Осколки великой мечты - Анна и Сергей Литвиновы

Профессор волновался. Далеко не первый раз в своей жизни он оказывался в ситуации «муж уехал в командировку». Быть любовником замужней дамы для него привычно. Впервые подобное случилось, когда ему исполнилось пятнадцать, а ей было за тридцать. С тех пор он, изысканно-красивый, любимый женщинами, попадал в самые разные пикантные ситуации. Однажды встречался одновременно с матерью и дочерью… Однажды любил женщину на глазах ее собственного мужа… Однажды (еще в советскую эпоху) стареющая супруга партаппаратчика заплатила ему за «работу»… Чем необычнее была любовная ситуация, тем большее удовольствие он получал от секса. Однако в последние лет пять даже изощренность перестала его волновать. Он встречался с женщинами скорее от скуки и по привычке. И оттого, что они хотели этого.

А вот теперь юная Инна снова разбудила в нем охотничий инстинкт, мужской азарт. Не оттого, что она была особенной. Скорее потому, что он, Полонский, благодаря рассказу Веры-Ники (и отдельным обмолвкам Инны) все сильнее ненавидел Соломатина. И ему хотелось насолить ему.

Связь с Инной была столь яркой и потому, что Олег Соломатин представлял для них обоих смертельную опасность. В случае разоблачения Полонского ждало не банальное выяснение отношений, не тривиальная драка (как когда-то в общаге с Васечкой), не увольнение, а кое-что гораздо хуже. Наверное – смерть.

«Замечательная пограничная ситуация, – думал Влад, входя вслед за Инной в подъезд ее дома. – Как возбуждает!»

Как и предсказывала Инна, консьержка в обширном, украшенном цветами холле отсутствовала. Они вошли в лифт с зеркалами. Инна нажала кнопку и на мгновение прижалась к Полонскому всем телом.

Лифт остановился. На огромной лестничной площадке располагались всего две квартиры. Инна отперла дверь своим ключом. «Муж эту квартиру получил еще при Советской власти, – прошептала она. – Он и тогда уже был большим человеком». Прямо в прихожей, едва захлопнулась дверь, Влад обнял и поцеловал девушку. Затем бережно снял с нее пальто. Опустился на одно колено, принялся расстегивать «молнию» на ее сапогах. Задрал голову: Инна полузакрыла глаза – кажется, она наслаждалась ситуацией. Не вставая с колен, Полонский стал расстегивать ее юбку. «Пойдем», – прошептала она, взяла за руку, повела в спальню.

Убранство огромной спальни было решено в дорогущем стиле «хай-тек». Белые стены, кровать, застеленная черным шелком, космические светильники. Напротив кровати – домашний кинотеатр с огромным экраном. Фальшивой нотой в ультрасовременном убранстве выглядела огромная картина в тяжелой золоченой раме. На ней в гиперреалистической, фотографической манере был изображен мужчина в дорогущем костюме, выставивший напоказ золотые наручные часы и бриллиантовую заколку в галстуке. Толстое холеное лицо, нелепые усики, маленькие, но очень умные и хитрые глазки. Они, кажется, проницательно смотрели прямо на любовников.

– Муж? – шепотом спросил профессор, бережно расстегивая пуговки Инниной блузки.

– Муж, – так же шепотом отвечала она.

– А где же твой портрет?

– В кабинете у него висит. Сначала он не хотел его заказывать. Слишком дорого, говорит. Сходи, говорит, на Арбат, тебя там изобразят, но я настояла.

– Вот дерьмо.

– Хуже дерьма.

Полонский нежно освободил девушку от блузки. Инна прерывисто дышала. Он расстегнул юбку. Она упала к ее ногам. Инна осталась в трусиках, лифчике и чулках.

– Это я сегодня купила, – прошептала она, имея в виду белье. – Специально для тебя. Тебе нравится?

– Очень.

– Правда?

– Конечно. Я тебе всегда говорю правду.

