Смерть на голубятне или Дым без огня - Анна Смерчек

Простите меня, матушка. Почему вы не хотите сказать правду? Или теперь вы не желаете признаться, потому что он бросил вас, как только узнал, что вы отписали нам все свои деньги?

– Не говори глупостей, моя милая, – отмахнулась Добыткова.

– Но вы писали, что он изменил вашу жизнь. Что мы мол ни о чем не догадываемся, а его присутствие в доме придает вам сил. Вы писали о нас: «Простят ли они меня? Могла ли я думать, что все так обернется? Что они скажут, когда узнают? Будет ли мне стыдно?» Я запомнила эти строчки, потому что они поразили меня. Еще вы беспокоились о том, сохранится ли доверие между нами, а теперь не желаете сказать нам правды. Так как же нам доверять вашему рассказу?

Теперь уже Георгий Савельевич начал хохотать, но Катерина Власьевна решительно остановила его и заговорила:

– Я понимаю, ты, Танюша, верно, прочла какие-то строчки из моего дневника. Ничего, душа моя, я тебя не виню. Я сама виновата, нечего было оставлять его на столе. Я, конечно, не помню дословно тех записей. Очевидно, я писала все это о своем скором отъезде. Действительно, появление Девинье очень повлияло на меня и мое решение посмотреть мир. Ох, как непросто далось мне это решение! Стоило только представить, что я оставляю семью, как великий страх находил. Что если что-то случится здесь в мое отсутствие? Что если вам понадобится совет или помощь, а меня не будет рядом? Мне так и виделись ваши осуждающие взгляды. Если бы не Фернан Девинье я никогда не решилась бы.

– А вам известно, где он сейчас? – спросил Лев Аркадьевич.

– Где сейчас Фернан? – Добыткова на мгновение задумалась. – Да, я знаю, где он. А почему вы спрашиваете?

– Он исчез. Видимо, уехал из усадьбы, но почему-то ни с кем не попрощался. А на берегу мы нашли костер, мужскую одежду и обувь, похожие на те, что он имел обыкновение носить, и что самое странное – клочья бороды. Полиция целый день плавала тут по озеру на лодке и баграми шарила по дну в поисках его тела, – обиженно рассказал Борис Савельевич.

– Ах, Боже мой, как нехорошо получилось! – огорчилась Катерина Власьевна. – Но смею вас уверить, что Фернан Девинье жив и здравствует. Уверена, он откликнется на мое приглашение и явит себя, если будут сомнения по этому поводу.

– А когда вы видели его в последний раз? – уточнил Лев Аркадьевич.

– Когда я его видела? – Катерина Власьевна на мгновение задумалась, потом кивнула:

– Не совру, если скажу, что он провожал меня на вокзале. Но давайте вернемся к письму. Говоря, что хочу посвятить себя другому, я имела в виду лишь то, что, оставив труды по дому и заботы о фабрике, я хочу посвятить себя другому делу, другим занятиям. Речь вовсе не шла о романе с мужчиной. Что там еще было в моем письме к вам?

Она вернулась к листку и зачитала:

– «…долг мой перед любимым семейством я считаю исполненным: дети мои не нуждаются в моих заботах… Дело покойного мужа я не бросила и не продала… Дом наш в порядке и достатке». Это, надеюсь, не вызывает возражений? Тогда дальше: «…пока я чувствую в себе силы, то вспомню теперь и о долге перед своей душой, жаждущей райского сада».

– Вот! Не ты ли своей рукой написала про райский сад? – потрясла воздетым вверх пальцем Марья Архиповна. – Я думала, ты руки на себя наложить решила!

– Тогда не было бы мне дороги в райские сады, – покачала головой Катерина Власьевна. – Но в одном ты, Марьюшка, права. Я словно бы решалась начать новую жизнь, оставив прежнюю.

– Так про сад – это было иносказание?

– Вовсе нет! А вы не помните разве моего рассказа? – грустно спросила Катерина Власьевна. – Ведь я говорила вам о своем горячем желании побывать там, в этом саду. С полгода, должно быть, тому назад Георгий ездил по делам во Францию и в Англию. Там овцеводство процветает, но наш Жорж, конечно, не одними только овцами интересовался. В Париже и в Лондоне он много слышал об одном французском художнике, который писал пейзажи, а в Англии Темзу и здание парламента в новой, необычной манере. Жорж побывал на его выставке и был весьма впечатлен. Я же, как вы знаете, тоже люблю живопись. Сначала просто подбирала приятные глазу картины, чтобы украсить ими усадьбу. Потом стала посещать художественные салоны и читать в журналах. Взяла даже несколько уроков у нашего любезного господина Виртанена. Зная о моем интересе, Жорж купил для меня репродукции полотен этого модного французского живописца. В его картинах было то, что я искала! Они точно дышали. Я просила Жоржа привозить мне все газетные статьи и открытки, все, что касалось этого художника и его работ.

– Мы, кажется, даже знаем его имя, – перебила Татьяна.

– Сейчас пока еще он не так известен, но я уверена, что это имя будут помнить, – улыбнулась Добыткова.

– Фернане Девинье! – воскликнул Борис.

– О, нет! – со смехом отозвалась Катерина Власьевна. – Имя художника Клод Моне.

– Клод Моне? Не слыхал. Позвольте, а о каком достопримечательном месте вы говорите? – заинтересовался Лев Аркадьевич.

– Двадцать лет тому назад художник купил имение в Нормандии, в деревеньке Живерни и разбил там настоящий райский сад! То, как он изображает его, произвело на меня небывалое впечатление. Георгий навел справки и ему пришло в голову, что я могла бы навестить поместье художника. От Парижа туда можно доехать за два-три часа. Жорж сам легок на подъем, так что это была его идея. Мне она сначала показалась фантастической. Но чем больше я узнавала о том доме и саде, что были изображены на полотнах, тем больше понимала, что хватит мне сидеть дома и заниматься только валенками да обедами. Моя душа давно жаждала новых впечатлений. И тут мой дорогой Жорж поддержал меня.

Она протянула руку и пожала ладонь старшего сына.

– Maman наконец решилась отправиться в заграничную поездку. Ничего в этом нет удивительного! А вы такую суету вокруг ерунды подняли! – откликнулся Георгий. – Что толку ей было сидеть и мечтать, если можно просто сесть на поезд и увидеть все своими глазами?! Маменька ведь всю жизнь была при фабрике и при доме, и даже за границу ни разу не выезжала! Какой прок увеличивать ежегодно свой доход, если никакой радости эти деньги не приносят? А это французское имение, и правда, уже стало достопримечательностью. Сам я там не бывал, но наслышан.

– Так ты поехала в Париж? В гости к какому-то художнику? –