Мститель. Смерть карателям! - Валерий Шмаев

Кроме того, в технических описаниях был выделен пистолет-пулемёт советского конструктора Алексея Судаева, как наиболее перспективный вид автоматического оружия. Вот только ППС только разрабатывался и в серию ещё не пошёл, что было выделено отдельно. Причём схема автомата была улучшена, с детальными пояснениями улучшения, что вообще не поддавалось никакому объяснению.

В контейнере, в котором были отправлены данные по разведшколе, лежали подлинные личные документы штурмбаннфюрера SS Вальтера Нойманна, общие, но очень подробные сведения о разведшколе и несколько фотографий из его личного архива, с указанием данных о немецких разведчиках, работающих в стране. Отдельным пакетом на самом дне контейнера были условия передачи всех сведений о курсантах разведшколы и точные координаты ещё одного крупного месторождения алмазов.

Условия передачи сведений ставил командир отряда, неизвестный польский аристократ и, вероятнее всего, личный друг Алексея Петровича Елагина. Капитана латвийской армии, инструктора разведывательно-диверсионной школы латвийского генерального штаба и бывшего помощника штурмбаннфюрера SS Вальтера Нойманна.

Старший лейтенант Васильев к командованию отрядом допущен не был и занимался только диверсионной работой. Именно он действовал в тылу противника под псевдонимом «Второй». В июне немцы выпустили директиву с полным словесным описанием Васильева. Кроме того, в пакете находилось групповое фото, на котором был сам старший лейтенант и шестеро разведчиков, пятеро из которых дошли до линии фронта.

И, наконец, самая невероятная информация. Сведения о месторождениях алмазов в Архангельской и Пермской областях были с точной привязкой к местности, полными географическими координатами, глубиной залегания и техническим описанием месторождений. Проверить эту информацию можно было за считаные недели. От всего этого голова у Абакумова пошла кругом. Необходимо было срочно докладывать всё Сталину, пока это не сделал кто-нибудь другой. Абакумов протянул руку, взял трубку телефона и приказал соединить его с Кремлём.

Сара

Всё произошло так, как расписывали нам «Командир» и «Серж», целых полторы недели сопровождавшие нас на нашем пути и проговаривавшие нам наши действия буквально по шагам. Хотя дойти до линии фронта оказалось невероятно сложно. Группа «Рыси», выполняя приказ «Командира», сопровождала нас почти две недели, пока однажды, после одного из наших нападений на полицаев, к нам не прицепились немецкие егеря.

«Рысь», с оставшимися у него семерыми бойцами, увёл немцев за собой, а мы пошли дальше. Мы бы не трогали полицаев, но у нас полностью закончились продукты, и это пришлось сделать. Выбив полицаев в небольшой деревне, мы загрузились всем необходимым, но подмога подошла к ним слишком быстро. Группа «Рыси» приняла бой и увела преследователей в лес, а мы отсиделись в заболоченном лесном озере.

До линии фронта мы дошли ещё через одиннадцать дней. Легковая машина с охраной подвернулась нам случайно, но «Ода» среагировал моментально. В бронетранспортёр полетели гранаты, закинутые Тамиром, который лежал почти на обочине дороги. Я убила водителя легковой машины, а Шет с братьями открыли огонь по мотоциклистам.

Только тогда я поняла, насколько мы втроём отличаемся от молодых бойцов отряда. Тамир с «Одой» уже спеленали обоих немецких офицеров, походя прибив автоматчика, сопровождающего штабного офицера, а двое из четверых мотоциклистов всё ещё были живы. Да, я убила их обоих, но Шету это помогло мало, он погиб почти сразу, а ещё через двое суток Натана ранил ножом недобитый им часовой.

Вот уже шесть суток мы у наших, и четверо суток нас почти непрерывно допрашивают. Когда «Командир» проводил нам инструктаж и подробно проговаривал нам нашу легенду, мы удивлялись все вшестером, но приученные выполнять приказы командира и зная, что он плохого не посоветует, мы просто заучили всё, что он нам приготовил. Теперь я понимаю, зачем он это сделал.

Все эти допросы и попытки поймать нас на нестыковках в показаниях разбиваются о железную легенду, придуманную «Командиром». Самое забавное, что нам ничего не надо выдумывать. Документы у нас свои, история появления в отряде почти одинаковая, а дальше: учились, тренировались, в боевых действиях не участвовали, так как командир готовил нас именно для этого задания.

– Листовки? Так их писали от нашего имени, а иногда и мы сами. «Командир» считает, что упырей обязательно надо радовать. Ведь нет ничего радостней, как увидеть листовку с именем простой еврейской девушки на повешенном полицае. Не правда ли, товарищ командир?

Кто воюет? Я не знаю, товарищ командир. Боевые группы с курсантами не общаются и располагаются на отдельных базах. Да, иногда боевые группы приходили на нашу базу, но ношение бандан, масок и маскхалатов у нас обязательное, а общение с бойцами других групп запрещено. Курсанты общаются только с бойцами своей группы и инструкторами. Обычно это боевая тройка. Снайпер и два автоматчика, а сапёрную подготовку у нас проходят все.

Я не знаю, что обозначает слово «бандана». Так в отряде называется косынка, прикрывающая голову. Её носят все без исключения. – Всё просто, никакой информацией не владеем, знаем, куда привести связных, и всё. Обыкновенные почтальоны, принёсшие почту, или, как сказал «Командир», фельдкурьеры. Ничего у нас эти следователи не вызнают, даже информации об инструкторах мы не знаем. Только боевые имена и внешний вид, а это мы и не скрываем.

– Как выглядит «Командир»? Он почти всё время в маске. Да, такой же, как и у всех, но я, конечно же, опишу его. Его лицо невозможно забыть, товарищ командир. – Мой словесный портрет совпадёт со словесными портретами «Оды», Тамира и Даира. Берём рост «Командира» и волосы «Погранца». Цвет глаз «Стрижа» и телосложение «Бати». Усы «Старшины» и ямочку на подбородке, как у «Белки». Вот и получился «Командир».

– Ну, извините, я не художница, а снайпер, общие же детали совпали. – Не скрываем мы и местоположение старой базы, всё равно на неё никто возвращаться не собирается. А мне обязательно нужно вернуться обратно, хотя бы затем, чтобы сказать Командиру «спасибо». За всё, что он для меня сделал, и, мне кажется, я не смогу без него жить. Нет ничего странного, что и «Ода», и Тамир, и даже Даир рвутся обратно в отряд. Только там мы у себя дома, а ещё там наша семья, и другой у нас нет.

Допрашивают и Даира, но он знает ещё меньше. На базы его привозили в кузове машин, по карте он не ориентируется, при освобождении самих бойцов он не видел, вся рабочая группа тогда была в масках, а с новой базы мы уходили ночью, и у всех бойцов были завязаны глаза. А вот что было до своего освобождения, мальчик рассказал всё. Ужасы еврейской жизни в плену у латвийских националистов придумывать не надо. У каждого из нас своя такая страшная своей правдой история. «Командир», как всегда, предусмотрел всё.

Сейчас, сидя на допросе, я вспоминаю встречу с «Командиром», сразу после переезда на новую базу. Тогда он, раненный ещё раз, и еле передвигающийся, зашёл к выздоравливающей Эстер. В госпиталь к Эстер, Розе и «Погранцу» тогда набилось много народа. Были и «Третий» с «Дочкой», и «Серж» с «Феей», и «Старшина» с Авиэлем, и я с Арье, «Гномом» и «Рысью», и, разумеется, врачи с мастерами.