Гибельный день - Эдриан Маккинти

— Нет. Я должен был посмотреть, что там с моим другом, — виновато залепетал я.

Она с отвращением посмотрела на меня:

— Парень вытащил револьвер, и ты немедленно исчез. Ты такой же, как и все остальные. Это ведь клуб для мальчиков, да? — выкрикнула она.

Я не знал, что ответить. Она помотала головой и вытерла слезы:

— Я ухожу.

— Можно… я провожу тебя домой? — промямлил я.

— Нет.

— Мы еще встретимся?

— Если ты работаешь на Темного, то да. — Она смерила меня ледяным взглядом. Окликнула своих друзей и выбежала прочь.

Фергал отыскал меня на балконе. Я смотрел на черный Гудзон и мост Джорджа Вашингтона, начиная всерьез жалеть, что приехал в Америку, что согласился работать со Скотчи…

— Выпей пивка, это тебя взбодрит, — сказал Фергал, будто прочитав мои мысли.

— Не хочу. Мне надо побыть одному.

Разговор с Бриджит основательно выбил меня из колеи. Возвращаться в Ирландию уже слишком поздно. Я задолжал Темному пятьсот зеленых и деньги за перелет, теперь обязан хотя бы эти деньги отработать. Фергал понял, как мне тошно.

— Нам нужно забрать Энди и ехать домой, — сказал он.

Наш приятель сидел в уголке дивана и пытался сдержать слезы.

— Ты сегодня герой! — ободрил его я.

Энди кивнул.

— Пошли домой, — скомандовал я.

Мы втроем вышли на улицу. Энди все еще дрожал, и мне пришлось поддерживать его под руку.

— Идти сможешь?

— Я в порядке, — откликнулся Фергал.

— Да я не тебя спрашиваю, бестолочь! — психанул я.

— Сейчас все будет нормально, — прохрипел Энди.

Мы в полном молчании шли на восток, в сторону станции подземки. Это была холодная, очень холодная ночь, на тусклом небе — ни одной звезды.

— Боб сказал, что револьвер был заряжен, когда Скотчи передавал ему ствол. Боб уговорил вытащить и этот патрон — ради Энди, — наконец пробормотал Фергал.

— Скотчи все равно больной на всю голову, — ответил я.

Станция была пуста, но в Нью-Йоркском метрополитене, как я знал, поезда ходят всю ночь. В половине третьего мы сели в поезд. Фергалу и Энди надо было ехать всего несколько остановок, а мне — в дальнюю даль, до 125-й улицы.

— Вот ты и познакомился со Скотчи, нашим новым шефом, — ядовито произнес Энди.

— Да уж, — согласился я.

— Вообще-то он не настолько гнусен, как может показаться, — утешил Фергал. — Вот увидишь, через год мы станем лучшей бригадой в городе и будем закадычными друзьями!

Через год Фергал, Скотчи и Энди погибли в Мексике. Я потерял ступню и убил жениха Бриджит, Темного Уайта.

Вагон затрясся, загрохотал, тормозя. Сверкнули огни станции. Энди и Фергал вышли. Я закурил сигарету.

— Закадычные друзья, — медленно произнес я, позволил сигарете выскользнуть из пальцев, в задумчивости пропустил свою остановку и поехал дальше — до 96-й улицы.

Боевой вертолет завис над головой. Багдад? Нет, идет дождь. Значит, Белфаст.

Звезды. Звезды, которые продолжают светить, даже когда я закрываю глаза.

Тьфу!

Ну почему из всех воспоминаний — именно это?!

Я поднялся на ноги. Так, стою на незнакомой улице. Лицо залито кровью.

Звонит мой мобильник.

— Да?

— Майкл, ты где? — Голос Бриджит.

— В городе…

— Нашел что-нибудь?

— Да, одно имя. Думаю, может пригодиться.

