На крестины в Палестины - Алексей Лютый

Впрочем, я на Попова не обижаюсь. Он, наверное, в прошлой жизни тоже псом был, поскольку добро стеречь приучен. А вот мой Сеня наверняка в своей предыдущей формации жил в теле судебного исполнителя. Ему, видите ли, недосуг разбираться, кто прав, кто виноват. Есть постановление о мере пресечения, будьте добры его исполнить. Вот Рабинович и выгнал меня во двор за то, что я якобы куски со стола таскаю… Первопричину сначала выясни, инквизитор несчастный! Значит, кто-то ворует, а мне отвечать? И где твое чувство служебного долга? Тоже мне, мент называется. И мой хозяин в придачу!..

– Мурзик, не ори. Я сказал, будешь жрать на улице. Чтобы в следующий раз по столам неповадно было лазить. – И Сеня твердым жестом указал мне на дверь.

Ну и уйду… К Боэмунду, например. Назло тебе! А ты следы преступников можешь своим длинным носом вынюхивать. И героин в сумках тоже таким же способом искать!..

– Я сказал, заткнись! – рявкнул Сеня. – И пшел вон отсюда.

Я бы, конечно, мог и дальше попробовать спорить, но ни к чему хорошему это все равно бы не привело. Я, конечно, пес с характером, но против грубого альфа-лидерства не попрешь. К тому же кто, кроме меня, Рабиновича пожалеет? Он у меня человек легковозбудимый. От излишних переживаний аппетит теряет, и нос у него мокрый становится. Это у нас, у псов, плохо, когда нос сухой. А вот у людей все наоборот, все не по-нормальному…

Выйти из караван-сарая-то я вышел, но долго оставаться за порогом не собирался. Нет, сначала, конечно, было такое намерение. Обиделся я на Сеню за несправедливость по отношению ко мне и решил вообще на целый день пропасть, но потом передумал. За моими ментами глаз да глаз нужен, как бы они глупостей каких не натворили. К тому же интересно было узнать, что именно эти олухи придумают. Авось и удастся в обсуждение вмешаться и на умную мысль их натолкнуть. Ну а в-третьих, я, конечно, не Попов, но кушать и мне иногда хочется. А скажите на милость, чем я питаться в Антиохии стану? Не голубей же ловить, как те дикари у склада с драгоценностями! Эдак можно до того допрыгаться, что Рабинович мяукать меня заставит. В общем, я остался.

Естественно, общее собрание, даже не дав Попову доесть экспроприированные куски мяса, начал мой Сеня. Я всегда удивлялся тому, что настоящий Рабинович в милицию работать пошел. Ему бы скупщиком краденого быть или шулером. На худой конец, президент какой-нибудь страны из него неплохой бы получился. Он и сейчас больше был похож на председателя Кривополивного садово-огороднического товарищества, чем на нормального мента. «Ну, граждане садовые товарищи, чего делать будем? Провода со столбов опять враги скоммуниздили. Есть три варианта решения проблемы. Самый дешевый – сидеть без света и соответственно без электричества. Полив, сами понимаете, вручную. Из того озера, что в соседнем районе находится. У кого есть персональные кобылы, прошу сдать во имя блага всех членов. Ну и мне для переработки на колбасу немножко. О самом дорогом говорить не буду. Потому как детей ваших жалко, без хлеба останутся. В общем, не прячьте ваши денежки по банкам и углам, сдавайте их мне. Света все равно не будет, зато по средам, с девяти утра до без сорока пяти минут десять утра опять же тонкую струйку воды я вам гарантирую…» Ну и так далее.

Сеня, правда, с Жомова и Попова денег не просил, но суть его речи была примерно такая же: «Ребята, у нас проблемы, и вам придется постараться их решить». Ваня – парень простой. Потому думать долго не привык. Даже не дослушав Рабиновича, он предложил пойти и дать всем в рыло. Крестоносцам тоже, чтобы хоть на старости лет драться научились. Мой Сеня тут же заявил, что это все само собой разумеется, но нужны более конкретные предложения.

