Зеленая миля - Стивен Кинг

Рассказ мой длился недолго. Когда я закончил, они сидели изадумчиво жевали бутерброды. Потом Дин сказал:

– У него изо рта вылетели черные штучки. Как мошки.

– Да, это так, – согласился Харри. – Сначала они быличерными, а потом побелели и исчезли. – Он посмотрел вокруг, размышляя. – Япочти совсем об этом забыл, пока ты не рассказал, Пол. Правда, смешно?

– Ничего смешного или странного, – сказал Брут. – По-моему,люди всегда забывают то, что им непонятно.

Зачем помнить то, что не имеет смысла? Пол, а с тобой как?Были тогда мошки, когда он вылечил тебя?

– Да. Я думаю, это была болезнь... боль... то, что болит. Онвтянул ее в себя, а потом выпустил снова наружу.

– Где она умерла, – добавил Харри. Я пожал плечами. Я незнал, умерла она или нет, и вообще, какое это имело значение.

– Он, что, высосал боль из тебя? – спросил Брут. – Тогда смышью он словно высосал из нее боль или, я не знаю, смерть.

– Нет, он только дотронулся до меня. И я это почувствовал.Словно удар тока, только без боли. Но я не умирал, мне просто было больно.

Брут кивнул.

– Прикосновение и дыхание. Прямо как у этих из леса, чтопоют молитвы,

– Молитва «Отче наш, сущий на Небесах», – ска-зал я,

– Я вообще не знаю, причем тут Бог, – сказал Брут, – но,по-моему, этот Джон Коффи – очень сильный мужик.

– Да, – согласился Дин. – Если ты говоришь, что все этослучилось, я могу поверить. Бог творит свои таинства, и неисповедимы его пути.Но при чем тут мы?

Да, вот это был вопрос вопросов. Я набрал побольше воздуха влегкие и рассказал, что хочу предпринять. Они слушали, раскрыв рот отудивления. Даже Брут, который так любил эти рассказы из журналов про зеленыхчеловечков из космоса, и тот был изумлен. Когда я закончил свой рассказ, всемолчали, и никто уже не жевал бутерброды.

Наконец Брутус Ховелл сказал мягко и рассудительно:

– Если нас поймают, Пол, мы потеряем работу, и счастье, еслиотделаемся только этим. Скорее всего, мы окажемся в числе обитателей блока"А" и будем шить сумочки и ходить в душ парами.

– Да, вполне возможно.

– Я, в общем, представляю, что ты чувствуешь, – продолжалБрутус. – Ты знаешь Мурса лучше нас всех, он не только твой босс, но и твойдруг, и я знаю, что ты переживаешь за его жену...

– Это самая прекрасная женщина на свете, – сказал я. – И онадля него – все.

– Но мы ее не так хорошо знаем, как ты или Дженис, –произнес Брут. – Правда, Пол?

– Если бы вы ее знали, вы бы тоже ее любили. По крайнеймере, если бы вы с ней познакомились до того, как болезнь взяла ее в клещи. Онатак много делала для общества, была хорошим другом и очень религиозной. А кромевсего этого, она очень веселая, была, по крайней мере. Она могла такое сказать,что вы хохотали бы до слез. Но совсем не по этим причинам я хочу помочь спастиее. Нет, то, что с ней случилось, это несправедливо, до обидного несправедливо.Невоз-можно видеть, слышать и принять сердцем.

– Очень благородно, но я сомневаюсь, что из-за этого у тебякрыша поехала, – сказал Брут. – По-моему, все дело в том, что случилось сДэлом. Ты хочешь это как-то уравновесить.

Он был прав. Конечно, прав. Я знал Мелинду Мурс лучше, чемвсе остальные, но все-таки не настолько, чтобы рисковать ради нее их работой...а может быть, и свободой... Или своими собственными работой и свободой. У менядвое детей и меньше всего на свете мне хотелось, чтобы жене пришлось сообщитьим, что их отец готовится предстать перед судом за... а за что? Точно я незнал. Скорее всего, за помощь и соучастие в попытке побега.

Но смерть Эдуара Делакруа стала самым отврати-тельным, самымужасным событием в моей жизни; причем не только в том, что касалось работы, нои в жизни вообще, и я в этом принимал участие. Мы все принимали участие, потомучто позволили Перси Уэтмору остаться после того, как поняли, что он совсем неподходит для работы в таком месте, как блок "Г". И мы играли в этуигру. Даже начальник Мурс принимал в ней участие. «Все равно его мозгиподжарятся, будет Перси в команде или нет», – сказал он, и, возможно, этогобыло достаточно, учитывая то, что совершил французик, но ведь Перси сделалгораздо больше, чем поджарил Дэлу мозги: он выбил ему глаза из орбит и поджеглицо. А все почему? Потому что Дэл убил в шесть раз больше людей? Нет. Потомучто Перси намочил в штаны, а маленький французик имел дерзость над нимпосмеяться. Мы участвовали в чудовищном акте, и Перси собирался выйти сухим изводы. Он перейдет в Бриар Ридж, довольный и спокойный, как море, и там получитцелый приют сумасшедших, над которыми можно упражняться в жестокости. С этим мыничего не могли поделать, но, может быть, еще не слишком поздно, чтобы хотькак-то смыть грязь с наших рук.

– В моей церкви называют это расплатой, а неуравновешиванием, – сказал я, – но, по-моему, суть одна.

– Ты и вправду думаешь, что Коффи смог бы ее спасти? – мягкоспросил Дин благоговейным тоном. – Взять и... что?.. высосать эту опухоль мозгаиз ее головы? Словно... словно косточку персика?

– Думаю, он мог бы. Конечно, я не уверен, но после того, чтоКоффи сделал со мной... и с Мистером Джинглзом...

– Да, эта мышь была здорово раздавлена, – подтвердил Брут.

– Но захочет ли он? – задумался Харри, – Захочет ли?

– Если сможет, то захочет, – сказал я.

– Почему? Ведь Коффи ее даже не знает!

– Потому что он это делает. Потому что для этого его создалБог.

Брут обвел всех взглядом, словно давая понять, что мы кое очем позабыли.

– А что Перси? Ты думаешь, ему все сойдет? – спросил он, и ярассказал им, что думаю по поводу Перси. Когда я закончил р??ссказ, Харри и Динсмотрели на меня с изумлением, а на лице Брута невольно появилась восхищеннаяулыбка.

– Лихо, брат Пол! – воскликнул он. – Даже дух захватывает!

– Вот это будет дело! – почти прошептал Дин, потом засмеялсяи захлопал в ладоши, как ребенок. – В общем, тушите свет, сливайте воду! – А нужновспомнить, что у Дина был свой интерес к той части плана, где речь шла о Перси,ведь по милости Перси Дина чуть не убили, когда Перси стоял, как отмороженный.

– Да, а что потом? – спросил Харри. Он говорил серьезно, ноглаза его выдавали: в них горели огоньки, как у человека, который хочет, чтобыего уговорили. – Что потом?