(с)дала на «отлично» - Олли Ро

— Угу. А в итоге решил просто подождать!

— ДА, ВИК! Иногда подождать — самое правильное решение! Сгоряча можно таких дров наломать — за всю жизнь не вывезешь! И ты готова была рубить головы, не понимая, что в итоге лишь подставляешь под удар свою собственную. И как бы ты не злилась, моя дорогая, я считаю, что поступил верно, учитывая известные мне условия. Да, правильным было не трогать тебя вообще. Не реагировать. Не поддаваться на провокации. Но я не смог. И Вася, естественно, это понял. Там, под твоими воротами, мы впервые в жизни подрались… Предложил ему перестать вести себя, как мудак, рассказать тебе правду и предоставить выбирать самой. В общем, не договорились. И как итог — что вышло, то вышло. Но даже сейчас, я не вижу, что мог бы поступить иначе.

— Тогда за что ты тут прощения просишь, если считаешь, что все сделал правильно?

— Я не говорю, что все сделал правильно. Я пытаюсь объяснить тебе свои мотивы.

— Сплошные теории, профессор.

— Теории… Хорошо. Вот тебе практическое задание. Верховская. Вы ведь дружите?

— Да. С детства.

— Прекрасно. Дано: Вика и Лиля, подруги, почти сестры. Лиля встречает Васю. Влюбляется. У них случается короткий роман. Проходит время. Позабывший обо всем Вася, встречает Вику и влюбляется в нее. Так что же будет делать Вика? Отойдет в сторонку, душа свои чувства, ради счастья подруги? Или она ответит взаимностью Васе, заставив страдать Лилю? Разрушит ли она многолетнюю дружбу ради зарождающихся чувств к Васе? Не станет ли она сомневаться, что любовь Лили и Васи вспыхнет с новой силой? Каков будет правильный ответ?

— Вы слишком упростили уравнение, профессор!

— Я оставил суть, мисс Беккер. Не торопитесь, подумайте. Но непременно мне хочется услышать ваш ответ.

Я всерьез задумалась над решением головоломки. Невообразимо сложно оказалось представить себя на месте Марка. Сразу вспомнились отвратительные ощущения треугольника, когда я заметила Лилино неравнодушие к Васе и его интерес ко мне. А что бы я чувствовала, если при этом Вася мне понравился?

Это слишком сложно.

Не представляю, что бы я делала.

— Я не знаю, Марк… — еле слышно пролепетала я, — Не знаю, какой будет правильный ответ…

— Потому что его нет, Вика. Поступки человека очень легко делятся на черное и белое, пока ты сам не занимаешь его место, ведь тогда все сразу становится не столь однозначно… Я понимаю и признаю справедливость твоего негодования. Но видит Бог, я рад, что все оказалась так, как есть! Теперь ты полностью моя, и мой брат при этом не хочет меня убить.

— Я не твоя…

— МОЯ. Ты моя, Вика, с той самой минуты, как подарила свой первый оргазм. Ты можешь обижаться до конца своих дней, а можешь отпустить ситуацию, позволив нам счастье. Я не хочу быть без тебя, Вика. Ты нужна мне. Я влюбился, как мальчишка! Хочу забрать тебя себе. Хочу целовать. Стискивать в объятиях ночи напролет. Вместе засыпать и просыпаться. Взять, наконец, чтобы ты уже забыла навсегда о своей девственности! А потом еще и еще, до тех пор, пока в твоей голове не останется ничего, кроме моего имени. Хочу показать тебе свой дом. Отвезти на море. И в горы. Хочу смотреть, как ты рисуешь. Хочу знать о тебе все. Хочу сам стать твоим счастьем…

Руки Марка бережно потянули на себя, крепко прижимая меня к своей груди. Я смиренно уткнулась носом в его ароматную ключицу и закрыла глаза, позволяя мужчине убаюкивающими движениями поглаживать спину.

О Марк мой Робертович.

Пожалуй, это самые важные твои слова во всей этой идиотской ситуации!

— Я не прошу тебя решать сейчас, Вика. Ты устала. Отдохни, малыш. Утро вечера мудренее. Возможно, завтра ты найдешь в себе чуточку больше сил, чтобы дать еще один шанс нашим чувствам.

Глупо. Как же глупо я улыбалась, проваливаясь в целительный сон, в объятиях самого лучшего на свете профессора.

Я ведь все еще злюсь на тебя, Марк? Да? Кажется, да.

Только это разве мешает мне тебя любить?

Определенно, нет.

Милый мой профессор…

Как ты можешь сомневаться в моем ответе?!

Я просыпаюсь от того, что солнечный луч скользит по глазам, ослепляя меня, даже сквозь закрытые веки. Потягиваюсь. Странные, необычные ощущения. Чувствую горячее, как печка, тело позади себя. Одна ладонь покоится на моей груди, вторая на животе. А еще я голая. Почти.

Пытаюсь вспомнить подробности. Не волнуюсь, потому что точно знаю, кто так нагло прижался к моей попе своим исключительным бодрым приветствием.

Помню, как уснула в стеклянной башне на груди у Марка.

ВСЕ.

А, нет! Помню еще, как снимала ночью свое платье, что до боли стягивало грудь и талию.

О, так я сама разделась.

А вы джентльмен, Марк Робертович, улыбаюсь сама себе.

Была бы кошкой, замурчала от удовольствия.

Открываю глаза и тут же жмурюсь. Яркий наглый солнечный луч нашел щелочку в плотных занавешенных шторах и слепит меня безжалостно.

Осторожно разворачиваюсь, а Марк, не просыпаясь, сжимает объятия. У него спокойное умиротворенное лицо, длинные темные ресницы слегка подрагивают, щетина уже вполне заслуживает звания бороды. Мой профессор спокойно и глубоко дышит, обдавая кончик моего носа горячим потоком.

Мне спокойно. Надежно. Уютно.

Мне хорошо.

И если утро, согласно народной примете, должно было добавить моей бедовой головушке мудрости, то вот она — я совершенно не хочу никуда деваться от этого мужчины.

Теснее прижимаюсь к широкой груди, слегка зависая на маленьких темно-коричневых сосках.

Хочется лизнуть.

Почувствовать на языке маленькую твердую горошину со вкусом моего профессора.

— Спи, малыш, рано еще… — бормочет сквозь сон Горский.

Утыкаюсь носом в пульсирующую артерию на его шее, обнимаю рукой за талию и вновь проваливаюсь в сон.

Счастливая.

Когда просыпаюсь во второй раз, Марка в постели не обнаруживаю, но где-то поблизости шумит вода, из чего делаю вывод, что профессор в душе.

Вытягиваюсь звездочкой в теплой, насквозь пропитавшейся ароматом моего мужчины, постели. Оглядываюсь по сторонам. Комната небольшая, преимущественно синяя. Матовые стены цвета светло-черничного оттенка, кобальтовый ковер со светлым восточным узором, современная мебель из темного дерева, светло-васильковые плотные шторы, над изголовьем две картины с изображением бурлящей воды, необычный разноуровневый потолок с точечными светильниками…

Красиво.

Замечаю свое платье, аккуратно развешенное на спинке кресла, рядом на подлокотнике чулочки, на другом — рубашка Марка.