Князь Демидов. Том VII - Евгений Бергер

— Но… как мне понять? Вдруг я всё же уважаю себя?

— Закрой глаза. Посмотри на себя со стороны. Проанализируй свои поступки, ошибки, исправление этих самых ошибок… отношение других к своей персоне. И то, что тебе ещё предстоит сделать. Представил?

— Ну, да… — закрыв глаза, ответил Толик: — И что дальше?

— Перед тобой сейчас уважаемый человек?

— Конечно! Ты очень крутой…

— Мратство! Речь не обо мне. Ты должен смотреть на себя. Ну?

— Если честно… жалкое зрелище. — вздохнул Толик.

— И, о чём тогда идёт речь? Что ИМ ещё надо? Нет, брат. Что — ТЕБЕ ещё надо для уважения к себе? Вот так, чтобы, когда ты подходишь к зеркалу, из отражения на тебя смотрел уважаемый лично тобою самим человек.

— Я не задумывался над этим…

— Проблема оказалась глубже, чем мы рассчитывали. Хорошо. — я вздохнул и помассировал свои виски: — Вспомни все свои заслуги.

— Ну, я каждый год побеждал в «Русском Медвежонке» и «Кенгуру»…

— Про себя, Толик. Про себя…

— Ладно… — парень продолжал сидеть с закрытыми глазами.

О, как часто оказывается так, что вся проблема отнюдь не в окружающих. В большинстве случаев всем на тебя плевать. Кроме… тебя же самого. Ты и есть свой главный ориентир на уважение, любовь, верность, мудрость и всё остальное. И я про это забыл… Почему? Так мне это уже несколько веков, как неактуально. Посему — плавно вылетело из головы за ненадобностью.

— Я вспомнил всё. — заключил Толик и открыл глаза.

— Тянет на уважаемого человека?

— Если честно, то пока не очень… — вздохнул пацан: — Но, что же мне тогда делать? Продолжать совершать подвиги?

— Вот… давай вспомним, что у любого, даже самого идиотского действия есть определённая мотивация. Ничего без мотивации не работает! Всегда так было, есть и будет. Расскажи, а какова мотивация у твоих подвигов?

— Я хочу… чтобы меня заметили и стали уважать.

— Другие! Верно? А, какой в этом толк для тебя самого?

— Ну… — парень задумался: — Наверное, мне это… нравится?

— Нет. Ты думаешь за других и для других. А теперь давай слегка перестроим твоё мышление. В чём практическая польза подвига с жуками в «Вавилоне» лично для тебя?

— Я хотел спасти вас.

— Нет. Мы сейчас говорим о практической пользе только для тебя.

— Ну… Я бы спас вас и мне было бы легче. К тому же — мне хорошо с вами! Вот серьёзно!

— Нет. Ты опять не туда смотришь!

— Хорошо… Я бы самоутвердился?

— Нет. Ты бежал в неизвестность. Да, ты хотел спасти нас. Это похвально. Но… с точки зрения лично тебя самого — никакой прагматичности и практичности в твоём поступке не было. Ты всё делал не для себя, а для других. Понимаешь, воспитанный человек всю свою жизнь пытается корчить из себя героя. Этакого святого праведника, который не ходит по пятницам в кабак. Не развлекается с женщинами… Не ненавидит более успешных соседей и всегда… ВСЕГДА старается помочь окружающим. Ему важно, что подумают люди. Ему важно, о чём потом эти самые люди будут говорить. Ведь людей судят по поступкам… Как сказал наш многоуважаемый Господин Любимов. Но прежде, чем работать над имиджем среди своего окружения — нужно сперва научиться уважать себя! Вот вообще забей на всё, что о тебе говорят. Всем мил не будешь! Не спеши на помощь другим. Просчитай — точно ли ты сможешь выйти из проблем с минимальным ущербом? Твоя жизнь — в первую очередь для тебя, Толик! Не для детишек, которым ты помогаешь летом в клубе волонтёров. Не для преподавателей. Не для родителей… И уж тем более, не для меня. Учись плевать на всех, в угоду своим личным потребностям. Понятное дело, что слишком увлекаться нельзя. Родня и близкие друзья в любом случае достойны твоей помощи, потому что никто не знает, что с тобой будет потом. А размениваться на всякую мелочь, с который ты больше никогда не увидишься в жизни… Стараться, чтобы те, кому всегда было на тебя плевать — думали, как-то хорошо — к чёрту это! Твоя жизнь — твои правила.

— Хм… А, в твоих словах есть истина…

— Конечно, есть! Создай самодостаточный образ, от которого сам будешь кайфовать. Ты молодой, опрятный и очень обеспеченный парень. У тебя есть все ресурсы, чтобы стать уважаемым человеком даже без моей помощи. Смекаешь?

— Смекаю, но… ты же мне поможешь? — с надеждой спросил пацан.

— Куда ж я денусь? — усмехнувшись, ответил я: — Но поверь мне на слово — тут большая часть работы будет исключительно на тебе! Как бы сильно не хотел, а заставить тебя уважать самого себя, я к сожалению, не смогу.

— Ладно. — Толик сжал кулак: — Борьба внутри собственной головы! Оу… А, это, как мне кажется, хороший сюжетный твист, не так ли?

— Вполне сойдёт за отдельную арку. — я показал большой палец и с облегчением выглянул в окно: — Кстати, для первого серьёзного шага, я бы порекомендовал тебе рассказать всю правду отцу. Он уже знает о твоих подвигах.

— Ага… Он мне звонил и всыпал таких люлей… Давненько батя так не орал на меня. Но, ты знаешь… — пацан вдруг улыбнулся: — Мне даже стало, как-то хорошо от этого.

— О, нет! Слуцкая заразна! — с ужасом воскликнула Устинья.

— Нет, реально… А, почему хорошо? — поинтересовался я.

— Бате не всё равно. Разве это не здорово? — глаза Толика были полны радости. Ох… как же мало порой нужно для счастья.

— Здорово! Но ему всегда было не всё равно. Разве нет?

— Хе… Кто ж знает, что там в его голове? — хмыкнул пацан и вновь взялся за книжку.

Когда мы подкатили к парку, я увидел несколько чёрных моколей. Банда Колобка уже приехала на встречу. Стояли плотным рядком возле своих машин и хмуро оглядывались по сторонам. Не хорошо… парк-то ещё не закрылся.

— Доброго вечера, Ваше Благородие! — с улыбкой произнёс Колобок.

— Доброго. — я вручил ему сумку с деньгами: — Извиняюсь за грубость… Но на будущее — не могли бы вы чуть менее пугающе выстраиваться?

— Пугающе? — Колобок с непониманием посмотрел на своих ребят, а затем на парк