Шестерня - Василий Борисович Блюм

лихорадочно мечутся в черепе, разум рассчитывает, как лучше поступить, а тело уже действует. Шажок назад, осторожно, чтобы не скользнуть, иначе вместо одного спасенного, получится два мертвеца. Спина выгибается сильнее, принимая усиливающуюся с каждым мигом нагрузку. Еще шажок. Руки звенят от напряжения. В плечи будто вогнали раскаленные иглы. Еще шаг. Где же провал, где он?

Пятка нащупывает пустоту. А вот и конец платформы. Сгруппироваться перед прыжком, насколько позволяет ситуация. Рывок! Тело на мгновенье теряет вес, проваливается, но миг спустя руки содрогаются, удерживая на весу. Удалось! Губы растягиваются в вымученной улыбке. Но шея тянется, вознося голову на уровень платформы - все ли вышло, получилось ли задуманное? Глаза лихорадочно шарят, и от ужаса замирает дыханье. Не вышло. Напряжение мышц оказалось больше чем собственный вес. Ящик отклонился назад!

От отчаянья Бегунец замычал, задергался в невыносимой муке. Уже с трудом понимая, что делает, перевернулся, упершись ногами в платформу, потянул веревку на себя, до беспамятства, до боли, до исступления. Гулко грохнуло, платформа содрогнулась. Ящик занял свое место. Ну вот и все. Работа закончена, ценный груз доставлен в целости. Вот только нет больше друга. Того, с кем, будучи еще совсем маленьким, возились возле дома, возводя из камушков башенки, а после, повзрослев, бродили по тропам за деревней. Того, с кем делился самым сокровенным, не боясь быть осмеянным, и кто в трудное мгновенье подставлял плечо. Того, кого никогда больше не будет рядом.

Губы задрожали, из глаз, оставляя мокрые дорожки, пробежали соленые капли. Обессиленные, пальцы ослабили хватку, готовые вот-вот разжаться. Когда сверху зашуршало, крепкая рука облапила за запястье, а в ушах прозвучало сердитое:

- Далеко собрался?

Неумолимая сила рванула вверх, ноги уперлись в твердое. Перед глазами, в мутном мареве, протаяло до боли знакомое лицо, отчего сердце застучало быстрее, а губы растянулись в слабой улыбке. Пошатываясь, и сглатывая слезы, Бегунец неверяще смотрел на Зубило. Когда зашуршало, по металлу застучали камушки, а мгновенье спустя платформа дрогнула, приняв изрядный вес. Переведя взгляд на возникшую за спиной товарища фигуру, Бегунец прошептал:

- Мастер... но ведь ты был наверху?

Шестерня взъерошил бороду, сказал сердито:

- Был, пока не увидел, что творите: один под груз нырнул, другой в яму кинулся. Другого места не нашли, развлекаться?

Под сверлящим взглядом мастера Зубило потупился, сказал сдавленно:

- Поскользнулся, вот и... - Вскинувшись, добавил: - Но ведь я выбрался! Да и Бегунец не от хорошей жизни с платформы скакнул, меня спасал.

- Он бы лучше груз спасал, - бросил Шестерня укоризненно. - Для того и поставлен.

- Груз важнее жизни? - прошептал Бегунец неверяще. - Мастер, что ты говоришь?!

Шестерня закаменел лицом, отчеканил:

- Погибни Зубило - ты бы остался жив, остался бы жив я. Разбейся груз - лишились бы голов втроем, а то и десяток рабочих до кучи.

- Настолько ценный? - Зубило взглянул исподлобья, покосился на сверкающий кристалл.

Шестерня вновь взъерошил бороду, сказал задумчиво:

- В местных недрах такое не водится, да и в чужих не особо. Боюсь и представить, откуда приволокли эти кристаллы. - Он понизил голос, сказал с необычайной серьезностью: - К тому же не забывайте, объект не закончен, и мы до сих пор плохо представляем себе назначение отдельных его элементов.

- А что с назначением? - Зубило вновь взглянул на мастера, пожал плечами. - Это не наше дело.

- Не наше, - согласился Шестерня. - Но функциональность всего объекта может напрямую зависеть от этих сверкающих камушков, что для нас лишь украшение. Бессмысленное и бесполезное.

Осушив глаза рукавом, и слабо улыбнувшись, Бегунец сказал виновато:

- Мастер, я не очень понимаю о чем речь.

Шестерня досадливо поморщился, однако объяснил:

- Без друзы все сделанное может оказаться бесполезным, махина просто не будет работать.

Бегунец сморгнул, спросил с опаской:

- А... как она должна работать.

- Кто знает, - вздохнул Шестерня. - Есть у меня кое-какие мысли, но уж слишком далеки от реальности, чтобы об этом говорить. - Он вновь стал собранным, окинув насмешливым взглядом помощников, сказал: - Ладно, пора возвращаться, а то, смотрю, на ходу спите. Вот ведь народ пошел, только на работе и оживает.

Он отвернулся, осторожно обойдя ящик, ловко полез вверх, цепляясь за выступы арматуры. Бегунец и Зубило переглянулись.

- Что мастер имел в виду, когда говорил, что до конца не уверен в назначении проекта? - Бегунец вопросительно изогнул бровь.

- Кто ж его знает. - Зубило качнул головой. - Если уж сам мастер не уверен, что взять с остальных? Хотя... со временем мы это узнаем в любом случае.

- Когда? - Бегунец ахнул, затаил дыхание.

- Когда закончим работу, - произнес Зубило. Добавил мрачно: - Если закончим...

Бегунец поперхнулся, слова застряли в горле, а перед внутренним взором возникли съежившиеся, почерневшие тела строителей, что так же, как и они, работали рядом, но... не закончили.

Седьмица прошла в непрерывной работе. Котлован, наконец, обрел законченные очертания, порос арматурой, ощетинился балками. При взгляде со стороны, с небольшого возвышения, куда, в моменты отдыха, часто уходили Зубило с Бегунцом, казалось, что это вовсе не стройка, а останки лежащего на спине гигантского жука, чьи внутренности давно истлели, панцирь на брюшке истлел, провалился от времени, но все остальное сохранилось. Суетящиеся внутри рабочие, на расстоянии кажущиеся совсем маленькими, вовсе не люди, а шустрые козявки, обретшие в останках туши исполина кров и пищу.

Порой, когда внизу добавляли освещения, и подземелье заполнялось сияющими огнями, котлован терял сходство с жуком, превращаясь в подобие клетки. Тонкие жерди стен, паутина арматуры в основании, уходящие ввысь, сходящиеся к центру толстенные балки. Не смотря на отсутствие верха, балки лишь ненамного выступали над краями котлована, загибаясь внутрь, иллюзия клетки становилась настолько сильна, что Бегунец содрогался, тряс головой, старательно отгоняя приходящие на ум образы существ, для которых мог понадобиться загон подобных размеров.

Порой, то там, то здесь зажигались белесые огоньки, весело плясали по арматуре. Но, наученные горьким опытом, рабочие разбегались, пережидая, пока огоньки не угаснут, либо не соединятся в ярчайшую злую вспышку, испепеляющую людей, и плавящую металл лишь одним касанием. Старания Шестерни увенчались успехом. Наблюдающие за работой подземники не препятствовали строителям спасаться, к тому же каждый рабочий со временем обзавелся кожаными рукавицами, а некоторые так и вовсе шлемом. Никто толком не мог понять, для чего все это нужно, но Шестерня настаивал, что подобное спасет от огней. Подземники кривились, строители пожимали плечами, а