Ранчо - Даниэла Стил

– Все, чего я жажду, – быть с вами, говорить с вами,узнавать вас. А дальше посмотрим, что из этого получится.

Ни о чем ином она и не мечтала. Она молча смотрела на него,все еще не веря своим ушам. Неужели это не сон? Она не скрывала своих слез,своего восторга. Неужто она набрела на воплощение своей мечты?

– Я поделился с вами чувствами, с которыми прожил весьсегодняшний день. Давайте не торопиться с ответами. Будем просто наслаждатьсянастоящим.

Прикосновение ее волос к его щеке заставило Хартлизажмуриться. Он упоенно вдыхал аромат ее духов и больше ничего не говорил, атолько сжимал Мэри Стюарт в объятиях, пока не почувствовал ее дрожь. Отчасти вэтом была повинна вечерняя прохлада, но гораздо в большей степени – волначувств. Она только утром познакомилась с ним, правда, прочла все, что вышлоиз-под его пера, и чувствовала себя его давней знакомой. Вдобавок онипроговорили не один час, открыв друг другу душу и ощутив сильное взаимноевлечение.

– Вы замерзли, Отведу-ка я вас домой. – Как же емухотелось побыть с ней еще! Она взглянула на него, и он снова ее обнял.

– Спасибо вам за все, – прошептала Мэри Стюарт.

Хартли довел ее до двери и удалился. Она шмыгнула внутрь,надеясь, что подруги уже улеглись. Надежда оправдалась, но на кровати ее ждалфакс от Билла: «Надеюсь, все в порядке. Работой в Лондоне доволен. Приветподруге. Билл». И все! Внизу листа Таня приписала своим кружевным почерком: «Натвоем месте я обратилась бы к адвокату». Да, послание было донельзя сухим, ножизнь уже успела поманить ее новой захватывающей перспективой. Одна дверьзахлопнулась, зато приоткрылась другая: В щелке она видела солнечный свет.

На следующее утро Зоя и Мэри Стюарт снова совместнымиусилиями стащили Таню с постели.

– Проснись и пой! – скомандовала Зоя.

Мэри Стюарт стянула с сони одеяла и сорвала с ее лица маску.

– Садистки! – простонала Таня, щурясь от солнечногосвета. – Боже, что за мука! Так я совсем ослепну! – Она шлепнулась на живот изастыла. Подругам пришлось стаскивать ее на пол, как когда-то в колледже.

– Это называется солнцем. Снаружи его еще больше, –напомнила Мэри Стюарт. Таня медленно подняла голову. – Если бы не давнеезнакомство, я бы решила, что ты напилась. Только пьяницы испытывают такиетрудности по утрам.

– Это не пьянство, а годы. Мне необходим длительныйсон, – бормотала Таня, плетясь в ванную.

– Большой Макс уже перебирает копытами, – предупредилаЗоя.

– Скажи ему, чтобы шел спать. Это пойдет ему только напользу. – Таня зевнула.

Впрочем, уже через двадцать минут, приняв душ, она предсталаперед подругами опрятно одетой и свежей, как всегда. В этот раз на ней былибледно-розовые джинсы и тенниска такого же цвета, старые желтые ботинки ирозовая бандана в волосах, зачесанных назад. Нежные пряди, обрамлявшие лицо,придавали ей соблазнительность.

– Представляю, какую стойку сделает твой ковбой! –всплеснула Мэри Стюарт, оценив Танин наряд. Та выглядела лучше, чем когда-либо.– Но, приглядевшись, махнет рукой: что взять с уродины?

Мэри Стюарт улыбалась. Ей не терпелось увидеться с Хартли.Она думала о нем всю ночь, а утром превратилась в девчонку, мечтающую о новойвстрече. Пока что они оставались просто друзьями, но продолжение угадывалось ине давало ей покоя.

По пути в ресторан им опять попался на глаза Бенджамин. МэриСтюарт шарахнулась от него, как от привидения. Ему, наоборот, хотелось шагатьименно рядом с ней. В этой настойчивости чудилось что-то сверхъестественное.

– Где твоя мама, Бенджамин? – спросила Зоя, чувствуянастроение Мэри Стюард и отлично понимая причину. Зоя никогда не видела Тодда,но ребенок очень походил на Мэри Стюарт.

– Спит, – солидно ответил он. – Отец велел мне сходитьпозавтракать.

– Как же так: она спит, а я бодрствую? – застоналаТаня.

– Она на восьмом месяце беременности, – объяснила ейЗоя.

– Если вы будете и дальше лишать меня сна, ко времениотъезда я превращусь в ведьму: Так рано вставать вредно для здоровья.

– Кто сказал? – со смехом осведомилась Зоя.

– Я!..

Они вошли в здание и устремились к своему столику,сопровождаемые Бенджамином. Он прицепился к ним, как репей, но Мэри Стюарт былаполна решимости не обращать на него внимания. Как назло, мальчик уселся с нимивместе. Таню он забавлял, Зою тоже, но огорчать Мэри Стюарт им не хотелось.Увы, на их предложение пересесть к друзьям он решительно отказался.

– Ничего, – произнесла Мэри Стюарт через силу, –перестаньте его донимать.

– Ты не возражаешь? – спросила Таня, испытующе глядя нанее.

Мэри Стюарт кивнула:

– Не возражаю.

Нельзя же обнести себя глухим забором? Ей было больно видетьего так близко, но в мире полно детей, и от этого никуда не деться.

– Какой милый факс прислал тебе вчера муженек! –вспомнила Таня, выпив апельсиновый сок. ~ Сколько тепла, чувства, любви! Простомилашка. – Мэри Стюарт печально улыбнулась. – Прости, что я его прочла: несмогла удержаться собираешься ответить?

– Что тут отвечать?

Она вспомнила вчерашний вечер: это было похоже на сон, онауже не верила, что сидела рядом с Хартли, что он обнимал ее, прижимал к себе,шептал, что хочет лучше ее узнать...

– Кстати, вчера я поговорила начистоту с Хартли. Ирассказала ему о муже. Вы оказались правы: он неправильно меня понял. Теперьвсе прояснилось.

– Он заинтересовался?

Она изобразила безразличие, хотя подруги сразу ее раскусили.– С какой стати?

– Вряд ли он предложит тебе место своего секретаря, –объяснила ей Таня, как умственно отсталой. – Тыему понравилась.

– Посмотрим, что из этого получится, – спокойноподытожила Мэри Стюарт.

Бенджамин так пристально смотрел на нее из-под краснойковбойской шляпы, что трудно было не обратить на него внимание.

– Ты очень похожа на мою маму, – объявил он. – И натетю Мэри.

– Меня тоже зовут Мэри, – ответила она, чтобыподдержать разговор. – Мэри Стюарт. Странно, да? Стюартом звали моего отца. Онхотел, чтобы я была мальчиком, потому меня и назвали двойным именем.

Мальчик кивнул и спросил:

– У тебя есть дети? – Она интересовала его гораздобольше, чем остальные женщины: можно было подумать, что он уловил в нейкакую-то особенность.

– Да, дочь, только она уже выросла. Ей двадцать лет.

– А сыновья? – спросил он, перестав жевать.