Эрнест Хемингуэй. Обреченный победитель - Лестер Хемингуэй

Следующие несколько дней мы много общались, купались, один раз выходили на рыбалку и поглотили изрядное количество спиртного. Эрнест за день «уговаривал» от пятнадцати до семнадцати стопок виски с содовой. Держался он великолепно. До того как снять себе квартиру, у него остановились немецкий писатель Густав Реглер со своей супругой. У Густава на спине была ужасная рана от шрапнели. Туда спокойно умещались два кулака. Он был ранен в самом начале испанской войны и выжил только благодаря отменной медицинской помощи.

Эрнест давал наставления новому мальчику-слуге. Он без устали носился, готовя выпивку для всех пришедших гостей.

– Ему это на пользу, – объяснял Эрнест, – научится приносить быстро, даже если опаздывает и не справляется.

Мальчик по имени Льюис был светловолосым, шустрым и отлично держал равновесие.

– А сейчас мы увидим, как он боксирует в перчатках, – сказал Эрнест однажды вечером.

Мы быстро зашнуровали перчатки. Льюис у кого-то одолжил экипировку. Молниеносность движений его длинных рук и легкое перемещение по рингу вызывало восхищение Эрнеста.

– Глянь-ка на него, Барон! Как ему удаются ложные выпады!

Молодые Грегори и Патрик в жизни все схватывали на лету. Однажды вечером, когда уже начали сгущаться сумерки, вечеринка с коктейлями у бассейна была перенесена в дом. Над мальчишками постоянно подтрунивали, пугая их оборотнями. Закат еще пылал своими красками, но темнота быстро приближалась. Еще час назад во время очередной шумной игры туфли Грегори оказались в бассейне. Эрнест намекнул самоуверенному семилетке, что надо немедленно достать их оттуда. Когда вся группа направилась к крыльцу, Эрнест заметил, что его пожелание не было выполнено. Он повторил свое требование.

Грегори бросил взгляд на покрытый сумраком бассейн.

– Папа, я достану их утром сразу, как только проснусь.

– А ну-ка, Патрик, – позвал Эрнест, – принеси мне приманку для оборотней!

– Не беспокойся, папа! Я сейчас же достану туфли! – воскликнул Грегори и поспешил назад.

До нас донесся громкий всплеск, и, до того как все расселись на крыльце, Грегори вернулся до нитки промокший, но с теми злополучными туфлями.

Однажды утром друг семьи, которого попросили отвезти юного Патрика на машине, пришел в гараж, чтобы завести «форд». Когда стартер начал безуспешно заводить мотор, Патрик почувствовал некоторое смущение. Улучив момент, он глубокомысленно произнес:

– А почему бы не треснуть кулаком по капоту и назвать все это грязной желтой развалиной? Это всегда помогает, когда папа пытается завести ее по утрам.

Все шло своим чередом, но размеренная жизнь была нарушена одним утренним междугородным телефонным звонком. Эрнест взял трубку аппарата, а потом крикнул, чтобы ему принесли карандаш и бумагу. Я помчался выполнять.

– Ты говоришь, что они начали наступление? Они могут прорваться к морю. Если они перекроют границу, то это может отрезать остальную часть страны. Я еду, нет вопросов. Отсюда вечером будет самолет. Нет, мы увидимся, когда я доберусь до места. Пока!

Полин хранила молчание. Затем она произнесла:

– Чем я могу тебе помочь?

– Собери мою одежду, в том числе и теплую. – Его сердитое нетерпение вдруг сменила горечь. – Вот черт! Все шло так хорошо, что я должен был предвидеть полное крушение.

Его настроение вновь изменилось, он проскочил мимо Полин, продолжая говорить с ней:

– Боевые действия идут в горах, и для этого мне нужны теплые вещи, но все же на носу лето. Я не хочу, чтобы мое чертово горло опять дало о себе знать. Весенняя оттепель вдохновит всех покончить с войной за месяц… Иди сюда, Барон, я хочу поговорить с тобой.

Мы остались наедине и сделали по глотку из бутылки, чтобы не пачкать стаканы.

– Послушай, – сказал он, – если ты хочешь, то я могу устроить тебя капитаном в бригаду Линкольна. У тебя будет возможность многое познать в этой жизни. Война в самом разгаре. Что ты думаешь об этом?

Я объяснил, что не могу поехать из-за финансовых проблем, у меня жена и маленький сын, о которых нужно заботиться. Но я признался в том, что сама затея мне очень нравится.

– Приезжай в аэропорт проводить меня. И вот что, вы, ребята, оставайтесь здесь сколько можете и позаботьтесь о нашей маме.

Потом он пошел звонить Арнольду Джингричу. Эрнест очень волновался перед отъездом. За несколько часов до отлета в дорожные сумки Эрнеста было уложено все необходимое. Прощание было трогательным.

Полин чувствовала себя несчастной. Каждый испытал облегчение, когда пришли жена и сын Джея Аллена. Аллен начал работать в Испании корреспондентом «Чикаго трибьюн» еще до начала войны и оставался там по сей день. Они многое сделали, чтобы поднять настроение Полин.

Третья поездка на войну в Испанию для Эрнеста была очень ответственной. Он торопился вновь попасть туда, где был всего три месяца назад. Он знал, сколько всего могло произойти за это время.

У Эрнеста не было необходимости возобновлять контракт с синдикатом новостей. Его мандаты и паспорт все еще имели законную силу. Поскольку требовалось еще большее освещение событий, он пересек Атлантику на судне, а затем по знакомому пути перелетел в Испанию, остановившись в Барселоне. Там, 3 апреля, он составил свое первое в новой серии сообщение о прорыве фронта под Гандезой. Он описал беженцев, пробиравшихся по дорогам под огнем самолетов, атакующих с бреющего полета и покрывающих освещенные склоны холмов вспышками взрывов.

Затем Эрнест заострил свое внимание на впечатлениях солдат батальона Линкольна – Вашингтона, попавшего в окружение на вершине холма в районе Гандезы. Американцы при отступлении двигались предельно осторожно. Их целью было перебраться через реку Эбро, чтобы спастись и снова пойти в бой. Ночью они пробирались через позиции фашистов. Некоторые буквально наступали на руки спавших в кромешной темноте немецких солдат.

В конце первой недели апреля Эрнест прошел долину Эбро, чтобы проверить, была ли захвачена Тортоса. Оказалось, что город сильно пострадал от бомбардировок, но мосты и дороги уцелели. Войска Франко крайне медленно продвигались в сторону моря, а боевой дух правительственных войск оставался на высоте. На той же неделе он лично оценил обстановку по всему фронту от Средиземноморья до Пиренеев и пришел к выводу, что на севере существует большая опасность успешного наступления фашистов. В той стороне горы создавали иллюзию безопасности правительственных войск, и они не воевали в полную силу. Эрнест презрительно относился к итальянской пехоте. По его словам, ее перебрасывали в новый район лишь после того, как там все было отутюжено бронетанковыми войсками. Эта процедура занимала кучу времени, что никогда не использовали Наваррес и Мурс.

15 апреля в Тортосе Эрнест стал очевидцем того, как несметное количество фашистских самолетов бомбило дорогу между Барселоной и Валенсией. Город скрылся в облаке желтой пыли. Когда видимость стала получше, он вместе с друзьями смог пробраться туда по временному мосту. У него было чувство альпиниста, пробирающегося по лунным кратерам.