Северный сфинкс - Александр Харников

– Господин лейтенант, вас в пути будет сопровождать мой человек. Его зовут Ганс. Можете ему доверять так же, как и мне. Он знает в лицо кое-кого из злодеев. Ганс сообщит вам, когда заметит кого-нибудь из них рядом с обозом. Так что вы будете вовремя предупреждены.

– Благодарю вас, Герман Иванович. Как говорили древние: Praemonitus, praemunitus47. О вас я обязательно доложу государю – думаю, что он по достоинству оценит ваше усердие и помощь, которую вы все это время оказывали славной российской армии и флоту.

Фон Радинг скромно потупился, даже, как мне показалось, покраснел от удовольствия. А я пошел к своим бойцам, чтобы проинформировать их о том, что сообщил мне милейший Герман Иванович.

Ближе к вечеру вице-губернатор вновь пришел ко мне вместе с человеком лет тридцати – тридцати пяти, с неприметной внешностью и на удивление немногословных. Это и был тот самый Ганс, о котором мне говорил фон Рединг, о котором я кое-что слышал от майора Никитина.

Как оказалось, Ганс неплохо разговаривал по-русски. Он знал еще и эстонский язык, что было большой редкостью среди немцев, живущих в Эстляндии. Ганс вел себя скромно, сам первый разговор не начинал, но, когда к нему я обращался с каким-либо вопросом, отвечал кратко, но весьма обстоятельно.

Если сказать честно, то он мне понравился. Есть люди, которые сразу внушают доверие. Да и рекомендации герра фон Радинга многого стоили. Но, помня предупреждение вице-губернатора, следовало держать ухо востро. С мыслью о возможном нападении мы выехали из Ревеля и двинулись по дороге, ведущей в Петербург.

8 (20 мая) 1801 года.

Ревельский тракт.

Капитан ФСБ Мечников Денис Викторович.

РССН УФСБ по Санкт-Петербургу

и Ленинградской области «Град»

Никогда бы не подумал, что мне доведется стать кем-то вроде инкассатора. Ну, а как иначе назвать человека, который сопровождает и охраняет ценный груз, дабы его по дороге не умыкнули разные криминальные личности?

Правда, не я один угодил в охранники. Со мной в Питер из Ревеля следуют мои коллеги – Сильвер – в миру Антоха Серебрянский, и «старый солдат, не знающий слов любви» – отставной мичман Черноморского флота Дмитрий Викторович Сапожников. Правда, за его подвиги на водах Балтийских сам адмирал Федор Федорович Ушаков дал ему чин лейтенанта флота Российского. А-бал-деть!

То, что произошло после нескольких кульбитов возле Литейного моста, до сих пор не укладывается у меня в башке. Вот взяли мы и всем нашим дружным коллективом угодили прямиком в прошлое. А там нас уже поджидал государь император Павел Петрович, собственной персоной. Расскажи мне кто-нибудь все это месяца три назад – ни за что бы не поверил! Сейчас же мы под командованием Пана – нашего уважаемого подполковника Баринова – как Чип и Дейл, спасаем царя от убийц, ловим мятежников – через одного носящих титулы графов и баронов. А на днях мы с Сильвером завалили самого адмирала Нельсона. Пиф-паф – и не будет теперь никакого Трафальгара.

И вот, в благодарность за все за это Пан решил нас с Сильвером припахать – отрядил охранять ценное имущество, которое Сапожников поднял со дна Ревельской бухты. Точнее, с потопленных нашими моряками британских кораблей эскадры Нельсона. Взято было немало – корабельная казна, разные золотые побрякушки с брюликами, которые, как я подозреваю, лаймиз награбили во время своих разбойничьих рейдов по морям и океанам.

Здесь народ еще не докатился до банковских карт и бумажных денег. Золото и серебро – эти драгметаллы нынче весьма в цене, и за них лихие люди прикончат ближнего своего с превеликим удовольствием. Конечно, есть риск получить вместо горсти золотых гиней свинцовую пилюлю в брюхо, так это, как говорил гражданин Карлсон, дело житейское.

О том, что с лихими людьми нам скорее всего доведется встретиться, поведал нам Викторович – так по-свойски мы называем лейтенанта Сапожникова. Сообщил же ему эти сведения некий дядюшка Ганс – представитель здешних спецслужб.

– Вот что, ребята, – сказал Викторович, – шутки в сторону – настраивайтесь на бдительное несение службы. И хотя адмирал Ушаков и откомандировал в наше распоряжение своих головорезов, но опыта у них в борьбе с ОПГ нет совсем. И принимать решения придется только нам. Прислушивайтесь к тому, что скажет вам Ганс. Кое-кого из наших будущих клиентов он знает в лицо…

Ехали мы по пыльным и грязным дорогам Эстонщины медленно и печально. Во-первых, с нашим грузом трудно было нестись вскачь. Во-вторых, техника здешняя ломалась едва ли не чаще, чем наша. То ось треснет, то колесо посыплется, то упряжь порвется. А следовать дальше, бросая отставшую из-за поломки телегу на растерзание чухонским «романтикам с большой дороги» – это не по-нашему.

По всем этим причинам за два дня мы проехали едва ли не треть пути до Питера. Правда, спешить особо нам было и не надо. Погода стояла хорошая, птички уже вовсю чирикали по-весеннему, на деревьях зеленели молодые листики, словом, обстановка располагала к отдыху и неге.

Время от времени Ганс проезжал мимо нас на своей гнедой лошаденке. Мы вопросительно смотрели на него, а он в ответ лишь пожимал плечами. Так продолжалось до сегодняшнего вечера. Мы добрались почти до Везенберга – как пояснил Викторыч, так раньше назывался город Раквере. Ночевали мы обычно в чистом поле, хотя из-за этого на нас и ворчали сопровождавшие обоз морячки. Мы прекрасно знали о причинах их недовольства – мореманы сами не свои были до выпивки. Мы бы тоже с превеликим удовольствием посидели бы в здешних кабачках, только никто не мог нам гарантировать, что здешние халдеи не сыпанут нам в рюмки и бокалы какой-нибудь гадости, после которой бандюки возьмут нас голыми руками. Нет, по мне лучше потерпеть до Питера, а там уже с чистой совестью отметить благополучное окончание нашей миссии. Такого же мнения был и командовавший моряками капитан-лейтенант Крузенштерн.

К тому же в чистом поле удобней организовать качественную охрану. В здешних же селениях злодеи могут приблизиться к нам почти вплотную и, навалившись всем скопом, порешить. Тут даже наше оружие не поможет…

Уже начинало темнеть, когда мы нашли подходящее место для бивака. Часть моряков выпрягла лошадей из фур и надела им на морды торбы с овсом. Несколько служивых направились с деревянными ведрами к ближайшей речушке, чтобы напоить нашу тягловую силу. Кто-то стал разводить костер, дабы приготовить съестное. Мы же выставили часовых, строго велев им быть внимательными и смотреть по сторонам. На душе у меня было сегодня почему-то неспокойно. И похоже, не только у меня.

Сопровождавший наш представитель здешнего СМЕРШа тоже выглядел так, словно что-то его сильно беспокоило. Он оглядывался по сторонам и, как мне показалось, пробормотал несколько неразборчивых фраз на незнакомом мне языке. Потом он привстал на стременах, приложил ладонь ко лбу и стал внимательно что-то разглядывать. Заметив его телодвижения, к Гансу подошел Викторыч. Расчехлив бинокль, наш старшой протянул его встревоженному проводнику. Тот стал разглядывать в бинокль нечто, что его так сильно обеспокоило. Потом Ганс немного посовещался с Сапожниковым.