Навсе...где? - Хэйди Хэйлинг

Пока Слэйт изучал работу Блэйка, молодой человек, потупившись, стоял рядом с ним у чертежного стола. Капитан дал карте наивысшую оценку. Правда, поскольку Слэйт находился в дурном расположении духа, это выразилось лишь в кивке и мрачной улыбке. Указав мне и Блэйку на дверь, капитан громко, чтобы услышали все члены экипажа, крикнул:

– Готовимся к отплытию!

Блэйк удивленно поднял брови:

– Так быстро?

– К концу дня мы уже будем в открытом океане, – произнесла я.

Я проводила Блэйка на причал. Там мы долго стояли и молчали – не хотелось прощаться.

– Мне надо было работать медленнее, – сказал Блэйк.

– К чему откладывать неизбежное? – вздохнула я, вспомнив слова Джосс.

– Ради того неуловимого, что называется счастьем, мисс Сонг. Чтобы хоть немного продлить его.

Задумавшись над словами Блэйка, я решила, что, пожалуй, мне трудно с ним согласиться. Для меня вся прелесть счастья состояла как раз в его хрупкости, эфемерности. Я не могла бы испытывать теплые чувства к Блэйку, если бы не знала, что рано или поздно все закончится. А я, следует признать, была к нему неравнодушна. И все же в том, что наше недолгое знакомство завершалось, было нечто такое, что придавало мне уверенности в себе. Хотя сердце мое ныло от ожидания скорого расставания, я понимала, что разлука сделает меня сильнее. И именно потому, что я в этом не сомневалась, я, больше не колеблясь, привстала на цыпочки и поцеловала Блэйка. Лицо его сначала побледнело, а затем залилось краской.

– Вы сделали меня другим, – тихо сказал он. – Я никогда не думал, что стану смотреть на море с тоской и ожиданием.

– До свидания, Блэйк, – произнесла я, собрав всю волю в кулак.

Несколько секунд Блэйк Харт молчал и стоял неподвижно. Затем чуть приподнял шляпу:

– Никс!

Сев на лошадь, он поскакал прочь, ни разу не оглянувшись. Я точно это знаю, потому что смотрела ему вслед, пока он совсем не скрылся из виду.

БЛАГОДАРЯ СИЛЬНОМУ И РОВНОМУ ВЕТРУ ШЛИ МЫ БЫСТРО. Когда Гонолулу превратился в темную полоску на горизонте, мы со Слэйтом направились на нос и стали напряженно вглядываться вперед, куда был устремлен бушприт корабля.

После того как Блэйк уехал, я разложила на чертежном столе карту, которой мы собирались воспользоваться – ту самую, что мне продала Джосс. Она была очень старая и выполнена, возможно, на одном из первых листов бумаги, изготовленных руками человека. В нижней части карты виднелась выцветшая красноватая печать и несколько строк, написанных неровным, прерывистым почерком.

Как Джосс и обещала, на карте действительно обозначалось место захоронения китайского императора Цинь Шихуанди, правителя царства Цинь, умершего во втором веке до нашей эры. События той эпохи описал в своем труде китайский историк Сыма Цянь.

Императора похоронили в гигантской подземной гробнице в провинции Шэньси. Гробница представляла собой модель всего Китая в миниатюре. В центре находилась тщательно выполненная копия императорского дворца, внутрь которого и были помещены останки покойного владыки. Для охраны императора в гробнице оставили восемь тысяч глиняных воинов – так называемая Терракотовая армия. Больше всего меня интересовали именно они.

По словам Джосс, согласно легенде, воины должны были служить императору в загробной жизни – как и многочисленные глиняные акробаты, жонглеры, музыканты и наложницы. Кроме того, рядом с Терракотовой армией в гробницу замуровали живьем многих помощников и слуг императора – в знак его особого расположения.

Я вгляделась в написанные знакомой рукой строки. Продав мне карту, Джосс сказала, что она досталась ей от умирающей женщины. Внезапно меня ужаснула мысль о том, что я могла выбросить кожаный футляр в море.

Положив старинную карту на стол, я накрыла ее куском плоского стекла, чтобы защитить от воздействия пропитанного морской солью воздуха. Затем мы какое-то время посидели в каюте со Слэйтом – он в позе лотоса, я – подтянув колени к подбородку. Обычно я в таких случаях подробно рассказывала ему все, что знала об эпохе, в какой мы собирались побывать, и о ее легендах, а Слэйт внимательно слушал меня. Но на сей раз все было иначе – говорил отец, а слушала я. Правда, учителем он оказался неважным, и вскоре я попросила его сделать паузу:

– Объясни, что ты имеешь в виду, говоря «просто пусть идет, как идет»?

– Когда ты понимаешь, куда именно направляешься, и уверен в правильности выбранного курса, надо постараться выбросить из головы, откуда ты и где начал свое путешествие. Если впереди показалась земля, не теряй ее из виду. Держи курс и не оглядывайся назад.

– Все это в буквальном смысле или в фигуральном?

– В обоих. Если ты увидела землю – не спускай с нее глаз. Но ты никогда не заметишь далекую береговую линию, если все еще находишься в порту.

– То есть нужно обязательно двигаться от чего-то к чему-то?

– Ну да, что-то в этом роде.

Я недовольно нахмурилась, но по лицу отца было видно, что он говорит вполне искренне. Да у него и не было причин лгать мне. Я показала ему карту, и он признался, что без моей помощи не сумел бы проложить навигационный маршрут в Древний Китай – он никогда не читал трудов Сымы Цяня.

– А как учился этому ты? – поинтересовалась я. – Кто тебя учил Навигации?

– Никто… я сам, – ответил Слэйт, которого явно удивил мой вопрос.

– Как это? – не поняла я.

Отец провел рукой по волосам, и я увидела на его голове синие разводы татуировок.

– Просто однажды я… упал.

– Ты мне никогда про это не рассказывал.

– Да. Нет, правда, я упал. Это было на лестнице. В библиотеке.

– В нью-йоркской публичной библиотеке?

– Ну да, в той, где львы. Я часто туда ходил – господи, как же давно это было! Понимаешь, мои родители… они ненавидели друг друга и постоянно скандалили. И дрались между собой. Вот я и ходил в библиотеку, чтобы… Тогда, в 1981 году, все было по-другому. Работники библиотеки не так уж строго следили за порядком.

Последовала пауза – отец искал подходящие слова для того, чтобы продолжить. Я молча ждала – он очень редко говорил о своем прошлом.

– В общем, – снова заговорил Слэйт, – однажды я случайно нашел в архиве одну старую карту. Точнее, это был чертеж – этой самой библиотеки. Наверное, он сохранился еще с тех времен, когда здание строилось. Датирован он был, кажется, 1903 годом. И еще там были старые фотографии. Я мог смотреть на этот чертеж и фотографии часами. И вот как-то раз, уходя, я вдруг свалился с лестницы. Когда падал, у меня перед глазами возникло изображение Пятой авеню – без современных зданий. А когда пришел в себя, выяснилось, что я лежу лицом вниз в грязи на Пятой авеню… но в 1903 году. Тогда все вышло случайно, но я запомнил, что перед падением мне страшно захотелось оказаться где-нибудь в ином месте и в другом времени. И так оно и случилось.