Бесстыдница - Рина Мирт

***

Видимо, он как-то прогневал Бога, раз с ним такое происходит. Хотя нет, он сам виноват, не нужно было поддаваться на провокацию малолетки, а обратиться за помощью или к Грин. Они все-таки живут в современном обществе; не только женщины подвергаются домогательствам, мужчины тоже. Не только ученики и учителя. А теперь что? Теперь ему расхлебывать всё это. Дэвид стоял в очереди в супермаркете с покупками, невольно прокручивая в голове события последнего года, анализируя их. Что ж. Он заслужил. Сполна. Эта расплата за его тупость.

Господи, какой же он идиот! После того видео ему пришло сообщение: «Прислать, что было дальше?» Дэвид сразу понял, что сообщения от Вашингтона. Больше не от кого. Но нет, он и так понял, что будет дальше. Ответив короткое «нет», он завел мотор и тут же поехал в школу, звоня Грин, которая всегда оставалась на работе дольше всех. Он сказал, что увольняется. Он просто больше не сможет видеть её. Не после того, как она окончательно разбила его сердце. Разорвала на куски. Нет. Это выше его сил. Причиной резкого ухода он назвал ухудшающееся состояние матери. В этот момент он чувствовал себя последним подонком. Но только так Грин бы отпустила его без лишних вопросов. Он подписал заявление об уходе и в тот же день забрал вещи и, приехав домой стал искать утешение в бутылке в мастерской отца. Он пил три дня, катаясь на карусели самобичевания. И пил бы больше, если бы не мать, что нашла его в мастерской. Это был её «хороший» день, или вид несчастного сына так подействовал на неё. Но увидев ясные и тревожные глаза матери, Дейв разрыдался, чувствуя себя никчемным сыном. Он нужен ей. Деньги кончаются, а он еще и уволился. Он взял себя в руки и с начала этой недели стал посылать своё резюме в другие учебные заведения среднего звена. Хватит с него старшей школы.

Каким же он был дураком, подумав, что всё закончилось. С самого утра Дня Смеха у него было скверное настроение и нехорошее предчувствие. Оно подтвердилось во второй половине дня, когда его буквально закидали сообщениями, от откровенных матов до фоток стояков и сисек. А под вечер объявилась Грин. От неприятного воспоминания у него скрипнули зубы. Как та стыдила его, взрослого мужика в собственном доме.

—Как ты мог, Дэвид? Она ведь еще ребенок!

Он еле сдержался, чтобы не рассмеяться ей в лицо. Хах. Ребенок. Такой ребенок, что страшно. Этот ребенок жрал его сердце, затем выплевывал, а затем снова жрал. Это он тут жертва, а не Кира Джонсон. Конечно же, Грин сообщила ему, что ему не стоит и ждать хороших рекомендаций от неё, даже наоборот. Сказала, что постарается замять дело, если будут последствия, наврав, что переписка была после его увольнения. Хоть на том спасибо. Весь сегодняшний день около его дома шатались подростки, его бывшие ученики, тыкая пальцами. Кто-то даже бумагу кидал, кто-то даже собачье дерьмо подложил. После обеда стали подтягиваться другие. Взрослые. Видимо, их родители, стоя за оградой и выкрикивая оскорбления. Одного звонка в полицию хватило, чтобы их разогнать, но пришли еще или те же, группами. Некоторые даже звонили в дверь. Дэвид забаррикадировался дома и вот вышел только вот в десять вечера, когда все исчезли. Вернулись к своим житейским делам. Он взял пакеты с продуктами и двинулся в сторону выхода. На парковке было несколько одиноких машин, включая его. Он не заметил, откуда и как появились трое, пока он складывал покупки в багажник. Дэвид сразу узнал отца Киры: от того разило алкоголем, видимо, сорвался. С ним были еще два маргинала.

—Ты, грязный ублюдок, трахал мою дочь?!

