Генерал-фельдмаршалы в истории России - Юрий Рубцов

«Третья Плевна, — считает Л.Г. Бескровный, — показала полную несостоятельность генералов, возглавлявших Главную квартиру. Ни Николай Николаевич, ни его начальник штаба Непокойчицкий… не могли обеспечить руководство сражением. Штаб не организовал разведку, план действий, повторял ошибки первых двух штурмов. Войска шли в бой на восточные и северные укрепления, хотя было известно, что Плевна слабо защищена с юга и вовсе не защищена с запада. Рутина и косность начальников были главной причиной поражения, которое, наконец, заставило произвести некоторые изменения в управлении войсками»[107].

Заминка с Плевной встревожила высшие военные круги. Даже последовали предложения оставить позиции под Плевной и, ввиду приближения зимы, отступить в Румынию. Генерал Д.А. Милютин настоял перед Александром II на другом плане. Учитывая, что у русской армии недоставало крупнокалиберной артиллерии для разрушения крепостных сооружений, он предложил отказаться от штурма Плевны и перейти к ее планомерной осаде. С этой целью было укреплено командование: из столицы был вызван крупнейший специалист-фортификатор генерал Э.И. Тотлебен, всю кавалерию свели под начало генерала Гурко.

Иосиф Владимирович Гурко внес решающий вклад в успех дела, возглавив в октябре взятие опорных пунктов — Горного Дубняка, Телиша и Дальнего Дубняка, что позволило оттеснить спешившую на выручку к гарнизону Плевны армию турок за Главный Балканский хребет и замкнуть кольцо блокады. Осман-паша высказал Николаю Николаевичу желание сдать крепость на почетных условиях. Русский главнокомандующий деликатно, но твердо отказал. 28 ноября после упорного боя, начатого по инициативе вышедшего за крепостные сооружения гарнизона, Плевна была взята. Наградой великому князю стал орден Св. Георгия 1-й степени. К слову, Николай Николаевич стал 25-м и последним в русской военной истории кавалером этого ордена именно 1-й, высшей степени.

Стремясь закрепить достигнутый успех, русское командование в лице Милютина и Обручева, невзирая на возражения ряда генералов, решилось на зимний переход через Балканы. Такой переход в это время года традиционно считался невозможным. Однако план успешно осуществил Гурко, чей отряд был усилен 9-м корпусом и гвардейской пехотной дивизией (см. очерк о И.В. Гурко). Героический, без всяких преувеличений, переход в условиях жестоких морозов и снежных заносов позволил окончательно переломить ход событий. После проигранного трехдневного сражения под городом Филиппополем 3–5 января 1878 г. турки запросили мира. «Ваше оружие победоносно, ваше честолюбие удовлетворено, зато Турция погибла. Мы принимаем все, что вы желаете», — заявил Николаю Николаевичу уполномоченный султанского правительства.

В.В. Мазуровский. Парад на Марсовом поле 23 ноября 1878 г. (5-я батарея гвардейской конно-артиллерийской бригады)

Правда, некоторое время спустя противная сторона, подстрекаемая Англией, заупрямилась. Тогда великий князь двинул войска ближе к Константинополю и занял его пригород Сан-Стефано, где 19 февраля был, в конце концов, заключен мирный договор.

Историк А.А. Керсновский не без основания сетовал на то, что Россия второй раз за полвека (первый раз в 1829 г.) остановилась буквально у порога османской столицы, добровольно отказавшись от возможности устранения своего традиционного противника с арены европейской политики, и называл эту «стоянку у ворот Царьграда» «самым тягостным периодом войны»[108].

…Не старый, но очень утомленный, с каким-то потухшим, больным взором смотрит на нас с фотографии, сделанной в те дни, Николай Николаевич. И в самом деле, бремя командующего Дунайской армией оказалось для его физического и эмоционального здоровья чрезвычайно тяжелым. «Какой я служака? — говорил он в те дни своему окружению. — Куда я гожусь? Ни встать, ни двигаться, ни работать — ничего не могу». Великий князь запросился в отставку. В ответной телеграмме, полученной в апреле 1878 г. от императора, прочитал: «Увольняю тебя, согласно твоему желанию, от командования действующей армией, произвожу тебя в генерал-фельдмаршалы в воздаяние столь славно оконченной кампании».

Николай Николаевич скончался весной 1891 г. В феврале 1913 г. ему был установлен памятник в Санкт-Петербурге в сквере перед Михайловским манежем. Скульптор П. Канонико представил Николая Николаевича сидящим на коне, в походной форме, опирающимся рукой на фельдмаршальский жезл. На пьедестале были установлены горельефы с изображениями соратников великого князя (цесаревича — будущего императора Александра III, его брата Владимира Александровича, будущего генерал-фельдмаршала И.В. Гурко, румынского короля Кароля I) и сцен боев. Памятник не простоял и пяти лет. Его художественные достоинства были поставлены под сомнение сразу же после его открытия. Но снять его решилась лишь Советская власть, правда, художественный и исторический интерес принимался во внимание в последнюю очередь, на первый же план выходила борьба с символами старого режима.

В северной столице в 30-е годы был стерт и еще один след памяти о великом князе. Речь идет о снесенном в 1933 г. соборе Введения во храм Пресвятой Богородицы лейб-гвардии Семеновского полка. Почти сто лет украшал площадь перед Витебским вокзалом белый пятикупольный храм, построенный по проекту К.А. Тона. В нем наряду с полковыми знаменами и досками с именами офицеров-семеновцев, павших в боях, хранился фельдмаршальский жезл Николая Николаевича.

Великий князь Николай Николаевич Старший оставил двух сыновей, одному из которых — полному тезке отца и двоюродному брату последнего российского императора Николая II — довелось также прославиться на военном поприще. С началом Первой мировой войны и до 1915 г. Николай Николаевич Младший был верховным главнокомандующим русской армией.

Князю Ф.В. Остен-Сакену за свои долгие, даже по сегодняшним меркам, 84 года, довелось жить при шести императорах, воевать и с турками, и с поляками, и с французами, причем неоднократно.

Происходил он из древнего, но обедневшего германского рода, переселившегося в Прибалтийский край. Его отец, капитан Вильгельм-Фердинад фон Сакен пострадал за своего начальника: он был адъютантом Б.Х. Миниха и после опалы фельдмаршала в 1741 г. оказался в Ревельском гарнизоне, где после тринадцати лет службы в одном и том же чине умер. Фабиан, потерявший отца в двухлетнем возрасте, не мог рассчитывать ни на кого, кроме как на самого себя. Из-за бедности он получил лишь скудное образование и, как только выпала возможность, поступил на военную службу подпрапорщиком в Копорский мушкетерский полк. Исполнилось ему тогда всего 14 лет. А через два года юноша отправился на войну с турками (1768–1774), где заслужил первый офицерский чин.