"Сатурн" почти не виден - Василий Ардаматский

— Мелкий подлец вы, Зилов, а не исполнитель.

— Возможно, — индифферентно произнес Зилов, пожав плечами.

— Чем вы занимались до войны?

— Всякой всячиной. Главное, пожалуй, киномеханик. Сперва в осиповичском клубе, потом — на передвижке.

— Сколько зарабатывали?

— Ерунду. И это не имело никакого значения. На харчи хватало, — нагло улыбнулся Зилов.

— За идею, значит, работали?

— Просто очень любил кино.

— Какие же картины вам больше всего нравились?

— Приключения. И про войну.

— А как пришли немцы, вы решили ринуться в приключения сами?

— Не без того, — снова улыбнулся Зилов.

«Ну что же, — подумал Аксенов, — в изначале его поведение может быть и такое». Пришлось же ему иметь дело с одним пареньком, который сказал на допросе, что пошел в шпионы под впечатлением романа Уэллса «Человек-невидимка».

— Что вы можете рассказать о Докторе?

— Только то, что он подполковник и наш непосредственный начальник.

«Любопытно, зачем ему так повышать Фогеля в звании? — подумал Аксенов. — Вероятно, ему самому хочется казаться более значительным, чем на самом деле».

— Фамилия этого подполковника?

— Фогель.

— Давно он получил звание подполковника?

— Вероятно, давно, потому что он говорил мне как-то, что должен скоро получить полковника. Он даже намекал, будто это зависит от успеха моей работы здесь.

— Значит, подвели вы своего подполковника?

— Выходит, так.

— А врать вас учили тоже в шпионской школе?

— Я не вру, — твердо ответил Зилов, но на смуглых его щеках проступили багровые пятна.

— Что же, по-вашему, подполковник Фогель перед разговором с вашим напарником надевал, что ли, погоны старшего лейтенанта?

Лицо Зилова приняло презрительное выражение.

— Леонов — трус и сопляк, он ровно ничего не знает. Вы только слушайте его, он наболтает вам полный короб всякой чепухи.

— Значит, Фогель все-таки специально для него переодевался?

— Ему это не нужно делать. Он действительно ходит с погонами старшего лейтенанта, а на самом деле он подполковник. Лейтенантские погоны — это не больше как маскировка, — почти увлеченно пояснил Зилов.

— Может быть, может быть… Что вам обещано за вашу грязную работу?

— Для меня это не имело значения, как и моя довоенная зарплата.

— Значит, главное — идея? Тогда расскажите мне, какова эта ваша идея.

Зилов молчал.

— Ну за что вы боролись? Какая у вас цель? Ради чего вы пошли на такой риск?

— Да не думал я об этом и думать не хочу, — почти с возмущением сказал Зилов, смотря в сторону.

— Напрасно, — спокойно ответил Аксенов. — По законам военного времени мы вас как вражеского шпиона расстреляем. Что же вы подумаете в последнюю минуту своей жизни? Неужели у вас не мелькнет мысль: «За что погибаю?»

Зилов молчал, продолжая смотреть в сторону. Аксенов видел, как у него на правой щеке мелко-мелко подрагивал мускул.

— Наши люди умирают с возгласом: «За Родину!», «Смерть фашизму!» А вы что крикнете? «За Гитлера!»? За что? За что, Зилов?

Зилов поднял на Аксенова тяжелый взгляд.

— Я пошел на интересную работу, и я знал, на что шел, — медленно сказал он.

В это время Беспалов находился в кабинете комиссара госбезопасности Старкова, которому он только что доложил об операции, проведенной на Сорок втором километре.

— Сработано хорошо, — Старков помолчал. — Хотя тот железнодорожный милиционер действовал не идеально, все же ему нужно объявить благодарность. Проследите за этим. Какое впечатление производят задержанные?

— Все тот же сброд, — ответил Беспалов с такой интонацией, словно его огорчило, что приходится иметь дело со столь незначительной публикой.

— Нельзя ли и эту парочку подключить к игре с «Сатурном»? Посмотрите на них под этим углом зрения.

— Хорошо. Между прочим, любопытны их документы. В общем, они сделаны великолепно, и тем более странно, что в них допущена одна и такая грубая ошибка. Вот посмотрите… — Беспалов положил на стол две бумажки. — Это справки из госпиталя о прохождении ими лечения после ранения и о предоставлении им отпуска.

Старков бегло посмотрел справки, но ничего не заметил и вопросительно взглянул на Беспалова.

— Обратите внимание на номер госпиталя в угловом штампе и в круглой печати. Номера разные.

— Действительно… любопытно, — сказал Старков.

— А теперь посмотрите вот это. Выписка из решения комиссии о предоставлении отпуска. Обратите внимание на почерк, каким заполнены графы. А вот их красноармейские книжки — они заполнены точно тем же почерком. Невероятно, чтобы, делая идеальные во всем документы, они могли допустить такой промах.

— Да, это маловероятно, — согласился Старков, рассматривая документы, — об этом надо подумать. Узнайте у них поточнее, кто делал эти документы.

— Я уже сказал Аксенову, он сейчас ведет допрос.

— Да, обязательно нужно узнать, это может оказаться очень важным. Может статься, что тот, кто делает документы, совершает ошибки не случайно. Понимаете? Тем более что у нас уже были и другие факты.

Беспалов вошел в кабинет Аксенова и, присев на стул возле двери, стал слушать допрос. Зилов слышал, как он вошел, и теперь заметно нервничал, чувствуя за спиной человека. Ему все время хотелось обернуться, но он сдерживался, не желая выказать страх.

— Значит, вы хотите меня, Зилов, уверить, что влезли в это грязное дело только потому, что считали его интересным? — спросил Аксенов. — Искали приключений и не нашли ничего лучше, как заняться преступной деятельностью против своего народа?

— Выбора не было, — тихо произнес Зилов.

— А если бы выбор был? — спросил Беспалов, проходя к столу и садясь рядом с Аксеновым.

Зилов молчал, исподлобья смотря на Беспалова.

— Ну а если бы выбор был и другие варианты тоже содержали в себе элемент приключения, но зато в них не было бы подлости и измены, что бы вы предпочли?

— Я же сказал: у меня выбора не было.

— Ясно. — Беспалов обратился к Аксенову: — Кончайте с ним возиться.

Аксенов приказал конвойному увести Зилова. Солдат подошел к нему и тронул за плечо. Зилов, не шевелясь, продолжал сидеть, смотря в пол перед собой.

— Встать! — резко приказал Беспалов.

Зилов медленно поднялся и, посмотрев на него, сказал:

— Я говорил правду.