— Слушай внимательно. Вычеркни это имя из памяти. Навсегда. Я сейчас выезжаю в полицейский участок на Артур-стрит. Туда буквально через несколько минут позвонят и сообщат условия. Деньги собраны. Все их условия я выполню. Сейчас уже слишком поздно. В полночь должен состояться обмен. И я не хочу, чтобы ты все испортил.

— Бриджит, подожди, это верный след! Я…

— Майкл, я же тебе сказала: забудь! Сейчас на кону жизнь Шивон. Прекращай поиски! Все, я выключаю телефон. Думаю, мы больше не увидимся.

Гудки.

Тишина.

Что же произошло с той испуганной девушкой в веснушках?

Ее выдрессировал Темный. Я ее выдрессировал. Она сама себя выдрессировала.

Теперь ей никто не указ.

Пусть так! Но устраниться? Черта с два!

Она плохо представляет, что может произойти. Обменом девочки на деньги история явно не закончится. Будь я проклят, если не прольется кровь! Эти подонки совершенно безжалостны.

И самое главное — я почти нашел их.

Взглянул на часы: еще нет и девяти — куча времени в запасе.

Преодолевая себя, потащился в сторону огней. Нашел бар. Пошатываясь, вошел в туалет. Снял куртку и футболку. Внимательно оглядел себя в зеркале. Все тело в синяках, ссадинах и порезах. Но внутреннего кровотечения, кажется, нет. Я ощупал ребра — парочка, скорее всего, треснула. С треснувшим ребром жить можно; куда деваться: болеть болит, а в гипс не закатаешь. Открыл горячую воду, смыл кровь с лица. Ополоснул грудь и промокнул раны бумажным полотенцем. На лбу красовалось несколько порезов. Подставил голову под струю воды и попробовал смыть запекшуюся кровь с волос. Включил сушилку для рук, подставил под горячий воздух лицо и ладони. Пока обсыхал, успел прочесть то, что было намалевано на стенах: «Смерть протестантам!», «Смерть фениям!», «Долой папу римского!», «Долой королеву!» и новое для меня — «Беженцы, убирайтесь домой!».

Я поправил повязку на животе, подтянул протез, надел футболку и куртку. Проверил револьвер. Перезарядил. Вышел.

— Как пройти к полицейскому участку на Артур-стрит? — спросил я бармена.

— Зачем?

Как вы мне все надоели со своими вопросами! Вытащил револьвер и направил бармену в лицо:

— Повторяю вопрос: как пройти к полицейскому участку на Артур-стрит?

— Выходите отсюда и идете прямо до тех пор, пока не дойдете до Пауэрс-стрит, там повернете налево к «Бутс», затем еще раз налево и придете прямо туда.

— Спасибо. — Я убрал револьвер на место и, подобно прочим вооруженным злодеям, вышел из бара в холодный, промозглый белфастский вечер.

Бангор. 16 июня, 21:15

Здание полицейского участка напоминало крепость. Ограда из красного кирпича высотой в три человеческих роста, усиленная слоями бетона и стальными прутьями. Наверху — решетка, отклоненная наружу так, чтобы гранаты и бомбы не могли упасть внутрь. Ворота из бронированной стали на роликовых опорах позволяли быстро пропустить въезжающие или выезжающие машины. Наблюдательная вышка рядом с воротами была обложена мешками с песком, а перед самим зданием и вдоль всей стены торчали видеокамеры и зеркала. На закрытой со всех сторон подъездной дороге, как шпалы, были уложены «лежачие полицейские». Несмотря на все меры предосторожности в прежние времена на полицейский участок нападали хотя бы раз в неделю. То обстреливали из минометов, пристроенных в окнах близлежащих домов, то в кромешной ночи участок атаковали дети — забрасывали бомбами, изготовленными из кофейных банок; а изредка какой-нибудь изощренный террорист стрелял из ливийской копии русского РПГ. Нападениям сопутствовали неизбежные потери: на каждого убитого или раненого полицейского приходилось по одному-два убитых или раненых цивильных граждан.