Игра в куклы - Магнус Йонссон

– А вот когда он попытался протиснуться в квартиру и начал нести несуразицу насчет того, что он любил Анну по-настоящему, то тут я испугалась всерьез. Он нес какую-то ахинею, что он, мол, ее предал, а теперь предает и меня. Тут мне все-таки удалось закрыть входную дверь, я еще слышала, как он бродил там кругами, а потом все стихло, и он исчез.

Его слегка знобило после окончания разговора с Кристиной, и тут он понял, что стоит совершенно голый у окна гостиной с телефоном в руках. Успел заметить двух мальчишек, которые стояли на улице и показывали на него пальцем, прежде чем поспешно отпрянул от окна и скрылся в квартире.

Внутри поселилось ощущение пустоты. А ведь он должен бы радоваться. Ощущать прилив сил. Или хотя бы предвкушение победы. Вместо всего этого он только повернулся на диване и грустно посмотрел на стенку. Мобильник стал казаться чужим и тяжелым. Ахмед не понравился ему с самого начала. Но все-таки он был почти разочарован тем, что оказался прав и преступником действительно был Ахмед. Улик против него становилось все больше. Единственные, кто мог радоваться «преступнику арабу», были скорее всего расисты с сайта Avpixlat.

Он рассеянно крутил мобильник, потом набрал номер Telia[59], чтобы узнать, как далеко они продвинулись с пеленгованием телефона Ахмеда.

Он отложил мобильник в сторону. Настало время завершения. К нему медленно начало возвращаться состояние, когда он мог контролировать ситуацию. Контролировать непредсказуемое. А то, что еще оставалось сделать, с этим он справится. Действия развивались, как круги на воде, исходя из первого события. Первая умерла, как он и планировал. Та, которая обманула и предала его. Потом вдруг возникла вторая. Ниоткуда. Но скоро это кончится. Он ведь никакой не психопат. И не позволит убийствам взять верх. Он убивал по необходимости. Это была самооборона. Он защищался. Не находил в убийствах никакого удовольствия. Не наслаждался ими. Скоро это прекратится. И он снова вернется к той жизни, которая была раньше.

Он медленно шел по большой квартире. Ковры ручной работы были мягкими, как в детстве, когда он ходил по ним босиком. Из коридора, шедшего параллельно комнатам, посмотрел через стекло двери в столовую. Отблески света мерцали на чайном сервизе, стоявшем на лакированном дубовом комоде в стиле ампир. Ножки в виде львиных лап, серебряные замки и ручки на ящиках, в которых хранились семейные фотографии. Ему нравился этот торжественный фасад, идеальная обработка деталей. На самом деле этот стиль не имел ничего общего с историей семьи. Скорее, это была бабушкина попытка сконструировать такую историю. Содержимое комода было таким же банальным, как и в любых других ящиках. Да оно его больше и не интересовало. Осталось позади. Как и память о бабушке.

В другом конце коридора находилась комната, которую он с детства помнил лучше всех. Кабинет. Бабушкина коллекция кукол, которую он пополнял, став взрослым. Старинные антикварные куклы. Восковые куклы. Фарфоровые куклы, которыми играла бабушка, когда была маленькой.

Очаровательные куклы с курчавыми волосами. Как у его мамы. Так он о ней думал. Многих кукол они с бабушкой сделали сами. Вдвоем. Это были чудесные воспоминания. Время, когда они вместе трудились. Тогда она смеялась. Радовалась, была не такой строгой, как в остальное время. И все же эти куклы пугали его, когда работа была закончена. Неподвижные тела и пустые выражения лиц. Они будто постоянно преследовали его своими взглядами. Безжизненными, стеклянными глазами. Как мертвые рыбы.

Несколько кукол были новыми, созданными им самим. Смотреть на них стало для него утешением. На этих куклах отдыхали глаза. Лица кукол лучились искренностью. Вместо того, чтобы делать вид, что они интересуются им как человеком, они попросту демонстрировали свой фасад. А что касается чувств, то стрелка стояла на ноле. Этим они и отличались от живых женщин, которые кокетничали, заманивали, плели интриги. Изображали интерес, чтобы запутать в силках, перехитрить. А на самом деле внутри у них не было никаких чувств. Точно как у этих кукол, стоявших и сидевших рядами. Маятник в настенных часах качался туда-сюда. Никакого покоя.

Рулон клейкой ленты. Пластиковые крепежные клипсы. Румяна. Помада. Мебельный лак. Бриетал и шприц. Платье фасона прошлого рубежа веков с кружевами и оборками из тюля. Охотничий нож. Итальянский пистолет «беретта». Прозрачные пластиковые перчатки. Маленькая бутылочка дезинфекционной жидкости с хлором. Набор отмычек. Все вместилось в одну сумку.

Он не включал свет на лестничной площадке, а громко постучал в дверь, на почтовом ящике которой была приклеена скотчем бумажка с фамилией Столь. Как он и ожидал, из квартиры не доносилось ни звука. Он выбрал отмычку и прижал штифт.

Беззвучно прикрыл за собой дверь и замер в полутьме. Вздрогнул, встретившись со злобным взглядом. Человек на афише уставился на него, не отводя глаз. Похоже на русскую послевоенную пропаганду. Красный фон, человек с черным флагом и текст большими буквами No Pasáran[60].

Послышался звук движущегося лифта. Он заторопился в гостиную и поставил сумку на пол. Планировка квартиры была поразительной. Одна-единственная большая комната в форме латинской буквы L, с нишей в углу.

В темноте он пробрался туда, где должна быть кровать, но там на полу лишь лежал матрас, а на нем громоздились подушки, на которых можно сидеть. Здесь, в нише, его не было видно от двери. Он сидел тихо. Пластиковые перчатки тянули кожу. Звуки с лестницы затихли. Он оттянул пластик, чтобы было легче шевелить пальцами, и вынул пистолет.

Некоторые женские черты в комнате все же были. Он рассматривал картины. Фрида Кало, Аросениус[61] и мать с ребенком[62]. Климт. На крючке в окне висел даже какой-то плюшевый игрушечный звереныш.

Звон металла. Лифт снова поехал. Он натянул на себя черную лыжную маску. Пусть будет. Хоть она и не успеет его увидеть.

Он закрыл глаза и прислушался.

Мягкий весенний воздух ласкал лицо Линн. Она прочла и убрала мейл от «Антифашистов» в Геттингене. Много они успели накопать! Адреса в Швеции, где были зарегистрированы подставные лица датчан, которые скорее всего имели отношение к «Патриотическому фронту». Немцы уже давно анализировали датчан, поэтому информацию ей слили быстро. В том числе они раскопали следы связей датских банков с дочерними фирмами под общим названием концерна «Ульв А/С». Но этим она займется потом.