Странные занятия - Пол Ди Филиппо

— А теперь, Самуэль Стейнс, мы, члены «Лиги Финеаса Гейджа», приглашаем тебя вступить в наши ряды. Каков будет твой ответ?

У Стейнса явно дрожали колени.

— Я… согласен!

Из ниоткуда возник Дурхфройде.

— Темный Посредник проведет соборование, — нараспев произнес Сосноврост.

Твигг смотрел, как Дурхфройде присоединяет к запястью Стейнса коробочку стазиса. Глава «Изотерма» поймал себя на том, что его указательный палец сам собой поднимается к правому виску, и усилием воли приструнил предательскую конечность. Кто-то щелкнул встроенным в стену выключателем, и в подземной зале эхом отдалось шипение электрической компрессорной установки.

На лбу Стейнса маслянистой росой выступил пот. Он закрыл глаза.

Дурхфройде вытащил на свет промышленный вбиватель гвоздей, за которым тянулся раздутый шланг. Приложив дуло к правому виску Стейнса, он спустил курок.

За хлопком из пистолета-вбивателя последовал хруст, с которым короткий гвоздь вошел в тело, пробив кость и до половины войдя в череп.

Стейнс превратился в неподвижную, снежно-белую статую самого себя, когда пульт в руке Сосновроста, на которой вдруг вздулись вены, активировал коробочку стазиса.

Дурхфройде подхватил повалившееся тело и, закинув на плечо, отнес на грузовую служебную платформу. Сев на место машиниста, он повез Стейнса на операцию.

Развозить остальных по домам не понадобится еще много часов. Ведь теперь началось веселье. Уже, как и планировалось, приходили в себя жертвы.

Совершив стремительный маневр, Твигг завладел блондинкой.

Но мог бы и не спешить. Тут было достаточно игрушек.

Когда среди воплей, воя и гортанного рева (животные издавали человечьи звуки, а люди — животные) Твигг в следующий раз поднял глаза, то увидел Уймапомех, чей карминно-кровавый рот походил на мазок красной краски на клоунском лице, Энзора, водившего потемневшей от жидкостей пилой, затягивавшего удавку Саракина, Фистулу с обагренными руками, которые она по локоть запустила во вскрытый труп собаки.

Без тени зависти супермен вернулся к собственным удовольствиям.

Настороженно, почти вибрируя, Турмен смотрел, как царственная, чарующе молодая Шенда Мур быстро проходит по начищенным половицам «Каруны» за стойку. Курьерский саквояж она поставила на пол с заметным облегчением.

Верити поспешно завела с владелицей «Каруны» разговор, из которого Турмен уловил только начало.

— Этот мерзкий дилер снова приходил к черному входу, Шенда. На сей раз с ним была парочка подонков. Серьезные ребята. Думал, я испугаюсь или еще что. Ха! Я им сказала, пусть валят…

Лицо Шенды потемнело, как туча. Турмену подумалось, что ее напряженный и сосредоточенный гнев почти так же привлекателен, как общее рассеянное тепло. Она открыла рот, но ответ (помимо вступительного «Сволочи…») потерялся за всплеском внезапного шума: грохот кухни, смех двери, лязг уличного движения, смешки и возгласы завсегдатаев. Когда все немного утихло, Шенда уже исчезла в задней комнате.

Турмен обмяк на сиденье, отрезанный от источника мимолетного прилива сил. На мгновение он и впрямь забыл про свою болезнь, сумел вообразить, будто снова здоров.

Чего бы он не отдал, лишь бы чуточку приблизиться к этой поразительной женщине! Он представлял себе, как стремительно потечет их разговор, постепенно переходя от легкой дружеской болтовни к доверительному шепоту. А после, где-нибудь в уютной комнате…

Тут Турмен закашлялся. И это было не вежливое покашливание в обществе, нет, на него накатил основательный, туберкулезно-инфекционный, выворачивающий легкие, саднящий горло, с присвистом и удушьем приступ. Сгребя в ожидании фонтана мокроты салфетки, он попытался отвернуться к окну, спиной к остальным посетителям. Колено непроизвольно дернулось и толкнуло столик, пузырьки полетели на пол.

Посреди этого кошмара Турмен чувствовал, как его обдает волнами жгучего унижения.

Ничто не могло бы усугубить его смятения.

Ничто?

На плечо ему легла мягкая, но сильная рука, знакомый голос произнес:

— С вами все в порядке? Мы можем что-нибудь сделать?

О Матерь Божия!

Это она!

Турмен изо всех сил старался загнать под контроль собственное тело. Отплевавшись в салфетки, он инстинктивно запихнул грязный ком ткани (бумажной) и тканей (клеточных) в карман штанов. Попытавшись придать пошедшему пятнами лицу подобие нормальности, Турмен повернулся к Шенде Мур.

От нее веяло чем-то цветочным и сладким. В руке — забытый сандвич со следами зубов по краю. На скульптурно изысканном афро-кабирском лице, обрамленном неровными слоями густых черных прядей, читались тревога и любопытство, упругое тело напряжено и готово к любому действию, какое может оказаться необходимым.

— Я… у меня в кофе была муха, — постарался слабо отшутиться Турмен.

Шенда рассмеялась (звук был такой, будто в храме зазвонили колокола) и дерзко закончила бородатую шутку:

— Только никому не говорите, иначе все станут требовать того же!

И тут, когда Турмен уже ожидал, что хозяйка «Каруны» повернется и уйдет, она отодвинула стул и села к нему за столик. Заговорила она доверительно, и привлеченные недомоганием Турмена зрители занялись своим делом.

— Вы не против, если я доем мой ленч здесь?

— Нет, ни за что! То есть почему бы и нет? Это же ваша кофейня.

Получившееся совсем не походило на любезное приглашение, как рассчитывал Турмен. Но Шенда, казалось, не обиделась, а только махнула Нелло.

— Нелло, принеси мне вишнево-манговый сок, пожалуйста. И… как вас зовут?

Извлечь такую информацию сразу было непросто. Однако после увлеченных поисков, потребовавших всех его умственных способностей, всплыли несколько слогов.

— Турмен. Турмен Свон.

— Принеси мистеру Свону, что он захочет.

Турмен никогда не пробовал ни одного из многочисленных соков марки «тантра», которые подавали в «Каруне».

— М-м… То же самое.

Шенда откусила сандвич и, жуя, стала медитативно изучать Турмена. Появились бутылочки с соком. Шенда отвернула крышку своей и начала пить прямо из бутылки, Турмену было видно, как задвигалось изящное горло. Свой он попробовал неуверенно, как всегда осторожничая, когда представлял желудку-отшельнику нового знакомого. Неплохо.

Неторопливо и с явным удовольствием Шенда доела сандвич и запила остатком сладкого сока. Пустую бутылочку она решительно поставила на стол. И все это проделала молча. Турмену хотелось провалиться сквозь землю.

А когда она наконец заговорила, Турмен почти пожалел, что она это сделала: