Куда летит время. Увлекательное исследование о природе времени - Алан Бёрдик

Адаму всего десять месяцев от роду; это крепкий карапуз с большими карими глазами. Сейчас он восседает на удобном высоком кресле в небольшом затемненном помещении, в которое почти не проникают звуки извне, и всматривается в пространство лаборатории по изучению детской психологии. Его взгляд бегает взад-вперед по узкой полоске, вклинившейся между двумя компьютерными мониторами, которые стоят бок о бок на столе напротив. На каждом из мониторов транслируется видео – изображение лица женщины, которая смотрит прямо на Адама и что-то медленно говорит. На обеих видеозаписях запечатлена одна и та же женщина; выражение ее лица везде одинаково: ее глаза сияют, на губах играет улыбка. При этом запись не озвучена: речь выдают лишь движения губ.

При случае Адам в поисках ободрения оглядывается на мать, которая тихо сидит неподалеку. Между двумя мониторами помещена миниатюрная камера, направленная прямо на Адама, транслирующая видеозапись лица мальчика, отснятую в режиме реального времени, на монитор стационарного компьютера в соседнем помещении, занятом двумя лаборантами и моей персоной. Вглядываясь в бегающие глаза Адама, мы наблюдаем, как выражение живого интереса на его лице сменяется скукой, а скука спустя пару секунд вытесняется любопытством. За нашим монитором располагается окно с односторонней видимостью, которое позволяет непосредственно наблюдать за возней Адама в кресле. Обстановка выглядит довольно комично: мы смотрим через окно, как Адам всматривается в два женских лица на мониторах, одновременно поглядывая на лицо ребенка, маячащее на экране. Время от времени Адам заглядывает прямо в объектив камеры, и у меня мимоходом возникает жутковатое подозрение, что и Адам подсматривает за нами или, по крайней мере, знает, что мы за ним наблюдаем. Вскоре взгляд ребенка вновь смещается к двум лицам напротив: он буравит их взглядом, тычет в них пальцем и двигает бровями. В потемках Адам, упакованный в подвесную систему с пятью точками крепления, кажется похожим на пилота или астронавта, выходящего в открытый космос.

Лаборатория принадлежит Дэвиду Левковицу, специалисту по возрастной психологии Северо-Восточного университета Бостона. За последние тридцать лет Левковиц пытался понять, как пробуждающийся разум упорядочивает и осмысливает данные, поступающие от органов чувств, которые изливаются на мозг непрерывным потоком, начиная с появления ребенка на свет и даже раньше. Как мозг регистрирует время поступления отдельных единиц информации и каким образом происходит объединение разрозненных данных в единый опыт? Как мозг догадывается о том, какие события и характеристики связаны между собой во времени? Мощь утонченных механизмов, обеспечивающих способность мозга к структурированию данных, наглядно демонстрируется на примере двух видеороликов, которые показывают Адаму. Взрослому наблюдателю даже без звукового сопровождения сразу становится понятно, что женщина на первом и на втором видео произносит разные тексты, так как движения ее губ на левом и правом экранах не совпадают. Спустя короткое время включается звук, и до нас доносится женский голос: «Вставай, – произносит она с напевной интонацией. – Поднимайся поскорее. Сегодня на завтрак овсянка! Тогда у нас найдется время для прогулки у дома…» Содержание ее монолога подходит к видеоролику на левом мониторе. Сам я сопоставляю звуковой ряд с видеоизображением большей частью интуитивно: кажется, что речь следует непосредственно за движениями губ, так что мое внимание полностью сосредоточивается на болтовне героини сюжета, а другого видео с изображением женского лица как будто и нет вовсе. Иногда привычный монолог сменяется новым: «Ты поможешь мне сегодня навести порядок в доме?» – и я тут же перевожу взгляд на экран справа. В некоторых опытах в это время демонстрируется лицо другой женщины, такое же сияющее и искрящееся улыбкой, но ее речь дублируется на испанском языке. Однако наше стремление к синхронизации информационных потоков настолько сильно, что взрослый зритель безошибочно распознает видео, в котором движения губ совпадают с произносимыми словами, даже не зная испанского языка.

А могут ли младенцы опознавать речь по движениям губ? Едва ли: слух у новорожденного слишком слаб, взгляд не может сфокусироваться на предметах, расположенных на расстоянии более тридцати сантиметров, и в целом мировосприятие грудного ребенка крайне ограничено. «Глаза, уши, нос, кожа и внутренние органы единовременно атакуют мозг младенца новыми впечатлениями, которые сливаются в тотальную какофонию цвета и звука», – предполагал Уильям Джеймс в 1890 году. Возможно, дело обстоит именно так. Но Левковиц выяснил, что грудные дети начинают структурировать хаос впечатлений на удивление рано. Он проводил эксперименты по сопоставлению речи и изображения лица на сотнях младенцев и детей ясельного возраста. Детям показывают изображения двух лиц, транслируемые с экранов, расположенных бок о бок. В течение минуты губы людей на видео движутся беззвучно, затем включается звук, и взгляды исследователей устремляются к монитору, следя за блужданием глаз младенца от одного лица к другому, и отмечают, на каком из видео взгляд ребенка задерживается дольше. Даже четырехмесячные дети с потрясающим упорством оказывают явное предпочтение диктору, губы которого движутся в такт звуковому сопровождению, несмотря на то что испытуемый ребенок раньше никогда не видел лица диктора, не понимает слов и, возможно, даже не имеет представления о голосовой модуляции речи.

Вместо этого, как заключает Левковиц, ребенок находит нужное видеоизображение простейшим способом – сопоставляя начало и конец звукоряда с началом и концом движений губ на видео. Малыш обучается синхронизации входящих потоков информации, отмечая, какие действия происходят в одно и то же время. Слово «скоро» обозначает то, что должно случиться в ближайшее время, а «наконец-то» – то, что случится позже. Но поначалу, в первые месяцы жизни, человек способен отличить настоящее от других состояний времени, и этого вполне достаточно, чтобы запустить механизм сенсорного развития. «В младенчестве мы фактически слепы, – говорит Левковиц. – Слух практически отсутствует. То ли сознание ребенка погружено в тотальную какофонию цвета и звука, то ли человеческое сознание располагает примитивнейшим фундаментальным механизмом, активирующим работу систем восприятия, и имя этому механизму – синхронность».

В 1928 году ведущие физики, философы и натуралисты Европы съехались на конференцию в Давос – небольшой городок в Швейцарских Альпах, намереваясь обменяться свежими научными идеями. Ранее альпийский курорт славился целебным свежим воздухом и санаторием для выздоравливающих умов и ослабевших тел. Ганс Касторп, главный герой романа Томаса Манна «Волшебная гора», опубликованного в 1924 году, приезжает в Давос навесить двоюродного брата, заболевшего туберкулезом, и, приноравливаясь к медлительному ритму жизни в горах, поглядывает на карманные часы и сыплет рассуждениями о субъективной природе восприятия времени, которые автор вынес из сочинений Хайдеггера, Эйнштейна и других видных мыслителей того времени. Касторп удивляется, почему шахтеры, выходя на поверхность земли после десятидневного заточения в забое, думают, что миновало всего три дня. Тогда почему «при интересности и новизне содержания время бежит, другими словами – такое содержание сокращает его, тогда как однообразие и пустота отяжеляют и задерживают его ход»?[55] Что можно подумать о человеке, который позволяет себе привычку говорить «вчера», когда следует говорить «в прошлом году»? Тем временем герой Манна задает следующий вопрос: «Находятся ли герметично запаянные консервы, расставленные на полке, за пределами времени?»