Переходя все границы - Сандра Браун

Он направился к жене и, подойдя к столу, заметил лежащий на нем снимок. Вполголоса пробормотав крепкое словцо, он отвернулся. Исторгая поток проклятий, Тревор отошел к окну, пряча ладони в задние карманы джинсов.

— Аарон, иди сюда, — спокойным голосом, никак не соответствующим бушующим в ее душе страстям, произнесла Кайла, обнимая сына. Ей хотелось кричать, биться головой о стену, колотить Тревора кулаками.

Поднеся Аарона к раковине, она вымыла ему руки и лицо, после чего усадила малыша на пол кухни и окружила разноцветными металлическими формочками для выпечки, которыми он очень любил играть.

— Наконец, она подошла к столу, взяла снимок и некоторое время просто смотрела на него, а затем произнесла:

— Ты хорошо получился на этой фотографии.

Тревор медленно развернулся на каблуках своих ковбойских сапог, которые, как Кайла теперь знала, были сделаны вовсе не из крокодильей кожи. Впрочем, все, что касалось его, оказалось притворством.

— Итак, теперь ты знаешь.

— Да, знаю, — резко ответила она. — Правда то, что говорят, да? Пословицы придумали мудрые люди. Жена всегда обо всем узнает последней.

— Я собирался сам тебе все рассказать.

— Когда, Тревор? Когда? Когда я стала бы седовласой старухой? Слишком дряхлой, чтобы ненавидеть тебя каждой клеточкой своего тела, как сейчас?

— Ненавидеть меня или то, что я сделал?

— И то и другое! Видеть тебя не могу! Ловелас!

В ее осуждающих устах его прозвище звучало самым худшим оскорблением.

Он вздрогнул.

— Я понимаю, что ты терпеть не могла Ловеласа, поэтому никогда не называл себя этим прозвищем.

Кайла истерически рассмеялась:

— Ловелас. Я замужем за Ловеласом, мужчиной, известным своими сексуальными похождениями. Человеком, который волочится за каждой юбкой, потому что в темноте все кошки серы.

— Кайла…

— Разве ты не говорил Ричарду этой фразы?

— Да, но это было до того, как…

— Не хочу ничего слушать! — вскричала Кайла, рубанув рукой воздух. — Не хочу слышать никаких объяснений, за исключением одного. Зачем ты все это сделал? Для какой цели? Какую гнусную игру ты затеял?

— Это не игра. — Спокойный голос Тревора контрастировал с истеричным криком Кайлы. — И никогда не было игрой. С самого начала.

Пытаясь взять себя в руки, она сделала несколько глубоких вдохов.

— С какого еще начала? Полагаю, наше знакомство не было случайным?

— Нет.

— Когда же все началось?

— Когда я очнулся в госпитале в Западной Германии и понял, что все еще жив. Я лишился глаза, был весь искалечен, но во мне все еще теплилась жизнь.

— А ко мне все это имеет какое отношение?

Тревор сделал шаг к ней навстречу.

— Ты хотела знать, почему Ричард не спал в ту ночь на своей койке. — Кайла кивнула, хотя вопрос в действительности задан не был. — Накануне взрыва в посольстве я вернулся мертвецки пьяным. Ричард помог мне раздеться. Я едва помню, что творил, но в памяти отчетливо запечатлелось, что я повалился на его койку и тут же заснул, а ему пришлось занять мое место.

Одна рука Кайлы взметнулась ко рту, другой она схватилась за живот. В глазах ее стояли слезы.

— И я испытывал те же чувства, — угрюмо заметил Тревор. — Когда я понял, что Ричард погиб вместо меня, мне стало все равно, жив я или умер. — Он отвел взгляд, снова переживая старую боль, чувствуя, как она заполняет каждую клеточку его тела, делая его очень маленьким и никчемным. — Но я выжил. С помощью санитара, с которым я познакомился в госпитале, я узнал о существовании вас с Аароном. Достаточно поправившись, я отправился на ваши поиски.

Кайла обхватила себя руками и принялась вышагивать по комнате, слегка раскачиваясь, словно резкая боль рвала ее тело на части.

Повернувшись к Тревору, она вскричала:

— По моему мнению, ты исполнил свои военные обязательства перед погибшим товарищем слишком буквально! Ты перешел все границы. Мне не нужен муж, который женился на мне лишь из чувства долга, благодарю покорно!

Она говорила так громко и саркастически, что Аарон перестал барабанить формочками по полу и посмотрел на нее. Нижняя губа его задрожала.

— Ма-ма.

Жалобный голосок сына отвлек ее от горестных мыслей, и она опустилась на колени рядом с ним и принялась гладить его по голове:

— Все хорошо, милый. Играй с формочками. Опля! Видишь? Они упали. Собери-ка их для мамочки.

Успокоенный на какое-то время, ребенок вернулся к игре, а Кайла снова воззрилась на мужа. На его лице было написано такое же непроницаемое выражение, как и на ее собственном.

— Все не так, как ты думаешь, — процедил он, едва шевеля губами.

— Так объясни мне, — презрительно отозвалась она. — Скажи мне, что подвигло тебя обманом завлечь меня в…

— Законный брак, Кайла, — зло подчеркнул он. — Что в этом такого нечестного?

Ты все подстроил заранее. У меня в голове не укладывается, как я могла оказаться такой легковерной, чтобы поверить тебе, влюбиться в тебя. Твои манеры, твоя забота об Аароне, твоя внезапная симпатия ко мне, твое… все! Твоя чертова семейная машина! Ты словно сошел со страниц журнала «Рекомендации для вдов, желающих повторно выйти замуж». Зачем ты так себя утруждал? Какой цели ты добивался?

— Я люблю тебя.

Она вытянула руки перед собой, словно чтобы оттолкнуть его прочь.

— Не… не смей играть со мной в эти игры! — Она произнесла эти слова зловещим шепотом, потому что не хотела снова привлекать внимание Аарона своим криком.

— Я не играю, Кайла. Я любил и люблю тебя.

— Это невозможно.

Тревор категорично покачал головой:

— Есть одна важная часть истории, которую ты пока не знаешь.

— Так потрудись просветить меня.

— Твои письма.

Она застыла, ошарашенная его словами.

— Мои письма?

— Да, твои письма к Ричарду.

Она опустилась на стул, во все глаза, глядя на человека, который в мгновение ока из любящего мужа вновь превратился в незнакомца. Когда Кайла увидела его фотографию, она почувствовала себя так, словно у нее земля уходит из-под ног. Сейчас она ощущала себя летящей в бесконечную пустоту и не знала, когда же последует неминуемое падение.

— Ты их читал? — произнесла она убийственным голосом, ясно дающим понять, что этот поступок расценивается ею как самое гнусное преступление с его стороны.

— Их мне прислали по ошибке, когда я лечился в госпитале. — Тревор рассказал ей о металлической коробке, которую он одолжил Ричарду. — Когда мне принесли мои вещи, эта коробка оказалась среди них. Я открыл ее, и да, Кайла, я прочел твои любовные письма мужу.