Ведьма Сталинграда - Джастин Сарасен

– Бывало и лучше, – сказала журналистка, безучастно ожидая, пока Терри откроет перед ней дверцу машины. Похоже, это был служебный автомобиль Управления стратегических служб.

Внутри машины Терри повернулся к девушке.

– Боже мой, Алекс! Как ты до такого дошла? Разве ты не видела опасность?

– Ты можешь опустить вступительную речь на тему «Я же тебя предупреждал» и сразу объяснить, как тебе удалось меня вытащить. Как ты вообще узнал, где я?

– Это наша работа – знать, где находятся люди. Кроме того, НКВД не осмелились бы слишком долго держать в тюрьме иностранного журналиста. Думаю, командир того женского авиаполка начала задавать вопросы, и в конце концов обо всем узнал Госдеп. Хорошо, что ты нравишься Гарри Хопкинсу.

– Что это значит?

– Лишь у советника Рузвельта есть эффективный рычаг влияния на Советский Союз. Узнав о твоем аресте, он намекнул, что очередная отправка военного снаряжения по ленд-лизу может быть задержана, если президенту США станет известно, что Сталин держит взаперти американских журналистов. Это был блеф, но он сработал.

– Другими словами, мое освобождение никак не связано с тем, что я невиновна, а объясняется лишь чистым шантажом.

– Так устроен мир, Алекс. И если ты будешь помнить, что рассчитывать на помощь власти можно лишь один-единственный раз, ты будешь вести себя хорошо хотя бы какое-то время, я надеюсь.

Алекс замолчала, пока они ехали по бездушным улицам Москвы, где обессиленные и измученные войной люди по-прежнему тащили за собой санки, груженые дровами.

– Она жива, Терри. Я уверена – она жива. Тело, найденное рядом с самолетом – не ее.

– Алекс, ради всего святого, тебе нужно забыть про эту девушку! Ты ведь чуть не погибла из-за этой одержимости.

Но Алекс проигнорировала эти слова.

– Если она попала в лагерь для военнопленных, я ведь могу это выяснить, да? Через Красный Крест или что-нибудь в этом роде?

– Все не так просто. Во-первых, и немцам, и русским наплевать на военнопленных, а, во-вторых, сейчас зима. Если она попала в плен, то считай, она обречена.

– Мне нужно это выяснить. Любым способом.

– Что ж, забудь о том, чтобы искать ее, находясь здесь. Берия поставил условие: ты покидаешь страну. У тебя есть сорок восемь часов, при этом тебе нельзя покидать гостиницу.

Алекс выдохнула, безропотно соглашаясь.

– Нужно отправить телеграмму Джорджу в редакцию «Сенчери». Он придумает, что со мной делать. Я понятия не имею.

– Не волнуйся, я с ним уже поговорил.

– Ты поговорил с моим боссом? Как? Когда?

– Как – не твое дело, у нас свои способы. Когда Гарри согласился тебя вытащить с Лубянки, нам пришлось придумывать, куда тебя отправить. План был такой – посадить тебя на самолет до Нью-Йорка, так что я позвонил Джорджу Манковицу. Он был шокирован. Но ты же знаешь Джорджа. Этот журнал – его детище, а ты его лучший фотограф.

– Да-а-а? Продолжай.

– Так вот, он спросил, согласна ли ты поехать в Великобританию, чтобы поснимать подготовку к высадке в Европе.

– Господи, Терри! Я только из тюрьмы. Мне нужно подумать.

– Нет, не нужно. Ты просто туда поедешь. Я сказал ему «да», так что он уже раздобыл тебе местечко в пресс-центре американской армии в Лондоне. Билеты мы тебе тоже уже купили. Москва – Тегеран – Лондон.

Минуту ошарашенная Алекс просто сидела на месте, но мысли быстро крутились у нее в голове. В Нью-Йорке ее никто не ждал. В Лондоне, впрочем, тоже, но она хотя бы снова поработает корреспондентом. Более того, оттуда будет проще искать информацию о лагерях для военнопленных, чем из Нью-Йорка.

– Ясно. Ну хорошо. Мне нужно помыться и забрать фотоаппараты.

– Рад, что ты согласилась. Когда все сделаешь, я отведу тебя на ужин в посольство. Похоже, хорошая еда тебе не помешает. Да, кстати, с Новым 1944-м годом!

Настя осмотрелась на новом месте. По краям лагеря стояли несколько низких зданий для администрации и охранников, а в остальном это было почти голое поле, огороженное колючей проволокой. Большинство пленников выкапывали в земле нору, чтобы как-то укрыться от ветра.

Но Настю по каким-то причинам отвели в полуразвалившийся сарай с крышей, но без стен – наверное, бывший хлев. Странная сентиментальность, не свойственная солдатам Вермахта. На грязном полу была набросана солома. Там уже ютилось около десятка женщин, обмотавшись подобием одеял.

Вскоре к ней подошел немецкий офицер. Настя узнала в нем человека, который служил переводчиком в предыдущем лагере. Власовец.

– Итак, лейтенант Петрова, – произнес мужчина, озадачив Настю ее новым именем. Он навис прямо над девушкой. – Вы же знаете, что не должны терпеть все это. Уверен, вы считаете, что поступаете правильно, но вы страдаете не за то.

– Предатель, – бросила Настя и отвернулась.

Но мужчина не отступал.

– Вы так думаете? Кстати, для Кремля вы тоже предатель, раз уж сдались в плен немцам.

– Это неправда! Я была без сознания, когда меня схватили.

– Для ваших соотечественников, которые придут вас освобождать, не будет никакой разницы. – В слове «освобождать» Настя услышала насмешку. – Разве вы еще не слышали? Сталин объявил, что понятия «советские военнопленные» не существует, есть лишь предатели и трусы. Так что раз вы здесь оказались, назад дороги нет. Если НКВД не пристрелит вас за дезертирство, они сошлют вас в Сибирь.

– Это вас расстреляют! – рявкнула Настя. – Вас и всех остальных, кто перебежал на сторону фашистов. А я все еще коммунистка.

Мужчина оперся на один из оставшихся столбов, скрестив руки на груди.

– Я тоже когда-то был коммунистом. Но Сталин не коммунист, он тупой и жестокий тиран. Неужели вы не знаете о репрессиях? Разве не устали бояться, что вас могут обвинить по любому малейшему поводу? Советские солдаты устали от комиссаров, которые дышат им в затылок, угрожая их родным.

– Хватит, я не хочу об этом слышать. Оставьте меня в покое.

– Я могу уйти, если хотите. Но, судя по погонам, вы лейтенант. Девушка, которая летает на самолетах и имеет лейтенантское звание в столь юном возрасте, должна быть очень толковой. Бьюсь об заклад, у вас уже есть несколько медалей. Такая девушка заслуживает лучшего, чем жить в страхе перед собственным правительством.

– Прямо сейчас я в ужасе от немцев. А почему вы нет? Кто вы вообще такой?

– Зовите меня Вовкой, как все остальные. Я выбрал немцев, потому что они меньшее зло. Да, они жестоки на поле боя, но война есть война. Зато мир они строят иначе, и я буду сражаться вместе с ними. В конце концов, наша жизнь станет лучше.

– Как вы можете такое говорить? Вы что, думаете, что, захватив СССР, немцы все нам вернут и спокойно уйдут к себе домой?