Клан Кеннеди - Георгий Чернявский

Как и предполагал изоляционист Хёрст, впечатления от конференции были не очень благоприятными.

Правда, и сам издатель, и его сотрудники полагали, что первые статьи Джона Кеннеди были очень несовершенны, полны штампов и даже скучны. Видимо, коллеги, а может быть, и читатели высказали по этому поводу нелицеприятные суждения, и Джон стал работать более тщательно. Проявилась его способность быстро учиться, набираться опыта, набивать руку.

Острой критике начинающий журналист подверг проект Устава ООН, основные положения которого уже были согласованы главами трех великих держав Рузвельтом, Сталиным и Черчиллем на Ялтинской конференции в феврале 1945 года. Весьма уязвимым был принцип единогласия пяти государств (США, Великобритании, СССР, Франции и Китая) в главном органе ООН — Совете Безопасности, причем не было особым секретом, что на этом принципе настоял Сталин. Предусматривалось, что, если хотя бы один из этих постоянных членов Совбеза проголосует против внесенного проекта резолюции, она отвергается. Иначе говоря, вводилось право вето.

Кеннеди писал, что это право лишь «закрепляло имевшуюся напряженность между Западом и Востоком вместо того, чтобы создать механизм ее смягчения». Отсюда делался еще более пессимистический, весьма скоропалительный вывод — ООН станет добычей тех самых «своекорыстных страстей, которые произвели на свет Версальский договор» 1919 года, то есть мирный договор, увенчавший Первую мировую войну и содержавший в себе в качестве составной части устав международной организации — Лиги Наций, которая оказалась неспособной предотвратить Вторую мировую войну.

Особое внимание уделялось взаимоотношениям между западными державами и СССР, как они представлялись на заседаниях учредительной конференции. Впечатления были противоречивыми. В одной из своих корреспонденции Джон справедливо отмечал сохранявшееся на заключительном этапе Второй мировой войны недоверие между СССР и его союзниками. «Самое главное здесь — наследие двадцати пяти лет недоверия между Россией и остальным миром, которое невозможно будет преодолеть в течение ряда лет». Комментируя дебаты на конференции между советскими делегатами и их западными партнерами, Кеннеди подчеркивал: «Русские, быть может, простили, но не забыли. Они хорошо помнят предвоенные годы, когда Россию пускали лишь на задний двор».

Но в то же время советские делегаты во главе с наркомом иностранных дел В.М. Молотовым и вскоре сменившим его послом в США А.А. Громыко произвели на молодого корреспондента самое отрицательное впечатление. Оно было, правда, в основном внешним, хотя отражало и существо той послевоенной политики, которую намеревался проводить Сталин, учитывавший американскую монополию на атомное оружие, но прилагавший всяческие усилия, чтобы ее ликвидировать. В ряде корреспонденции Кеннеди особенно подчеркивал «воинственное настроение русских».

Соответствующие фрагменты из корреспонденции Кеннеди в общем-то были в основном легковесными, формирующими у читателей неблагоприятное отношение к Советам, которые еще считались союзниками, на основании только внешнего вида и поведения их делегатов. Явно на дешевый эффект были рассчитаны картинки с описанием «ужасных костюмов» из дешевого шевиота темно-синих тонов, «отвратительные спортивные стрижки» московских делегатов — они, по мнению Кеннеди, были похожи на бандитов из гангстерских фильмов.

Несколько более адекватную информацию читатель мог почерпнуть из описаний поведения Молотова, который был не просто безапелляционен, но «откровенно груб, враждебно настроен и постоянно ориентировался на конфликт». Стиль советской делегации, подводил итог журналист, предвещал еще большие расхождения в будущем.

Удивительно, но молодой корреспондент произвел в целом благоприятное впечатление на советского посла в США. В отеле «Сан-Фрэнсис», где проживали советские делегаты, Громыко дал интервью Кеннеди. Вопросы касались в основном Устава ООН. При этом Джон не преминул прихвастнуть, что его отец — «друг Рузвельта», надеясь, видимо, этим расположить к себе жесткого советского делегата, хотя, как мы знаем, другом Рузвельта Кеннеди-старший никогда не был, а в последние годы жизни президента отношения между ними вообще стали натянутыми.

Хёрст и его помощники в конце концов остались довольны первыми журналистскими опусами Кеннеди и отправили его в новую командировку, на этот раз за рубеж, в Лондон. Ехал он туда для освещения послевоенных выборов, которые британское правительство назначило на 6 июля 1945 года.

Хотя эти выборы объявлялись послевоенными, в действительности они проводились еще до капитуляции Японии в начале сентября и поэтому их результаты были объявлены не сразу. Дело в том, что возникли трудности с подсчетом голосов военнослужащих на Дальнем Востоке и Тихом океане. В результате произошло драматическое событие. Уинстон Черчилль, возглавлявший правительство во время войны, был уверен в победе своей партии консерваторов и дал согласие на встречу с президентом США Трумэном и советским лидером Сталиным в поверженном Берлине после выборов, но до завершения подсчета голосов. Результаты выборов оказались сенсационными. Победу на них одержали лейбористы. Избиратели отвергли руководство Черчилля, который по праву считался одним из отцов победы над гитлеровской Германией. Это был серьезнейший политический урок для мировой общественности. Приходилось убеждаться, что прошлые заслуги бледнеют перед насущными жизненными потребностями, что избирательный корпус мало волнует история, что по отношению к политическим деятелям он неблагодарен. Поучительным этот урок был и для молодого американского журналиста Кеннеди, исключительно высоко ценившего сэра Уинстона, но, как мы сейчас увидим, сомневавшегося в его победе на выборах.

В результате в работе Берлинской конференции был сделан перерыв, Черчилль возвратился на родину, и на втором этапе британские интересы на встрече большой тройки представлял уже новый премьер — лидер Лейбористской партии Клемент Эттли.

Но всё это произойдет немного позже, уже во время пребывания Кеннеди в Лондоне. Задача журналиста состояла в том, чтобы дать представление американцам, каковы послевоенные планы Черчилля, как он проводит предвыборную агитацию, как лейбористы намереваются реализовать свою программу «демократического социализма», в частности путем национализации ряда отраслей промышленности, как относится население к их действиям.

У Джона была и личная цель — повидаться с жившей в Лондоне сестрой Кэтлин, вдовой маркиза Хартингтона, погибшего, как мы знаем, на европейском театре военных действий. Джон учитывал, что она также была журналисткой со связями в политическом мире и могла оказать ему помощь в организации полезных встреч.

Для того чтобы быть мобильным и познакомиться не только со столицей, но и с провинцией, Джон заимствовал у сестры малолитражный автомобиль. Случилось так, что как раз в это время премьер Черчилль совершал агитационную поездку по близким ему местам доброй старой Англии, и Джон просто не мог не воспользоваться случаем. Он последовал за Черчиллем, сохранявшим прекрасную политическую форму, живость, находчивость, остроумие. Слушая выступления сэра Уинстона, его казавшиеся легкими, а на самом деле глубокие ответы на каверзные вопросы, работая над репортажами об этих встречах, Джон Кеннеди в то же время учился правильному политическому поведению, создавая тот базис, которым он воспользуется уже в самые ближайшие годы и даже месяцы.