Инна вырвалась из его объятий, прошла несколько шагов к окну, опустила жалюзи. Упала навзничь на кровать. Влад склонился над ней.

В этот момент зазвонил телефон. Оба вздрогнули. Инна изогнулась, схватила с тумбочки трубку.

– Да? – проговорила задыхающимся голосом. А потом: – Я рада. – Прикрыв трубку рукой, сказала одними губами: – Это муж. – И снова в телефон: – А ты где?.. А почему в Голландии, ты же вроде уезжал в Швейцарию? – Выслушала ответ, похмурнела, спросила: – Ну и как они, твои бляди?.. Я рада… – Полонский подвинулся к ней, стал расстегивать лифчик, целовать сзади ее в шейку. – Что я делаю? Кино смотрю… Тут такую порнуху по телевизору показывают… Ну и что, что днем!.. Сейчас все, что хотят, показывают… Да, по кабельному каналу… – Профессор бережно снял лифчик и стал ласкать ее грудь. Ее дыхание слегка срывалось. – Нет, на даче все нормально… Садовник не запил… Просто ехать туда не хочется… – Инна, придерживая плечом трубку, попыталась оттолкнуть Влада. – И в квартире все нормально… Не затопили… Нет, тепло… «Кондишен» работает… Плюс восемнадцать… Нет, тебе никто не звонил… – Полонский продолжал целовать ее между лопаток. – Ну, ладно, – чао так чао… Какао…

Она бросила трубку, высвободилась и больно ударила Влада кулачком в плечо:

– Свинья! Что ты меня мучаешь!

Глаза ее горели, губа была закушена… Полонский схватил ее за запястье и рывком придвинул к себе.

…Потом они лежали и разговаривали. Инна впервые рассказывала Полонскому о себе.

– Мы познакомились с Соломатиным, когда мне было восемнадцать… В ночном клубе… Он мне потом проходу не давал. Каждый вечер встречал после работы. И каждый раз с букетом роз, всегда красные, всегда ровно пятьдесят штук… А когда не встречал, приезжал его шофер, дарил точно такой же букет роз – и отвозил меня домой… Ну, я и согласилась выйти за него… А после свадьбы, знаешь, как отрезало… «Подай. Принеси. Выйди», – передразнила, горько усмехнувшись, она: – «Поехали на прием!.. Поехали в клуб!.. Переодевайся – это слишком коротко!.. Что за дрянь ты себе купила?..» Знаешь, Владик, я иногда думаю: я для него – что-то вроде мебели. Вроде вон той штуки. – Она указала подбородком на домашний кинотеатр. – Или его машины… Чтобы перед друзьями похвастаться. Партнерам показать… «Такой экстерьер, такие ножки, такая попа…» А я-то тогда, перед свадьбой, думала, что он вправду меня любит… А он, оказывается, меня этими цветами просто покупал…

Полонский слушал, рассеянно лаская ее волосы.

– Брачный контракт меня заставил подписать, – продолжала она, облокотившись на согнутую в локте руку и глядя куда-то вдаль. – В случае развода по моей вине мне полагается по двести долларов ежемесячного содержания… До конца жизни… Представляешь?.. По двести долларов!.. А если развод по его вине – тогда единовременные отступные, пятьсот тысяч. И все… я… я, знаешь, Владик, даже убить его хотела… Думала, подсыплю ему яду… Или фен брошу в ванну… Да ведь он, сволочь, такое завещание составил!.. Он мне показывал… И квартира, и особняк, и вилла на Кипре – все отходит его детям, от первого и от второго браков… У него их трое… И доля его во всех фирмах – тоже им… А мне… Мне – все те же пятьсот тысяч…

– Пятьсот штук баксов – неплохие деньги… – рассеянно возразил Полонский.

– Да?.. Наверное… Но знаешь… Знаешь, я иногда думаю: я б его и просто так убила… Просто, чтоб отомстить… Если бы…