Наш человек в гестапо. Кто вы, господин Штирлиц? - Эрвин Ставинский

«Все вы знаете, что испанцы под руководством генерала Франко поднялись на освобождение своей страны, — заявил на совещании в министерстве авиации генерал Эрхард Мильх. — Флот противника господствует на море и делает невозможным для Франко переброску его мавританских дивизий из Африки в Испанию. Франко попросил фюрера дать ему транспортные самолеты Ю-52 с экипажами для перевозки его сил из Тетуана в Севилью. Генерал Геринг поручил это сделать генералу Вильбергу».

И уже на следующий день из Темпельхофа стартовали два десятка «юнкерсов» курсом на Тетуан. Сотня немецких пилотов составили первый контингент «Особого штата В». К ноябрю их переименуют в легион «Кондор» с общей численностью в шестьсот пятьдесят человек.

Одновременно с самолетами из Гамбурга вышел пароход «Узарма», на борту которого находились пилоты люфтваффе и боевая техника: шесть истребителей «хейнкель -51» и двадцать зенитных орудий. «Добровольцы» следовали одна партия за другой.

Начальник абвера адмирал Канарис, со своей стороны, стал активно подталкивать Муссолини к укреплению своей власти в Средиземном море. Дуче был не против поддержать франкистов, но отказывался это делать официально. В результате, в Испанию был отправлен лишь один пароход с боеприпасами и двенадцатью истребителями «капрони» на борту…

События развивались так, как и предсказывал Леман. Немцы бомбили испанские города, участвовали в наземных операциях совместно с итальянцами, а Англия, Франция и США, через Лигу наций заявляли о своей политике невмешательства. Американцам это не мешало поставлять мятежникам огнестрельное оружие и нефтепродукты.

Война принимал затяжной характер и шла с переменным успехом. С появлением в Испании интернациональных добровольцев, советской военной техники, усилился отпор республиканской армии под Мадридом. А двадцать девятого октября франкистские войска потерпели жестокое поражение к югу от Мадрида. Двести советских танков под командованием генерала Павлова внезапно ворвались на узкие улицы Эквивии и буквально в лепешку раздавили кавалеристов Франко. Теперь уже не было никаких сомнений, что Советский Союз тоже открыто вмешался в военные события.

В ответ немцы срочно увеличили присутствие своей авиации и казалось, что с ее помощью удалось склонить развитие событий в пользу повстанцев, однако, через месяц жестокое поражение под Гвадалахарой потерпели итальянские войска. Война затягивалась и шла с переменным успехом…

Леман регулярно сообщал Зарубину информацию о поставках немецкого вооружения в Испанию, а также о деятельности абвера против подставных фирм в Европе, через которые советская военная разведка осуществляла закупку вооружения для республиканцев…

— У тебя есть желание встретить со мной рождество? — спросил как-то Вилли Флорентину.

— Я согласна. Мы пойдем в ресторан?

— Почему в ресторан? Рождество — это семейный праздник и наша «большая семья» будет праздновать его на Принц-Альбрехтштрассе.

— Как, ты хочешь меня пригласить в свою организацию? Разве это возможно? Удобно ли это?

— Не беспокойся, все мои коллеги будут со своими женщинами.

— Хорошо. Пусть будет по твоему.

У Флорентины на этот вечер были свои планы, и хотя, ей приятнее было бы встретить этот праздник с Вилли наедине, выбирать не приходилось. К тому же, ей очень хотелось посмотреть поближе на этих всесильных людей из гестапо.

К Рождеству Флорентина сшила себе платье из черного бархата с глубоким декольте. Тонкая жемчужная нить, единственная память о матери, долгие годы лежавшая в шкатулке, как нельзя оказалась кстати и украсила ее изящную шею. Темно-рыжие волосы рассыпались по открытым белоснежным плечам.

Она оглядела себя в зеркало и осталась довольна: платье было сделано прекрасно и хорошо подчеркивало ее несколько полные формы. Никаких излишеств — все строго и красиво.

Около девяти раздался звонок, и она сама вышла открыть входную дверь. Перед ней в черной шинели и фуражке с высокой тульей, украшенной серебряными эсэсовскими знаками, стоял Вилли. Небольшие крупинки влаги от растаявших снежинок поблескивали на его погонах.

— Заходи же! Ты меня простудишь…

— Прости, Флора! Но я просто сражен… Ты выглядишь, как настоящая королева! Глазам своим не верю! — воскликнул Леман, входя в прихожую. Крепко поцеловав его в губы, Флорентина предложила:

— С праздником тебя, дорогой! Снимай шинель и посиди минутку, отогрейся. Может хочешь что-нибудь выпить?

— Это было бы неплохо. На улице действительно чертовски холодно.

— Водка или коньяк?

— Лучше немножко водки.

Флорентина вышла на кухню и через минуту вернулась с подносом, на котором стояли две маленькие рюмки с водкой и несколько бутербродов.

Поставив поднос на маленький столик, она взяла одну рюмку, ту, что была побольше, и выпила ее до дна. Вилли смотрел на нее с восхищением. Потом, вслед за ней, тоже сделал пару глотков.

— Такое ощущение, будто глотнул огня, — сказал он, с удовольствием причмокнув губами.

— Ты закуси бутербродами, думаю, что на торжественном мероприятии есть особенно не придется.

— Ты права, — согласился Вилли и с удовольствием принялся за бутерброды. Его щеки чёрез несколько минут зарумянились. — Как у тебя блестят глаза, Флора! Так и хочется тебя поцеловать…

— Пьяную? — кокетничала она.

— Ну какая же ты пьяная, дорогая, о чем ты говоришь? — он нежно обнял ее за талию.

— Только не сейчас, Вилли, — она со смехом уперлась ему рукой в грудь. — Нам нужно собираться, иначе мы рискуем опоздать…

К центральному входу в управление на Принц-Альбрехтшрассе то и дело подъезжали машины: черные «мерседесы» и «БМВ», различные «опели». Машины притормаживали у входа и из них выходили офицеры с женщинами в сопровождении адъютантов или младших офицеров, которых осчастливили приглашением на бал.

Подкатили два черных «мерседеса», начальник караула подал команду «внимание» и все замерли, к машинам бросились два адъютанта и почти одновременно распахнули задние двери. Из теплого салона первой машины величественно выбрался рейхсфюрер СС Хайрих Гиммлер, из второй — его заместитель, группенфюрер СС Гайдрих.

— Кто это? — спросила Флорентина.

— Это наше самое высокое начальство, — объяснил Вилли.

— Ты знаком с кем-нибудь из них?

— Не имел чести, — улыбнулся он. Вилли не питал никакого пиетета к нацистским бонзам, поскольку всех их хорошо знал еще по тем временам, когда они лишь подавали надежды и боялись полиции как огня.

Между тем, Гиммлер и Гайдрих, оба в черных мундирах СС, украшенных знаками отличия и различными орденами вместе со значками, важно подымались по ступенькам. Как только они скрылись в проеме дверей, все присутствующие дружно потянулись к входу.

В большом, хорошо освещенном зале, украшенном гирляндами из елочных ветвей были расставлены столики, за которыми начали рассаживаться приглашенные. В основном, все были в черном, но изредка попадались мундиры голубые и серо-зеленые, в которых прибыли гости из абвера.