—Мистер.— Дэвид чуть поднял руку, краем глаза отслеживая движения тех двоих.— Эт…

Но он не успел договорить, так как глава семейства Джонсон врезал ему в челюсть. Дейв впечатался в свою машину, уворачиваясь от следующего удара. Он не собирался драться. Он был выше ростом их всех, но их было больше, так что парочку ударов он все же пропустил. В какой-то момент, защищаясь, он ударил одного в солнечное сплетение, но получил от другого в живот. Мужчина согнулся пополам, а перед лицом просвистело что-то блестящее. Улетевшие в сторону очки и обжигающая боль подсказали, что это было.

—Ты придурок!— крикнул отец Киры.— Совсем башкой двинулся?

В миг все трое разбежались врассыпную.

Пришедшую на следующее утро, когда его уже выписывали, мать Киры, он встретил ледяным равнодушием, когда внутри всё буквально горело от негодования. Она тоже пришла выяснять с ним отношения? Пусть лучше займется воспитанием своей дочери.

У женщины был затравленный вид; её глаза излучали физически ощутимую злость. Мужчина приготовился к новой мерзкой ситуации. Сам он был на грани; правая половина лица болела, он не спал всю ночь, думая, как он докатился до такой жизни и не сделал ли он ошибку, что не назвал полиции личность одного из нападавших — отца Киры Джонсон. Девушки, разорвавшей его сердце, уничтожившей его репутацию и втоптавшей его доброе имя в грязь. Ненависть, что он испытывал к этой девчонке, была настолько глубокой, что в ней можно было бы потопить авианосец. Самое паршивое, что он сам позволил ей сделать это с собой. Сам продолжил эту ядовитую связь. Дэвид горько улыбнулся своим воспоминаниям о том, как он утешал её, когда она сбежала из дома. Как ему было больно от одного её несчастного вида. Все это было ложью, хорошей актёрской игрой, созданной, чтобы втереться в доверие. А как он унижался при ней, сам ведь плакал у неё на коленях и вымаливал прощение. О, какой позор.

Но что-то было не так, несмотря на бурю эмоций, что-то не клеилось во всей этой истории. Тот же благотворительный вечер: не могла же Кира знать о том, что он пойдет туда с Гвен и разыграть сцену ревности.

—Я пришла поговорить,— холодно вымолвила мать Киры.— О том, что произошло вчера.

Он ничего не ответил, напряженно ожидая новую порцию оскорблений и обвинений в свой адрес.

—Я пришла попросить, вас…— Каждое слово давалось ей с трудом. Со стороны казалось, что она сопротивляется чему-то. Переживает внутреннюю борьбу.— …не заявлять на моего мужа,— выдавила она из себя.— Это разрушит его жизнь. Он сделал это, будучи пьяным. Он сорвался.— Она замолкла на некоторое время.— Я виновата в том, что произошло. Я не должна была рассказывать ему о том…— До слуха Дэвида донесся скрип её зубов.— …что Кира спит с учителем.— Последнее слово она выплюнула и окинула его презрительным взглядом, отчего мужчина почувствовал себя последним мерзавцем на Земле.

В палате повисла тяжелая пауза, и Дейву казалось, что он кожей ощущает это накалившееся напряжение. Он не произнес ни слова. В любом случае, он не собирался заявлять на мужчину, хотя все его принципы противились этому, вызывая физический дискомфорт.

—Как…— произнесла она с запинкой.— Как вы могли? Иисусе! А я считала вас порядочным человеком, Кира ведь еще ребенок. Господи, и такой человек еще работает учителем?!

—Я не извращенец,— процедил Дейв сквозь зубы.— А Кира не невинный ангелочек, как вы считаете, никто из них не ангел.— Он замолчал, обдумывая дальнейшие слова. Так много хотелось сказать, но он понимал, что это бесполезно перед лицом родителя. Неважно, что там произошло и какой ущерб он понес, в лице любой матери он будет подонком.