и кружится планета,

Над нашей Родиною дым.

И значит, нам нужна одна победа,

Одна на всех. Мы за ценой не постоим!

Одна на всех. Мы за ценой не постоим!

Нас ждёт огонь смертельный,

И все ж бессилен