Тень Ветра - Михаил Ахманов

До заката оставалось три-четыре часа. Деревья выглядели Уже не такими высокими и мощными, и Саймон подметил, что Ноабу ведет его вниз, постепенно спускаясь к земле, – которая, впрочем, еще не была видна за пологом буйной зелени. Ричард не чувствовал утомления; он был вынослив и мог бы шагать всю ночь и весь следующий день. Тому, кто родился на Тайяхате, Тид дарил ощущение небывалой легкости, и временами Саймону казалось, что он не идет, а парит среди листвы, цветов и пестрых суетливых птиц.

Деревья на лесной опушке были по местным меркам совсем карликами – не выше трехсот метров. Лианы с нижних ветвей свисали до земли, а земля уже не казалась сгустком мрака, но выглядела вполне пристойно – бурая, заросшая кустарником, среди которого бугрились толстые змеи чудовищных корней. К северу от опушки лежала степь, ровная и поросшая красноватой травой. Никаких признаков станции Там не наблюдалось.

– Куда теперь? – спросил Саймон, в очередной раз взглянув на свой браслет.

Маяк по-прежнему молчал.

Ноабу, задумчиво сморщившись, потер выпуклый лоб. Ушастый зверек проскочил над ним, испуская протяжные стонущие вопли. Неподалеку компания ярко окрашенных попугаев пировала среди кустов, усеянных крупными желтыми ягодами. Двое ссорились – топорщили крылья и грозно шипели, раскрыв крючковатые клювы.

– Дальше мой дороги не знать, – сказал пигмей. – Может, туда, а может – туда, – он ткнул дротиком налево, потом – направо. – Ты как думать?

Саймон тоже сморщился. Учитывая неопределенность наводки, его могли выбросить в двадцати, в тридцати или – максимум! – в сорока километрах от станции, расположенной между лесом и Адскими Столбами. Они с Ноабу преодолели за день семь лиг, двигаясь строго на север; несложный расчет показывал, что до станции теперь не больше двадцати-двадцати пяти километров. Скорее всего меньше… Вот только куда направиться – на запад или восток?

Он повернулся к Ноабу и протянул руку.

– Дай-ка мне твой радиофон… Гляди, если я сделаю так, – его пальцы коснулись сигнального браслета, – твой радиофон загудит. А если нажать тут, ты услышишь мой голос. А я – твой… Понятно?

Пигмей кивнул,

– Мой понимать. Что теперь?

– Теперь мы разделимся. Ты пойдешь на закат солнца, а я-на восход, и первый, кто увидит станцию, даст сигнал.

Ноабу приподнял свою крупную голову к бледнеющим небесам.

– Скоро ночь, – сообщил он. – Станцию не увидеть. Или на ней гореть огни?

– Не знаю. Иди и высматривай ее, пока солнце не село. А я могу увидеть станцию днем и ночью. – Саймон сбросил с плеч ранец и извлек оттуда небольшой плоский бинокль с инфраочками. – Это такая штука, чтобы далекое делать близким, даже в темноте, – пояснил он.

– Мой знать. Мой видеть такое у Жула Дебеза.

– Вот и ладно. Иди, друг! – Саймон похлопал его по мускулистой крепкой спине. – Иди, но будь осторожен. Найдешь станцию, не приближайся к ней. Зови меня и жди.

Пигмей нерешительно потоптался на месте, стиснув свои дротики.

– Ты тоже ждать меня и быть осторожен. Два охотника сильней, чем один.

Два охотника думать лучше, сражаться лучше.

– Сражаться? С кем? Ноабу округлил глаза.

– А если приходить зукк? Хитрый злой зукк с севера?

– Это вряд ли, – усмехнулся Саймон. – Море не переплыть, по земле не пройти, а крылья зукки еще не отрастили. Или ты думаешь, что они могут летать без вертолетов?

Он еще не знал, что эти слова окажутся пророческими.

КОММЕНТЯРИЙ МЕЖДУ СТРОК

Стоя на балконе, под кольцом прожекторов, трое мужчин вглядывались в темную ночную степь. За спиной у одного, смуглого, усатого, с рубцом во всю щеку, висел карабин; двое Других – щуплый, с мутноватыми крохотными глазками, и голый по пояс коренастый крепыш – вооружились разрядниками. Короткие тупые стволы эмиттеров поблескивали холодно и угрожающе.

– Сем днэй, – сказал усатый. Говорил он по-русски с сильным гортанным акцентом, да и по внешности на русскогo не походил – слишком темнокожий и темноглазый, с резко прорубленным ртом-щелью.

– Неделя, – откликнулся щуплый. – И что же, любезный мой?

– Недэлу могли гулят, кланус Христовой задницей! В Ха-ванэ или Санто-Доминго… или в Дамаскэ…

Щуплый хихикнул. Смех у него был странным – не признак веселья, а скорее ехидная насмешка. Усатый, казалось, ее не замечал.

– Кто ж тебе виноват, голубок? Больно ты скорый стрелять да резать… Не кончил бы того длинного, гулял бы сейчас в своей Гаване в белых штанах. А мы с Пашей – в Иркутске или в Улан-Удэ… Верно, Паш?

Коренастый Паша кивнул. Вид у него был мрачный. Они помолчали, осматривая степь, лежавшую за кольцом невысоких деревьев. Над их кронами виднелись тарелки излучателей на четырех решетчатых башенках Периметра.

– Так и будэм ждать? – промолвил усатый, косясь на щуплого. – Ты говорил, никаких проблэм. Никаких! Лэгче, чем на горшок присэст…

– Легче. Тут крутанул, там нажал – и в Гавану… Просто, когда все работает, касатик! А ежели не работает, так сиди и жди. Без пароля мне блокировку не снять.

– Ты говорил…

– Говорил!… И сейчас повторю: просто, когда все работает! – Мутные глазки щуплого моргнули. – Я знаю. Я ведь тебе не какой-то сопливый техник, я восемь лет старшим диспетчером отбарабанил, пока не срезали нашивки… Знаю, что к чему!

– Раз знаэш, сдэлай. Что тебе дался этот парол? Тут крутани, здэс нажми – и в Хавану. В Хавану! Какие там жэнщины, в Хаванэ! Какие дэвочки! – Щека усатого дернулась, рот, похожий на рубленую щель, приоткрылся; казалось, с губ вот-вот потечет слюна.

Щуплый, взглянув на него, захихикал.

– Ты, милок, похоже, глуховат, а? Я ведь сказал: без пароля в компьютер не влезешь! Ясно? А начнешь ковыряться да подбирать код, тебя же еще и треснет… Там, сударь мой, защита! Так треснет, что позабудешь, с какой стороны на бабу влезать в этой твоей Гаване… Ну, так и что? Чего мы добьемся? Ежели вломят мне по мозгам, и я позабуду, где крутить, а где нажимать? И отправлю тебя не в Гавану, а, к примеру, на Колыму? – Он покачал головой и пробормотал:

– Подождем. Кого-то они пришлют. Пришлют! Ну, и вы с Пашей над ним поработаете.

– Я один поработаю, – ухмыльнулся усатый. – Соскучилса я по работа. Очэн соскучилса!

– То-то длинного сразу в расход пустил… моего любезного коллегу… 

Поторопился, касатик! 

– А твой нэ поторопилса? – усатый кивнул на молчаливого крепыша. – С тэми ублудками, у бассэйна?

– Те нам без надобности. Длинный был главным, и только он знал пароль.

Остальные – так, мелочь… Мелочь ведь, Паша? – Щуплый подтолкнул коренастого в бок.

Тот угрюмо хмыкнул и пробурчал: