Мафиози из гарема - Светлана Славная

Усиливало тревогу Ивана и странное поведение друзей. Каждый раз, когда он вызывал на связь Варю, та принималась подробно и занудно описывать состояние поясницы почтенного ашджи-баши, Егор же с подозрительной деловитостью жаловался, что засыпает в своей кладовке от скуки. Сами ребята побеседовать с мэтром не стремились, и в конце концов он на них даже обиделся.

Большую часть времени Иван протоптался, стоя на резном столике и с тоской оглядывая окрестности через узкое оконце под потолком. Весьма скрасили его досуг наблюдения за доставкой на территорию гарема месячного запаса дров. Из досье Сапожкова он помнил, что дрова привозят из лесов по берегам Черного моря огромные торговые суда султана — карамуссалы. Для казны это не так разорительно, как могло бы показаться — весь труд приходится на долю рабов. Иван с интересом разглядывал наряд зюлюфлы-балтаджилеров, собирающихся нести дрова в гарем: с их высоких головных уборов свисали фальшивые «локоны целомудрия», мешающие увидеть что-либо дальше собственного носа.

Когда Варя Сыроежкина по каналу телепатической связи попросила его сесть и по возможности не терять самообладания, Иван чуть не рухнул со своего резного столика, но все же нашел в себе силы выслушать ее, почти не перебивая. Мэтра глубоко тронула самоотверженность ученицы, устремившейся к нему на помощь, невзирая на строжайший запрет, и возмутило присутствие в Стамбуле Соньки. Вот вездесущая стерва! То царица, то богиня, то султан-валиде… Сколько можно по разным эпохам воду мутить? Варя, как обычно, встала на защиту подруги, но переубедить учителя не смогла.

В ожидании обещанного освобождения Птенчиков лежал на диване и обдумывал полученную от ребят информацию. Его преследовало странное чувство: вроде в объяснениях Соньки все было гладко и логично, но что-то неуловимо нарушало гармонию картины. «Белый и пушистый» Черный евнух? Само присутствие Соньки в городе, на жителей которого так и сыплются несчастья? Невидимка-Антипов, сумевший так хорошо замаскироваться, что невозможно понять, в чьем образе он пребывает? А еще эта неспокойная казачка с целым гаремом любовников… Голова идет кругом.

Птенчиков поднялся и вновь подошел к окну. За пределами двора, на прямоугольной площадке между каменной стеной и овальным павильоном с высокой крышей, происходило что-то странное. Стараясь расширить зону обзора, Иван изо всех сил вытянул шею и вжался носом в решетку. В башню проникал шум невидимой ему возбужденной толпы, но разобрать смысл выкриков не получалось. По площадке хаотично кружили вооруженные всадники, судя по одежде принадлежащие к двум противоборствующим командам. Оружие выглядело как-то странно: больше всего оно напоминало деревянные черенки от метел. Всадники время от времени метали их друг в друга на манер дротиков или же, разгоняясь и схлестываясь, принимались бить противников по головам. На глазах Птенчикова один из игроков не удержался в седле и рухнул прямо под копыта гарцующему коню. На поле выскочили какие-то люди, подхватили беднягу под мышки и поволокли прочь.

«Жестокие развлечения», — думал Птенчиков, прислушиваясь к шуму далеких трибун.

Неожиданно игра прекратилась. Всадники спешились и выстроились в шеренгу, застыв в почтительных позах. Иван затаил дыхание. На площадку выбежало целое подразделение конюхов, поспешно увело скакунов, а потом Птенчиков увидел… султана! Светлейший держал в руках некое подобие мяча и что-то с энтузиазмом втолковывал растерянным игрокам.

«Вы случайно не знаете, что происходит?» — отправил Иван мыслеимпульс друзьям.

«А что?» — тут же разволновалась Варвара.

«По-моему, султан затевает футбольный матч».

«Чем бы дитя ни тешилось», — фыркнул Гвидонов, успевший покинуть дворец и теперь изнывающий от беспокойства в ожидании вечера.

— Странно это, — пробормотал Птенчиков, вновь припадая к окну.

События на поле развивались стремительно. Команды быстро уяснили суть игры, трибуны дружно скандировали изобретенные по ходу дела «кричалки», разобрать смысл которых Ивану мешало расстояние, а совершенно счастливый султан, избравший роль судьи, носился по площадке и заливисто свистел. Страсти накалялись. Команда янычар выигрывала у команды алебардщиков со счетом 6:0. Затем алебардщики вырвались вперед и повели со счетом 21:13. Трибуны неистовствовали. На последних минутах матча счет сравнялся — 47:47, и тут султан, заметив нарушение правил со стороны янычар, назначил в их ворота пенальти.

Гарный хлопец Андрийко, успевший оклематься после стычки с алебардщиками в доме менялы Абдурахмана, занял место в импровизированных воротах своей команды. Его длинноногий противник взял разбег с противоположного конца поля и изо всех сил шарахнул по мячу. Не выдержав такого обхождения, мяч лопнул и окатил вратаря волной высыпающихся опилок. От неожиданности янычар присел, закрыв голову руками, и остатки «снаряда» беспрепятственно приземлились в углу ворот.

Трибуны взорвались приветственными криками, а султан провозгласил:

— Со счетом 48:47 победу одерживает команда алебардщиков!

И тут произошло непредвиденное:

— Судью на мыло! — взвыл гарный янычар Андрийко.

— Долой султана! — поддержали его собратья по команде, и мятежная волна негодования побежала по рядам янычар, охватывая всю территорию сераля и подбираясь к казармам.

С высоты своей башни Птенчиков не мог разобрать сути происходящего, но неординарность событий была очевидна. Со всех сторон к спортивной площадке спешили вооруженные люди.

— Неужели бунт? — холодея от собственной догадки, прошептал Иван. Он стал лихорадочно припоминать досье Сапожкова. Янычары, элита Оттоманской империи. Жестокая муштра, строгие правила, означающие беспрекословное послушание, отсутствие распрей, отказ от любых излишеств, запрет на женитьбу и поддержание родственных связей, а также соблюдение всех религиозных заповедей навязанной им веры. До тех пор, пока султаны водили их в бой и поддерживали высокий воинский дух корпуса, янычары были практически непобедимы, но, когда последующие правители сменили поле боя на гарем, строгость правил ослабла., и вскоре нарушения и злоупотребления всякого рода превратили эту великолепно организованную гвардию в бич и позор империи. Численность янычар неуклонно возрастала. Уверенные в своей силе и безнаказанности головорезы начали бунтовать и диктовать султанам свою волю, свергая и назначая министров, а то и самих правителей. Покончить с янычарами раз и навсегда удалось лишь Махмуду II в 1826 году, сметя их со страниц истории Стамбула огнем артиллерии.

К несчастью, Антипов досье Сапожкова не читал и потому стоял посреди стадиона в величайшем недоумении. Что происходит в этом сумасшедшем городе? Как смеют эти люди оскорблять самого султана?

Тут к нему шустрым колобком подкатился Черный евнух.

— Не желает ли великий султан укрыться в опочивальне? — услышал Антипов. Уговаривать его не пришлось, благо именно в опочивальне начинался подземный ход, выходящий на берег Мраморного моря. Втянув голову в плечи, султан тихой сапой покинул место событий. Не таков был Черный евнух: не теряя присутствия духа, он пробился сквозь толпу янычар прямо к гарному хлопцу Андрийко и закричал ему в ухо: