По дуге большого круга - Геннадий Турмов

– Для родителей?

– Не-а, – ответил Женя, – сам читаю.

– И тебе все понятно? – спросила она.

– Ага, вот только где по-французски написано, читать трудно, – ответствовал Женя.

Учительница покрутила головой. В старших классах «Войну и мир» он уже не читал.

Диссертацию Евгений защитил в возрасте Христа – в 33 года, но как мало он знал тогда! Одно свое изобретение по ремонту сварных соединений «пробивал» 30 лет! Уже закончилась военно-морская служба, уже изменился политический строй, и государство стало другим, а он только-только получил патент, первую заявку на который сделал так давно. Главное в изобретении – это формула. И ее надо составить так, чтобы она была защищена со всех сторон, короче говоря, чтобы она была единственной, чтобы она была формулой Жизни, формулой Судьбы.

И Евгений Петрович понял, как все-таки перекликаются чисто технические понятия и жизненные коллизии человека.

Ведь и предел прочности, и предел усталости, и предел выносливости, а тем более коэффициент концентрации напряжений в конструкциях характерны как для металла определенной марки, так и для определенного человека.

И если он (этот коэффициент) равен у человека единице, то его не сломает горе и не раздавит радость!

И наука это подтверждает.

…На любом мало-мальски развитом производстве должность главного инженера наиболее ответственная. Если директор предприятия «осуществляет общее руководство», то на плечи главного инженера возложена ответственность буквально за все: организация работ всех подразделений завода – от участков до цехов и завода в целом, непосредственная ответственность за технику безопасности, за скрупулезное соблюдение рабочими технологии производства, за пожарную безопасность предприятия, за состояние станочного парка, за уровень и своевременность снабжения завода необходимыми материалами, за… Да нет, пожалуй, ни одного фактора производственной жизни предприятия, за который бы не отвечал главный инженер и своей головой, и своей карьерой.

Собачья должность. Но исполнять ее можно по-разному. Главный инженер на заводе, где пришлось Евгению начинать трудовую деятельность, по складу характера был сущим диктатором. Он относился к разряду людей, для которых понятие служебной этики вообще являлось химерой, способной только вредить делу. Видимо, подобный взгляд на отношение к людям он выработал, исходя из собственного опыта общения с ними, и превратил его в свое жизненное кредо. В итоге завод страдал хронической текучкой кадров инженерно-технического состава. Люди не выдерживали бронебойного хамства главного инженера и увольнялись с престижного градообразующего судостроительного завода.

Все это Евгений узнал довольно быстро, в течение первых недель работы на заводе. Правда, первая его должность – мастер на одном из участков корпусного цеха – не предполагала частого общения с главным инженером. Но катастрофическая нехватка инженерно-технических работников довольно быстро выдвинула его на должности, позволяющие все чаще и чаще встречаться с главным инженером завода: мастер, старший мастер, строитель, главный строитель…

В кабинете главного инженера шла обычная рабочая планерка. Начальники цехов, старшие мастера участков, строители – каждый сообщал о возникающих ежедневно проблемах, предлагал варианты избавления от этих проблем. Но главной из них для всего завода была проблема мусульманских праздников и пора сенокосов, когда татары массово уходили на заработки, добывая на зиму конину.

Примерно семьдесят процентов рабочих на заводе были мусульманами. А ислам – религия строгая. И поэтому, когда наступал сенокос или какой-либо мусульманский праздник, завод вымирал. Сегодняшняя планерка проходила после очередного такого «вымирания» предприятия. И главный инженер был в крайне плохом настроении, не скрывал этого, да и, видимо, не стремился скрыть. Эти проблемы крайне отрицательно сказывались на выполнении плана со всеми вытекающими последствиями. В первую очередь за это получал нагоняй главный инженер. Естественно, доставалось и другим. И если главного «прорабатывали» на заседаниях партбюро, то своих подчиненных он буквально втаптывал в грязь, нисколько не щадя чужого самолюбия.

А Евгений физически не переносил хамства в любых его проявлениях. До отвращения неприятно наблюдать, когда начальник «тыкает», разговаривая со своим подчиненным, особенно старшим по возрасту, а тот вежливо обращается к нему только на «вы». Раболепие возбуждает агрессию хамства, и, видя непротивление подчиненных, подобный руководитель переводит разговор на «высокохудожественную» матерщину. А подчиненный в ответ и слова не молвит против. В лучшем случае скрутит кукиш в кармане.

Сколько в жизни было случаев, когда Евгению приходилось давать жесточайший отпор подобному хамству начальника! В таких стычках его словно бес под локоть толкал, и уже, не сдерживаясь, он высказывал все свое презрение к хаму-начальнику. Раскаяние после таких стычек, как правило, не наступало, хотя и доставалось ему порядком.

Светлана часто увещевала его, уговаривая не связываться: людей, мол, не переделаешь. А он не мог, да и не хотел оставаться безликим «телеграфным столбом» при виде любого проявления хамства. Правда, натерпелся за эту черту своего характера вволю. Особенно трудно пришлось на военной службе. Впрочем, людей, отстаивающих свое мнение, нигде не любят. В армии – тем более…

Вот и на том совещании повторилась давно знакомая процедура. Каждый докладчик получал избыточную долю хамства. Люди сидели вдоль длинного стола, и Евгений видел их дрожащие руки, у некоторых сильных и взрослых мужчин даже глаза краснели.

Наконец, дошла очередь и до него. Разогретый предыдущими «разгонами» главный инженер уже через минуту-другую отбросил всякую вежливость, начал ему «тыкать» и переключился на заурядную площадную брань. Евгений тоже не замедлил перейти на «ты» и послал его туда, куда его давно никто не посылал.

Каменная тишина повисла в кабинете. Лицо главного инженера мгновенно налилось краской. Казалось, его сейчас хватит апоплексический удар. Сидящие за столом низко опустили головы, то ли скрывая улыбки, то ли ожидая всесокрушающей вспышки гнева заводского деспота. Но тот неожиданно тихо, с хрипотцой произнес с растяжкой:

– Та-а-а-к… значит. В общем, совещание закончено!

И дальше с угрозой в голосе:

– А тебе, Гуримов… Лучше мне на глаза не попадаться.

Когда стали расходиться, к Евгению по одному подходили свидетели этой сцены и, оглянувшись, чтобы никто не видел, тихонько советовали:

– Увольняйся, Петрович. Уезжай на свой Дальний Восток. И чем скорее – тем лучше. После сегодняшнего «главный» не даст тебе жизни.

Ясновидцы оказались правы лишь наполовину. В открытых стычках главный инженер уже не хамил Евгению. Уже сдерживал свою дурь, когда разговаривал с ним, но не упускал случая устроить исподволь какую-нибудь каверзу. Тем более что должностных возможностей у него было более, чем достаточно.

Евгений проработал в должности строителя еще почти год. И главный инженер за это время ни разу не повысил на него голос, ограничиваясь мелкими, ничтожными придирками не только к нему, но и к его жене, которая тоже работала на заводе инженером-экономистом, а на общественных началах собирала у работников заводоуправления профсоюзные взносы. С остальными инженерами главный обращался в прежней манере.