Клинки надежды - Алексей Волков

– Кого? Вы лучше туда посмотрите! – Георгий кивнул на поле, на котором после отхода бронепоезда вновь появились густые цепи недобитых врагов.

Нет, конечно, хотелось удерживать станцию дальше. Да только как это сделать, не неся напрасных потерь?

Бронепоезд подошел, встал рядом с эшелоном, и с орудийной платформы торопливо соскочил офицер.

– Господин подполковник! Согласно распоряжению полковника Аргамакова прибыли в ваше распоряжение! Командир бронепоезда штабс-капитан Берлинг.

– Бронепоезда? Ну-ну, – не удержался от подобия улыбки Орловский.

На таком расстоянии было прекрасно видно, какая броня прикрывает боевые платформы. Ладно, хоть покрасить доски догадались.

– Там вторым слоем мешки с песком, – правильно понял причину улыбки Берлинг.

– Ладно. Беру слова назад. Грозная крепость. Но действовали вы превосходно, – уже без улыбки закончил Георгий. – Что за стрельба была в тылу?

Он выслушал донесение артиллериста и помрачнел на глазах.

Конечно, прибытие бронепоезда здорово увеличило силы отряда, но не до такой степени, чтобы успешно вести бои в окружении. Самое паршивое – стоит зашедшим в тыл кавалеристам испортить путь, как станция превратится в ловушку. В селе до сих пор укрывается не менее полутора сотен бандитов, с фронта их не меньше трех полнокровных рот, да еще когда починят мостик и в дело вступит «Хунхуз»…

Пока можно отходить на эшелоне под прикрытием елового бронепоезда – ничего, если же придется бросить оба состава и прорываться пешим порядком, то отряд будет обречен.

– Что-нибудь велели передать?

Как обычно бывает, связь со Смоленском давно не действовала.

– Только прежнее приказание. В случае сильного нажима противника отходить к городу, максимально сберегая силы, – сообщил Берлинг.

Очередной шрапнельный разрыв прогремел над самой станцией. Не то артиллеристам «Хунхуза» случайно повезло, не то они наконец сообразили, что можно воспользоваться услугами корректировщика. Благо, направление стрельбы известно, и дело заключается лишь в определении расстояния.

– Где вы, говорите, видели кавалерию? – Орловский извлек из кармана аккуратно сложенный лист бумаги, на который была скопирована карта.

Единственный оригинал был у Аргамакова, да и тот не блистал точностью. Хороших топографических карт Смоленской губернии в бригаде не было по вполне понятной причине. Никто не предполагал воевать во внутренних областях, и потому все карты в штабах касались только фронтовых районов и непосредственно прилегающих к ним территорий. Еще хорошо, что удалось найти такую, пусть примитивную, но все-таки позволяющую хотя бы в общих чертах ориентироваться среди бескрайних местных просторов.

А вот то, что никаких подробных карт не удалось обнаружить в самом Смоленске, было уже несколько странно. Даже новоявленное правительство республики не обладало ни одним путным планом. Как было известно Орловскому, все карты были сожжены вместе с остальными бумагами губернаторства и полицейских управлений частью сразу после революции, частью во время случившегося с месяц назад повторного стихийного бунта. Так что когда город превратился в центр нового государства, от прошлой власти ему не досталось ни одной бумажки.

– Здесь, – не без труда, учитывая качество карты, определил Берлинг.

Рядом прогрохотала пулеметная очередь. Кто-то из бандитов решил попробовать выйти из села, и Дзелковский предупредил, что делать этого не следует.

Для некоторых бандитов предупреждение оказалось настолько действенным, что они так и остались лежать, остальные вняли голосу «максима» и разума и вновь скрылись среди бесчисленных дворов.

Орловский посмотрел на часы. Казалось, бой с бандой длился от силы час, на деле же время давно перевалило за полдень. Настолько давно, что скоро к текущему часу придется прибавлять уточняющее «вечера».

– Отойдем сюда, – Орловский указал точку чуть дальше места засады. – Тут должен быть небольшой полустанок. Вокруг поля, обороняться будет легче.

Берлинг деловито кивнул. Соседство села с многочисленными скрытыми от наблюдения местами его не устраивало как артиллериста.

В противовес ему Петров выглядел огорченным. Для него, пехотинца, село являлось не абстрактным пунктом, а местом, где живут люди. Жили, если говорить более точно.

– Грузимся одновременно. Головным движется эшелон с людьми. Ваш бронепоезд замыкает. Вопросов нет? Тогда командуйте, капитан!

Над головами прощальным салютом разорвалась шрапнель, а неподалеку вновь коротко рявкнул пулемет Дзелковского. Два почти одновременных напоминания, что уход неизбежен.

– Уходят, сволочи! Как пить дать, уходят! – Вызванный из захваченного села Григорий теперь руководил всеми людьми, действовавшими напротив Рябцева.

Горобец не выдержал такого позорища со стороны своих людей. Он привык одерживать легкие победы над безоружными людьми, захватывать с налета села и города, чувствовать себя властелином в любом месте, куда забрасывала судьба.

Отряд на станции был явно немногочисленный. Об этом говорила сила огня, и даже то, что располагался он довольно компактно, не выходя за пределы небольшого участка. Вот только люди Горобца никак не могли сломить чужого сопротивления. Более того, они несли большие потери.

Матросу пришлось несколько раз крепко внушить отходящим, как надо вести себя в бою. После внушения люди бодро устремлялись в бой, однако свист пуль над головой быстро заставлял забывать все отеческие наставления атамана.

Когда же на подмогу осаждающим прибыл бронепоезд и в несколько выстрелов выбил из игры выставленное орудие, Горобец не выдержал. Он вспомнил двукратное поражение от неведомого офицерского отряда, собственное вынужденное бегство и решил, что надо действовать иначе.

Оставалось решить: как? Братва, целый отряд, гулявший неподалеку, еще вчера услышали его зов, обещали поспешить к Смоленску, нанести удар с другой стороны. Теперь матрос решил, что этого будет мало.

Он приказал Григорию действовать против станции, особо не рисковать, просто не давать врагам покоя, сам же удалился к находившемуся неподалеку личному составу, забрался в свой вагон и принялся обдумывать задачу.

Был в его распоряжении один пока не проверенный способ. В конце концов, в Починке было достаточно мужчин, не хватит мужчин, можно добавить к ним баб, убедить их выступить в бой и, не рискуя больше своими людьми, добавляя по необходимости к мясу жителей всех попадающихся по пути сел, паровым катком пройтись до самого Смоленска.

Если б еще завалявшегося офицерика, который подсказал бы, как лучше и проще поступать в том или ином случае!

Матрос не знал, что Григорий второй раз подряд не оправдал его надежд. Вместо того чтобы издалека тревожить отряд на станции, он потихоньку продолжил наступление и закрепился в селе. Друг и соратник Федора Костенюк, бывший комендор и нынешний командир бронепоезда, был прижат Григорием к стенке, расспрошен о правилах артиллерийского огня. От него Григорий узнал о возможности корректировки, и скоро трое моряков с биноклями и телефонным аппаратом выдвинулись на ближайший высокий холм.