Айседора Дункан. Модерн на босу ногу - Юлия Андреева

Дункан не платила своим ученицам, но пребывание за границей ни в какие времена не считалось дешевым. Было очевидно, что долго так продолжаться не может. Айседора реально надорвется, и тогда уже никто не сможет помочь. С ужасом Елизавета смотрела на уставшую, с темнотой под глазами сестру. Да, Айседора двужильная, она редко болеет и, скорее всего, будет тянуть этот воз, пока не сдохнет, но вот вопрос: сколько ей осталось работать в таком режиме? Год? Полгода? А что, если она быстро постареет или, не дай бог, выйдет из моды? Сама Елизавета может, конечно, продолжать обучать их воспитанниц, но кто оплатит аренду дома? Найдет деньги учителям? Кто накормит их и убережет от бед?

Однажды вернувшись в очередной раз из банка, Айседора встретила в прихожей поджидающую ее Елизавету и горько пошутила: «Так не может продолжаться! Я перебрала по моему банковскому счету. Надо найти миллионера, чтобы школа продолжала существовать»!

«Хорошая идея, – вяло улыбнулась Елизавета, помогая сестре раздеться, – твои бы слова да богу в уши».

Айседора, должно быть, выпила, во всяком случае, она была очень горячей, глаза блестели так, что Елизавета решила, что у сестры жар.

«Я должна найти миллионера! Ну, конечно, я должна найти миллионера!» – как заведенная шептала Дункан.

На следующий день они планировали отвести девочек на прогулку, но Айседора не явилась, записавшись на какие-то курсы, после которых, по ее же словам, она сможет повернуть судьбу таким образом, чтобы они уже не нуждались в деньгах.

Елизавета только плечами могла пожимать. Во время их детства в Америке каких только курсов не открывали, и деньги приваживали, и удачу, и как полицию и таможенников обмануть, глаза от левого товара отвести. Тогда пронесло, а вот теперь, взрослая женщина, и туда же. Миллионера привораживает.

Айседора вернулась ближе к ночи, с тонкими брошюрами, и сразу же, забравшись с ногами на софу, принялась трын-деть какую-то абракадабру.

«Я должна найти миллионера! Я должна найти миллионера! Я должна найти миллионера!» – громко с выражением раз сто в день.

Елизавета только и могла, что вздыхать да прятать глаза. А что тут скажешь? Хочется сестре с ума сходить, имеет полное право.

Но то ли система Куэ, по которой Айседора училась заклинать ситуацию, подействовала, то ли ее ангелы-хранители ненадолго отвлеклись от игры в карты и занялись своей подопечной, но прошло несколько недель, после очередного утреннего спектакля Айседора сидела перед зеркалом в пеньюаре и прозрачном чепчике, из-под которого были заметны папильотки, которые она специально накрутила перед дневным спектаклем. Неожиданно в уборную вошла горничная с запиской от миллионера Париса Зингера. Почитатель искусства божественной Айседоры просил разрешения поговорить с ней.

Парис Зингер93 оказался высоким белокурым мужчиной с аккуратной бородкой и застенчивыми манерами заблудившегося в кулисах ребенка. «Он похож на большого мальчика с приклеенной бородой!» – напишет в своих воспоминаниях Айседора.

«Вы меня не знаете, но я часто аплодировал вашему удивительному таланту», – смущаясь еще больше, признался миллионер, протягивая Айседоре букет белых роз. Дункан заглянула в его серые глаза и вдруг… Жюль Верн уже изобрел свою машину времени, и Айседора не могла не читать его книжек. Но читать – одно, а вдруг скакнуть на несколько лет в прошлое – совсем иное.

Айседора вдруг обнаружила себя в маленькой католической церкви на похоронах своего друга и партнера князя Эдмона де Полиньяка. Слезы лились ручьем, и она не сразу сумела заставить себя отдать принесенные и уже порядком измятые цветы, прижимая их к груди, словно боясь, что вместе с ними отдаст небытию чистую душу замечательного композитора и музыканта, будто бы она что-то могла изменить, но пока еще не знала, как. Когда она на негнущихся ногах подошла к веренице родственников, которым она пожимала руки, пытаясь сказать хоть что-то и понимая, что все слова суть ложь, что ничего уже нельзя изменить, а можно только убежать, спрятаться куда-нибудь и плакать, плакать, плакать… Неожиданно ей словно не хватило воздуха, и Айседора чуть не упала. Чуть не считается, в следующее мгновение она ощутила, как чьи-то сильные, теплые руки властно и нежно поддерживают ее за талию, а серые глаза, глаза сегодняшнего визитера смотрят ей прямо в душу. Неожиданно припомнилось, ведь жена, или теперь уже вдова Эдмона де Полиньяк, музыкантша и художница Винаретта в девичестве носила фамилию Зингер. Она была дочерью и наследницей изобретателя знаменитой швейной машинки Исаака Зингера, следовательно, Парис – ее брат!

Айседора вспомнила, как потом она неоднократно вызывала в памяти сероглазого принца, примерещившегося ей у гроба князя. Да, это был он – миллионер, которого она призывала по сто раз на дню по методе Куэ, хозяин империи Зингер, и главное – ее сероглазый принц, или теперь уже король! Анна Ахматова еще не написала о своем сероглазом короле, но именно этого персонажа наяву встретила впечатлительная Айседора. Правда, в своей биографии она называет его Лоэнгрином. Неудивительно после такого продолжительного и продуктивного знакомства с творчеством Вагнера.

Пэрис Зингер (1867–1932) – бизнесмен, наследник компании «Зингер»

Впрочем, Айседоре прекрасно известен такой литературный прием, как «сравнение», и мы вполне можем положиться на ее откровения в той их части, когда она начинает приписывать своим героям черты литературного или мифического персонажа. Родена она сравнивала с Паном – богом скотоводства и плодородия, похотливым фавном, так ведь в их первую встречу он и пытался увлечь ее в постель, Генрих Тоде называл себя святым Франциском, а Айседору – святой Кларой – и отношения у них были чисто духовные.

И вот теперь Лоэнгрин – божественный рыцарь, посланник горного мира. А он и вел себя более чем по-рыцарски, ничего не спрашивая взамен, сходу предложил Айседоре и ее детям перебраться на принадлежащую ему маленькую виллу в Болье. Море, солнце, чистый воздух. При этом вилла будет целиком и полностью отдана школе госпожи Дункан, сам он собирается жить в Ницце. Кроме этого, он брал на себя оплату всех расходов, включая транспорт для перевозки школы. Невероятный по красоте и благородству жест. Неудивительно, что из одной только благодарности Айседора должна была влюбиться в своего рыцаря и спасителя, а он к тому же был красивым и стильным мужчиной. Он мог быть поэтичным и веселым, щедрым и заботливым. Он играл с детьми или любовался их танцами, а потом, вдруг срываясь с места, сажал себе на плечи малютку Дердре, увлекая за собой Айседору на белокрылую яхту «Ирис». Когда Парис смотрел на море, и ветер развивал его кудри, его глаза из серых превращались в синие. Играли приглашенные музыканты, отправив девочку с нянькой спать в каюту, Парис присаживался рядом с Айседорой, и они болтали обо всем на свете или молчали, глядя на волны.

А потом Лоэнгрин уезжал в свою Ниццу, дабы уже через несколько дней снова нагрянуть в гости с огромными кульками и пакетами сластей, время от времени он приглашал Айседору пообедать с ним и погулять по городу.