И.о. поместного чародея - Мария Заболотская

— То есть в ближайшее время его ждать не стоит? — вслух уточнил он.

Я со вздохом согласилась.

— Ну, тогда вы должны понять, что другого выхода нет — именно вы должны оказать нам помощь в деле государственной важности. Мне кажется, вы справитесь, — веско произнес Теннонт то, чего я больше всего боялась.

— Э-э-э… — протянула я. — А нельзя ли уточнить, о каком деле идет речь? Хотя бы в общих чертах.

Услышанное повергло меня в столь черную депрессию, что все варенье в заветном шкафу должно было скиснуть в один миг.

— Видите ли, — сказал Кендрик Теннонт с самым серьезным видом, — у нас есть один артефакт, который мы должны были доставить в столицу ко дню летнего равноденствия, где над ним должны были произвести соответствующие магические манипуляции. Но обстоятельства сложились крайне неблагоприятно, и мы никоим образом не поспеваем в Изгард. Данный артефакт — уж простите дилетанта в магических делах за примитивную формулировку — был зачарован в свое время. И снять это заклятье можно только в равноденствие високосного года, так что, как вы понимаете, мы потеряем четыре года, если не сумеем активировать его сейчас…

Я с трудом подавила вопль ужаса и отчаяния и жалобно спросила, надеясь на чудо:

— Но если я не найду способа снять заклятие?..

— Не волнуйтесь. Мы раздобыли все необходимое, — успокоил меня Теннонт. — Вот текст формулы, которую нужно произнести над артефактом в положенное время. Лучшие специалисты в чародейском деле заверили меня, что с ее прочтением сможет справиться даже адепт-старшекурсник. Что уж говорить о практикующем маге…

Я посмотрела на бумажку, затем на господина Теннонта. После перевела немигающий взгляд на Виро.

— Вы знаете, — голос у меня был немного неестественным, несмотря на то, что я изо всех сил старалась, — мне что-то не по себе. Тяжелый день, сами понимаете… арест… пытки опять же… Я, пожалуй, прилягу, а утром на свежую голову еще раз вас послушаю.

— Да-да, конечно, — согласился Кендрик Теннонт, и я встала из-за стола, чувствуя, что ноги и руки мне не повинуются.

Назовите мне причину, по которой маг не может сам прочитать простейшее заклинание и активировать артефакт. Заикание?.. Косноязычие?.. Обет?! Нет уж, дело совсем не в этом! Если уж для прочтения ему понадобился другой маг, то можно было голову закладывать, что прочитавшего формулу ждет крайне неприятный сюрприз, и, скорее всего, последний в его жизни.

Я слышала о таких случаях. Взять хотя бы истории про магические кольца с проклятиями, которые чародеи подкидывали ничего не смыслящим бедолагам и говорили: «А теперь пойди и уничтожь его». Попутно выяснялось, что нести эдакую дрянь нужно было не к соседнему хутору погожим летним вечером, да и человеку, надевшему такое кольцо, оно здоровья не прибавляло — вот только деваться было уже некуда.

Спрашивается, почему бы чародею самому не взять мерзостный артефакт и не выбросить, куда положено?

Но только кому-нибудь в подобной ситуации это приходило в голову, как тут же ему в ответ заявляли: «Нет-нет, ты Избранный! Никто, кроме тебя, этого не сделает!» И возражения не принимались, ведь магу виднее, кто годен на подвиг, а кто — нет. Сколько таких невезучих избранных пропало — одним менестрелям ведомо.

Лично я не собиралась становиться Избранной ни при каких обстоятельствах — даже если бы мне сказали, что, пройдя босиком до Даэля и выбросив в какую-нибудь пропасть вставную челюсть Брианбарда, я остановлю Упаколапсис. И тем более я не собиралась читать заклинание, которое упорно не желал произносить вслух другой маг.

Как ни тяжело было признавать, но побег был самым здравым решением.

На всякий случай я прокралась к щели в полу коридора, где можно было услышать, что делается на кухне, и приложила к ней ухо. В ухе слегка стрельнуло, к моему ужасу, но безобразничать в полную силу не начало.

— …Она не обрадовалась, по-моему, вашему завлекательному предложению, Теннонт, — говорил Виро.

— Да нет, она просто растерялась. Видимо, испугалась ответственности. Сам посуди, она ничего таинственнее коров с расстройством желудка в глаза не видела. А тут — артефакт. Да она полночи спать не будет, так захочет его увидеть своими глазами. Мы ей намекнем, что ее мастерство высоко оценит Лига, и, думаю, эту дуреху не придется даже подначивать… — самодовольно и уверенно отвечал Теннонт.

Я, вне себя от злости, вернулась в комнату и уставилась в зеркало.

— Почему меня все считают такой идиоткой? — спросила я у отражения. Потом подумала и прибавила: — Надо будет принести какую-нибудь жертву богам за то, что они мне хоть так пособляют в трудных ситуациях.

в которой описывается второй побег в жизни Каррен, еще менее удачный, нежели первый.

Дурной опыт имеет только одно полезное качество — он позволяет не повторять свои ошибки впоследствии. Если в тринадцать лет мне казалось, что побег способен привести к чему-нибудь хорошему, то теперь я была твердо убеждена: бродяжничество — это второй пункт в перечне ужасных бедствий, которые могут выпасть на долю человека. Но так как первым пунктом в этом перечне шла мучительная смерть в результате казни или чародейских интриг, особого выбора у меня не было.

Собрав воедино все плохие воспоминания о путешествиях, выпавших на мою долю, я надела на себя как можно большее количество одежды и набила сумку до отказа всякими мелочами, которые впоследствии можно было обменять на еду. Полагаться на свои способности к краже домашней птицы с крестьянских подворий было еще более наивно, нежели надеяться на свои магические дарования. Я даже не поленилась свинтить шишечки со спинки кровати — на каком-нибудь глухом хуторе их можно было выдать за амулеты широкого спектра действия, что приравнивалось к скромному ужину в теплом кругу простых и добрых людей.

Так как выходить из комнаты было делом рискованным — я не знала, насколько чуткие уши у моих гостей, — багажа получилось не так уж много. Количество денег, скопленных мной за время службы у Виктредиса, и вовсе было позорным. Я с печалью вспоминала про рукоять от меча в кабинете и неисправный арбалет — вещи это были не очень габаритные, но уж куда более перспективные в плане продажи, нежели чернильница или редкозубый гребень для волос.

Если смотреть правде в глаза, то добраться с такими запасами я могла разве что до соседней провинции. Да и то только в случае, если бы все разбойники и упыри Эсва решили дружно взять отпуск на ближайшие пару недель.

Темнело быстро. Я зажгла свечу и принялась следить, как застывают потеки воска. На огонь летела всяческая мошкара, судьба которой была столь же нерадостна, как и моя. Тоска, охватившая меня, становилась все сильнее, и к тому времени, как последний алый отблеск заката растворился во тьме, я уже начала сомневаться в правильности своего решения. Пару раз я выходила из комнаты прислушаться, легли ли спать Теннонт и Виро (гостевая комната располагалась в противоположном конце коридора, напротив опочивальни Виктредиса), и в конце концов сказала себе, что время малодушия закончилось.