– Я фигею, Клава! – возмутился Иван. – Если дать в рыло – это не конкретно, то тогда с тобой типа и разговаривать нечего!

– Хорошо, извини. Неправильно я выразился. – К моему изумлению, спорить Сеня не стал. – Не конкретнее, а умнее. Так тебя устраивает?

– Вот так бы сразу и сказал. – Омоновец улыбнулся, довольный уступкой Рабиновича, и тут же его перекосило, словно Ваня у себя в миске… то есть в тарелке клок кошачьей шерсти увидел. – Ты чего, урод длинноклювый, меня вроде как дураком назвал?

– Андрюша, поговори с ним сам, – взмолился Рабинович, простирая к криминалисту руки. – Или я сейчас этого быка педального с поздним зажиганием котлом медным по башке огрею. Как он сам говорит, задолбал уже своей простотой!

Попов тут же налепил на пузо эмблему ООН, нацепил на башку голубую каску и влез в демаркационную зону. Я бы на его месте на линии огня вставать не решился, но Андрюше делать это уже не раз приходилось. Тем более, один кот, когда Рабинович с Жомовым спорят, на Попова никто из них все равно внимания не обращает.

В этот раз, обменявшись парой фраз, мой хозяин и Ваня ругаться раздумали. То ли ленились просто, то ли и в самом деле считали, что есть вещи поважнее, точно утверждать не берусь, но Попову роль миротворца играть на сей раз не пришлось. Рабинович с Жомовым быстро успокоились и продолжили обсуждение насущных проблем. Битый час все трое выясняли, что именно следует делать, и лишь потом пришли к согласию.

Я от скуки даже зевать стал, пока обсуждение шло. Действительно, и чего тут обсуждать? И так с самого начала было ясно, что драться с сарацинами придется. Вот только непонятно было, как нам удастся их победить. Все-таки они не футбольные фанаты и не митинг секс-меньшинств. Да и нас не полк, а всего лишь четверо. Не считая Горыныча, конечно. Он хоть у себя во вселенной и второгодник, но в нашем мире за грозную боевую единицу вполне считаться может. Именно Ахтармерз и подал первую здравую мысль за весь час бестолковой болтовни.

– Я думаю, что сначала следует понять, каким образом можно нейтрализовать засевшие в центральной цитадели войска противника, – размахивая крыльями, словно корявый вентилятор лопастями, проговорил он. – Нам в школе, на «Основах безопасности жизни», говорили, что при встрече с несколькими противниками следует сначала нейтрализовать слабейшего…

– Идиот у вас учитель, – фыркнул омоновец. – Слабые сами разбегутся, если ты сначала сильного завалишь.

– Ваня, не порть ребенка антипедагогическими высказываниями, – встрял в разговор мой Сеня. – Тем более что в данном случае он прав. Все равно, пока не придумаем, что с сельджуками, запершимися в центре города, сделать можно, из Антиохии выходить глупо. Давайте, действительно, болтать перестанем. Сейчас, Ванюша, сходим к Боэмунду, полюбуемся на запертых сарацин, а дальше видно будет.

– А мне чего делать? – спросил Попов.

– То же самое, что и вчера. Метлу… Тьфу ты, Святое Копье искать, – распорядился Сеня. – Только на этот раз старушек, пожалуйста, не трогайте. Хватит нам вчерашнего геморроя!

– Это не ко мне. Это к Горынычу, – пожал плечами криминалист.

– Вот только не надо во всех бедах меня обвинять, – обиделся Ахтармерз. – В лучшем случае такая линия поведения говорит о скрытых расистских и шовинистских наклонностях. А в худшем – все гуманоиды…

– Опять ты своими дурацкими словечками кидаешься? – ревом перебил его омоновец, отчего-то давно и страстно невзлюбивший термин «гуманоид». – Тебе в пасть булыжник затолкать или просто жевательницы твои поотрывать и выбросить?..