В плену его желаний - Екатерина Аверина

До лифта почти бегом. Уже схватившись за ручку двери, замерла, боясь сделать следующий шаг. Вдох — выдох. Нажимаю на нее. Открываю дверь. Тихо, как мышка, вхожу, надеясь, что мой мужчина еще спит после тяжелых суток работы.

Нет. Моим мечтам не суждено сбыться.

Часто дышу, глядя в его ледяные глаза. Кажется, там бушует ураган, который мужчина изо всех сил пытается сдержать. Он делает шаг навстречу, я пячусь назад, натыкаюсь на стену.

— Максим, не надо, — шепчу, глотая слезы, уже представляя, как буду наказана.

Пара шагов, и в нос ударяет его терпкий парфюм. Он сжимает ладони в кулаки и не сводит с меня ненавидящего взгляда.

— Я запретил, — выдавливает из себя.

— Я очень хотела увидеть друга, Макс, — дрожу. — Что в этом плохого?

— Ты ослушалась.

Он берет меня за горло и медленно, с наслаждением сдавливает.

— Макс, Максим…

Пытаюсь ослабить хватку, но он опускает меня вниз, на колени, свободной рукой расстегивая ремень на брюках.

— Я же люблю тебя, — всхлипываю, но он не обращает внимание. — Макс! — срываюсь на крик.

Он дергается, как от удара.

— Я беременна, — буквально выдыхаю самую важную новость в своей жизни.

Его взгляд меняется: удивление, неверие, непонимание…

Тепло?

Целый шквал эмоций отразился за секунду на его красивом хищном лице. Он отдергивает от меня руку так, словно его ударил сильнейший разряд электрического тока. Медленно отходит. Его ведет в сторону, но Максим быстро берет свое тело под контроль, продолжая пятиться назад и больше не глядя на меня.

Он растерялся, я вижу это. Поднимаюсь и хочу подойти, но мужчина одним взглядом останавливает меня. Разворачивается и уходит, громко хлопнув дверью.

Осела на пол прямо в том месте, где стояла еще секунду назад. Слез больше нет, странная пустота и непонимание… Ушел. Он просто ушел. Дрожащими руками коснулась живота, и слезы все же хлынули из глаз. Они кататься по щекам, стекают по шее. Я не могу остановить их, только осторожно глажу живот.

В приоткрытое окно вдруг послышалась полицейская сирена. Кто-то хлопает дверьми прямо там, внизу. Мужские крики. Я, не понимая, зачем, подскакиваю к окну и вижу, как моему мужчине люди в форме заламывают руки прямо посреди двора. Как его кладут на капот, намеренно ударяя головой о металл. Он морщится, но не сопротивляется. Позволяет посадить себя в машину и уже из приспущенного окна едва высовывается, смотрит вверх, будто знает, что я здесь, что я все вижу.

— С-с-сука! — шиплю, когда двое уродов в форме с удовольствием заламывают мне руки. — