Чехов. Книга 4 - Гоблин MeXXanik

Парень выглядел куда лучше, чем в нашу первую встречу. Лицо его было свежим, волосы уложены, сам Залежный был гладко выбрит, одет в светлый костюм, хорошо сидящий на фигуре. Также от художника пахло приличным парфюмом.

Я подошёл к гостю, протянул ему ладонь для приветствия. Залежный смущенно замялся, но все же ответил на рукопожатие, крепко сдавив мои пальцы.

— Добрый день, Павел Филиппович. Я ещё раз хотел бы лично поблагодарить вас за то, что вы спасли меня от острога и каторги. Знаете, эта история все же оставила след.

— Какой же?

— Обо мне заговорили. Кое-кто подумал, что я совершил какое-то страшное преступление.

— Сожалею.

— Что вы, — счастливо улыбнулся он. — Это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Мои полотна, которые были выставлены, раскупили в считанные часы. Владелец галереи прикатил в мой поселок, несмотря на не самую лучшую репутацию этого местечка.

— Напрасно наговаривают. У вас отличный поселок, — возразил я.

— Согласен, — усмехнулся Залежный. — Так что я продал почти все свои полотна. Оставил лишь несколько, которые дороги моему сердцу. И которые еще в работе.

— Теперь в вашей студии стало просторно, — заметил я с улыбкой. — Но я уверен, что вы сможете написать много новых картин.

— Сейчас я вдохновлен как никогда, — согласился со мной парень. — Жизнь моя изменилась кардинально. Вся эта история с Бобиком стала для меня поворотной. И вами, мастер Чехов, вела рука Искупителя. Еще пару недель назад я был в отчаянии, Павел Филиппович. Вы не поверите, но я был должен денег всем соседям.

Я сделал удивленное лицо, надеясь, что не выгляжу совсем уж глупо.

— И некоторые из них, хоть и терпеливы, но все же не бесконечно.

— Вы такой талантливый. Вряд ли кто-то решился бы причинить вас настоящий вред.

— Люди бывают жестоки, — парень пожал плечами. — И попробуй им не вернуть пять-шесть рублей в течение нескольких месяцев, как они начинают грозить. Несмотря на то, что деньги я отдавал, когда они появлялись. И не прятался. Залежный всегда возвращает долги, — Антон вскинул подбородок и гордо подбоченился.

— Я в вас не сомневался, — серьезно кивнул я.

— Понимаю, что я перед вами в неоплатном долгу, Павел Филиппович. И точно осознаю, что вы сделали для меня много. Но что может предложить своему спасителю скромный художник? Кроме собственного таланта. Примите, господин адвокат. Держите.

Он протянул мне сверток. И лицо у него при этом было настолько счастливое, что я на секунду опешил.

— Спасибо, — ответил, принимая прямоугольник. — А что это?

— То, что, как я надеюсь, украсит ваш офис, — гордо ответил Залежный. — Я вдохновенно работал по двадцать часов, чтобы вручить ее вам быстрее. Открывайте, господин Чехов. И я вам подскажу: она очень подходит тематике вашего дара.

Он обвел рукой помещение и поспешно добавил:

— Хотя, признаюсь, полотна на стенах приемной весьма хороши.

Арина Родионова протянула мне ножницы и я перерезал бечевку. Осторожно развернул бумагу.

В моих руках оказалась картина. На полотне было изображено стоявшее на холме горящее поместье, рядом с которым стояла толпа людей. В руках у людей были вилы, топоры и факелы. От поместья же бежал, оглядываясь, мужчина, за которым гнались семь призраков жутких женщин. Полотно производило впечатление. И несмотря на темные цвета и мрачность композиции, выглядело интригующим. Казалось, что пламя факелов слегка покачивается, а одеяния призраков мерцают.

— Как вам? — довольно осведомился Залежный, нисколько не сомневаясь в том, что мне должно понравиться.

— Очень… красиво, — произнес я и живо уточнил. — А кто это?

Антон сделал загадочное лицо:

— О, Павел Филиппович, за этим полотном кроется трагическая и кровавая история. Я узнал ее, когда гостил у своего товарища в одном поселке под Лугой, — парень уселся на диванчик и принял от секретаря чашку с чаем. — Я тогда хандрил и думал, что совершенно исписался. Знаете, у каждого порядочного подданного нашей империи обязательно должна хотя бы раз в год наступать такая пора, когда хочется лишь тосковать, ничего не делать и возможно даже пить горькую. Признаюсь, тогда я открыл для себя настойку на антоновке с липовым медом. Удивительный напиток, который мне, городскому человеку, открыл глаза на деревенские красоты. Скажу вам искренне, что с ним мир казался ярче и сочнее. Местные дамы становились изысканными красавицами, — он откашлялся и извиняюще взглянул на Арину Родионовну, — Но я, пожалуй, увлекся. Мой добрый приятель поведал мне одну историю, которая случилась в их краях в начале прошлого века. Она вдохновила меня так, что я решил написать эту картину. Но никак не понимал, чего именно на ней не хватает. И только познакомившись с некромантом, то есть, с вами, понял, чего именно. Призраков! Души убитых преследуют душегуба, не давая ему покоя. Но он их не видит, и полагает, что это совесть изводит его. Этакий символизм. Как вам? По-моему с ними композиция наконец закончена.

— И правда, закончена, — пробормотал я. — А как звали того помещика?

Залежный задумался, словно вспоминая имя:

— Епифан Федорович Белобородов, — ответил он наконец. — Правда, в жизни эта история закончилась немного по-другому, но…

В кармане художника зазвонил телефон и Антон поспешно достал аппарат. Лицо его буквально просияло. Парень нажал на кнопку приёма вызова:

— Да, дорогая? — начал он. — Нет… Да, подарил. Ну как я могу заставить тебя ждать? Уже бегу…Антон сунул телефон в карман и обратился ко мне:

— Простите, Павел Филиппович, в приятной беседе с вами я совсем забыл, что у нас с Настенькой ещё много дел. Мне пора бежать.

Он заторопился к порогу, на ходу указав на место на стене:

— Картина будет лучше всего смотреться там, уверяю. Свет будет падать правильно, и мазки краски станут казаться ярче и отчетливее. Ещё раз спасибо, мастер Чехов. Вы можете обратиться ко мне в любое время и я всегда напишу для вас что-то…

Залежный выбежал из офиса. Заскочил за угол, а потом появился на дорожке, с сорванной розой и гепардом рванул к арке. Мы смотрели вслед художнику в недоумении. Даже Виноградова не стала возмущаться варварскому воровству веточки шиповника. И лишь когда гость скрылся из двора, я потрясенно произнес:

— Как же крепко может объединить двух людей общий питомец.