Убийство – дело житейское - Натали Рафф

Гавриловой. А наличие двери объяснили бы совсем просто. Сказали бы, что уговорили Мишу помириться с женой и договорились с соседкой, что та будет нянчить малышку, а проход сделали, чтобы старуха не бегала с четвертого этажа одного подъезда не четвертый другого. Наврали бы, будто Миша с примирением тянул в надежде, что жена сама придет к нему с повинной.

– Я все-таки провожу тебя, Лина. Вряд ли все произошло так, как ты тут нафантазировала. Хотя все это так похоже на правду, что я и возразить не могу. Главное, ты убедила меня, что смерть Поли не несчастный случай, а убийство.

– Пойми, Ал! Виновники этого преступления на свободе. За прошедшие годы они обросли такими связями, что до них не дотянешься. К тому же мушкетеры не остановились, а просто сменили методы. Они чувствуют свою безнаказанность. Ал, дорогой, у тебя две невестки и обе их жертвы!

Уже садясь в такси, которое Рийден остановил для Эвелины, она ему прошептала:

– Уходи от них, Ал! Официально ты был свободен уже тогда, когда погибла Сифаева. Уходи…Я не о себе пекусь. Втянут они тебя в такую грязь, что сам себе опротивеешь!

– Спасибо, Лина за заботу. Я тебе позвоню, не возражаешь?

– Не теперь, Ал, позже. Вот закончу свои дела, тогда и поговорим. Прощай, дорогой.

Эвелина Родионовна поехала к Марине, а Алкис Степанович долго стоял у дороги, не зная, в какую сторону ему податься. Он думал о странной фантазерке с горящими черными глазами, которая ему описала нераскрытое убийство с такими подробностями, будто сама его задумала.

– Может она ясновидящая? – подумал Алкис и решительным шагом направился на квартиру пасынка.

8

– А, папуля! С добрым утречком! Вот так-так! Неужто вчера позабыл здесь что-то важное? – были первые слова слегка накурившегося Миши.

– Да, сынок. Не успел разглядеть, прочно ли висят полки над письменным столом Вали… Только приземлился, решил охмурить даму, а заодно проверить, как там вбиты гвозди, как вызвали по срочному делу. Что поделаешь, деньги, что я приношу твоей матери, приходится отрабатывать… Кстати, ты никогда не задавал себе вопрос, почему эта квартира записана на Фросю?

Подошел немного захмелевший Митя и, не заметив побледневшего лица друга, с вальяжным видом изрек:

– Естественно, позаботились о себе, родном! Вот и у меня все записано на Софью. Мало ли что может случиться? Вдруг придут Ваши коллеги, начнут совать нос в мои дела. А я им документики на стол. Беден, как студент. Ничего не нажил. Все, что есть – подарочки жене от всемогущего папаши.

– Очень мудро, Митя. Но у меня совсем другая история. Как-нибудь расскажу. А сейчас, молодые люди, сделайте мне чашечку кофе, а я пока осмотрюсь. Надеюсь, сынок, ты понимаешь, что я здесь не посторонний. Пришлось хорошенько потрудиться, прежде чем заполучить эту хату для твоей беременной супруги. Да, а скажи, в кого это наша Валечка такая ослепительная блондинка? Я еще не забыл, как тебя повергла в шок Полина, когда мы тут отмечали ее именины. И надо же было ей объявить, будто малышка мастью пошла в деда. Как же ты не сказал жене, что я тебе отчим. Гости то все знали об этом. Неловко получилось. Не помню, кто тогда на кухне Полю отчитывал…То ли Фрося, то ли ты сам. Кажется, после этого у вас начались ссоры. Как это ты мне тогда объяснил их причину… Да, вспомнил! Несовпадение коэффициента интеллекта…

– Что-то Вы сегодня на себя не похожи, Ал Степанович, – прошипел Миликов. – Неужели “Фауст” совершил переворот в Вашем мировоззрении? А может, общество этой черноглазой провинциалки на Вас так подействовало?

– Нет, нет, друзья. К сожалению, у меня возникли серьезные проблемы по работе. Я ведь вчера был в театре не просто так.

– Да уж! В жизни не поверю, что ты можешь целый вечер провести в опере ради удовольствия, – съязвил, пришедший в себя Михаил. – Наверняка, это дело рук нашей домработницы!

– Она, конечно, скрасила мне пребывание в театре, врать не стану, – с расстановкой произнес Алкис, – но пошел я туда по делу. Понимаешь, сынок, у нас стало известно, что в город поступила партия наркотиков. Их распространяет кто-то их представителей нашей интеллигенции. Снабжает старших школьников и студенчество. Так вот сидел я и наблюдал за залом. Смотрел, не появились ли в городе те, кого мы когда-то подозревали в причастности к подобным делам. А ты, Миша, не наблюдал ли отклонения в поведении своих студентов? У тебя же на семинарах они все на виду.

Необычная бледность сына не укрылась от внимательного взгляда Алкиса, и он с ужасом подумал, что попал в цель, выстрелив, практически, наугад. Глянув на холеное, спокойное лицо Миликова, Алкис Степанович вспомнил, как его охарактеризовала Эвелина, и у него засосало под ложечкой.

– Она права. Этот может все. Для него запретов не существует. Такой, не поморщившись, подсадит глупую девчонку на иглу, и, не дрогнув, прикончит неугодную ему женщину. Этот хлыщ считает себя неуязвимым. Совершенно безмятежен. Полагает, что чисто работает. Убедил себя, будто он гений в стране дебилов. К несчастью, он близок к истине: не раскрыли же мы убийство Полины! Я ведь помню, в отчете наш эксперт указал, что передние ножки нижней полки стеллажа были плохо привинчены. Тогда сделали вывод, что пострадать мог любой. К сожалению, никто не принял во внимание, что после ремонта в доме проживала только Полина с дочкой. Но ее она постоянно держала в манеже.

– Не возражаете, молодые люди, если я вас покину. Хочется выпить кофе в тишине. Посижу в бывшей спальне, – устало произнес Алкис. – Я озабочен, не хочу вам портить настроение своей воркотней. А вы продолжайте отмечать новоселье. Как я вчера углядел, Эвелина Родионовна всем оборудовала по гнездышку. Предусмотрела все, даже место для общения. Действительно, как приятно на ночь глядя всей семьей собраться у камина. Кстати, она просила меня достать для лоджии навесную полку и маленький телевизор. Сказала, это позволит вам не скучать во время вечерних посиделок.

– А еще что изрекла мудрая теща нашего Миши? – с кислой усмешкой поинтересовался Миликов.

– Она мне объявила, что через пару дней переберется к Вам, Митя, а когда вы возвратитесь, вернется домой выхаживать дочь. Таню на некоторое время выписывают из больницы. Лина полагает, что ей она будет полезнее, чем нам.

– Но мама не захочет перебраться сюда. Она устала, мы ее утомили.

– Миша, мы все взрослые люди. Разберемся уж как-нибудь сами. Скорее всего, на будущей неделе я уеду, так что вы останетесь втроем. Не велика забота здоровой женщине,