Полёт попугайчика - Евгения Мелемина

Ее лицо, смятое и заспанное, излучало тихую радость, зрачки в светлых глазах уменьшились настолько, что казалось — она ослепла.

— Мальчики, — певуче произнесла она, — знаете, что я вам сейчас расскажу… Когда я была в вашем возрасте и жила в университетском кампусе, у меня были две соседки — Шерри и Мэри. Шерри звали Шерил, но кого это волнует, когда она так отлично рифмовалась с Мэри? Томми, я поставила тебе самое красивое блюдце. На нем нарисованы ирисы. Ты видел ирисы?

— Да, миссис Хогарт.

— В ирисах живут змеи.

Кит грыз печенье, завалившись в кресло, и безучастно смотрел в потолок, где на зеленоватой люстре повисла первая легкая паутинка.

— Очень жаль, что в красивых цветах живут змеи, — с чувством сказала миссис Хогарт. — О чем я говорила?

— О Шерри и Мэри.

— Ах, да. Вкусное печенье?

— Очень.

— Я всегда любила печь такое печенье. Моя мама пекла рождественские печенья в виде елочек и покрывала их зеленой глазурью. Ужасно. Представь себе: печенье… печенье — Халк!

И миссис Хогарт залилась тихим смехом.

— Халки, много съедобных Халков! И все — в виде елочек!

Она уронила голову, смех перешел в кудахтанье.

Кит встал с кресла, одной рукой взял с тарелки очередное печенье, другой хлопнул мать по спине.

— Не задохнись, — сказал он. — Томми, пошли в гараж. Кое-что покажу.

Томми поставил опустевший стакан.

— Спасибо, миссис Хогарт.

— Да пожалуйста! — давясь смехом, выкрикнула миссис Хогарт. — Пожалуйста! Пожалуйста! Берите еще!

И Кит забрал всю тарелку, а еще по пути прихватил связку коротких блестящих ключей из кармана куртки, одиноко висящей в раздвижном шкафу прихожей.

В маленьком садике Хогартов разрослись розовые, желтые и алые розы. Бутоны стояли закрытыми, словно плотно свернутые оригами, крупные распустившиеся цветы смотрелись неряшливо, но некоторые, развернувшиеся недавно и полно, походили на аккуратные шелковые пирожные. Томми походя тронул один такой цветок и ощутил нежное скольжение тончайшего лепестка.

К гаражу вела дорожка из серого хрустящего гравия. Автоматические ворота дернулись и поползли вверх.

Томми шагнул в полумрак, слегка пахнущий бензином, взял у Кита тарелку с печеньем и поставил ее на капот «форда».

Кит погремел связкой, придирчиво рассматривая глухую стену, провел по ней ладонью, нащупал клапан, закрывающий замок от любопытных глаз.

Стена распахнулась, словно ставни пряничного домика, и Томми увидел множество синеватых металлических креплений, удерживающих на весу револьвер, знакомый уже карабин и еще какое-то оружие, похожее на пистолет.

Под всем этим громоздились пластиковые, деревянные и картонные коробки с патронами, а сбоку Томми увидел лоснящийся деревянный приклад.

— Это обрез, — сказал Кит. — А это — TEC-9. Некоторое время его продажи были запрещены, но потом дело снова пошло на лад. У нас к нему имеется магазин на пятьдесят патронов.

— Господи, — сказал Томми.

— Нет, — засмеялся Кит, — господа тут нет, Томми. Я думаю, при виде запасов моего папаши он бы отвернулся и вышел выпить чашечку кофе, чтобы успокоить нервишки.

— Где он все это взял?

— Разными путями, — ответил Кит. — Что-то приобретено легально, что-то досталось через дружеские руки, и все — в разных штатах. Конечно, это больше похоже на арсенал, чем на тайничок для самообороны, но мой папаша считал, что обороняться он будет от целой армии.

— Так это преступление или нет?

— А какая тебе разница? — хмыкнул Кит, задумчиво рассматривая тайник. Зрачки его превратились в мрачные огоньки — причуда гаражного тусклого освещения. — Я хочу научить тебя этим пользоваться. Нормально пользоваться. Чтобы нос себе не разбил или руку не вывихнул. В прошлый раз я тебя придерживал, поэтому ты почти не заметил отдачи, но в другой раз такого не будет, а я не хочу, чтобы ты покалечился.

Томми протянул руку к тайнику-арсеналу, но тут же ее отдернул.

— Итак, у нас два ангела на кончике иглы, — глухо сказал он и поднял голову.

Кит не глядя потрепал его по рыжей голове.

— Я просто хочу, чтобы ты тоже хоть раз почувствовал себя крутым, — сказал он. — Ты это заслужил.

— А ты?

— Он когда-нибудь вернется, — сказал Кит. — Понимаешь? Я с тобой. Так что выбирай, что тебе приглянулось.

— Это. — Томми неловкими от волнения пальцами коснулся холодного металла черного пистолета.

Кит кивнул и вытащил нужную коробку с патронами.

— Для начала хватит десятка. У нас есть время потренироваться. Не будем привлекать к себе лишнего внимания.

Томми опустил голову. Он стоял в гараже, опираясь на капот «форда» и держал в руках избавление от всех своих проблем, панацею, влитую в полтора килограмма металла, и сила избавления была такова, что пальцы Томми сжались мертвой хваткой, а мышцы на руках напряглись.

Кит с удовлетворением кивнул.

— Теперь ты похож на человека, Попугайчик, — сказал он и закрыл дверцы тайника, защелкнув замок блестящим коротким ключом.

Пришли счета. Кит взялся за них по привычке, быстро подсчитал текущие расходы, и замер над счетом, отпечатанным на светло-зеленой бумаге. Вытащил еще один. И еще один. Несколько минут просматривал странички семейных банковских карт на гудящем от перегрева ноутбуке, который давно задумывал заменить на новую и легкую модель.

Пара незамеченных смс на телефоне дополнила картину, и Кит задумался, опустив голову на сложенные руки.

Оливия зажгла вечерний блеклый свет и тихо мурлыкала что-то на кухне, изредка гремя посудой. Скорее всего, перебирала и в сотый раз протирала свои любимые сервизы: ирисовый, блюдечко от которого днем досталось Томми, и сервиз с бледными чайными розами, купленный когда-то на распродаже у старого дома, новый владелец которого избавлялся от хлама.

Бледные розы вынимались только для протирки. Чайный сервиз настоящей принцессы, антикварный китч заколдованных времен.

Кит вспомнил, что сломалась посудомоечная машина. Утром вылился на пол пенный поток, вода подняла линолеум. Большой противень, покрытый коркой засохшего теста, лежит в раковине. Блюдца все еще на столе, хотя с обеда прошло больше шести часов.

В холодильнике разлито молоко.

Оливия напевает что-то до боли знакомое, классическое. Из тех мелодий, к которым необязательно присовокуплять имя композитора, они гениальны без имен.

Свернув вкладки банковских сайтов, Кит порылся в поисковике и нашел — Моцарт. Убийственная музыка. Любил ли Моцарта Заводной Апельсин? Он точно любил классическую музыку, но любил ли он Моцарта?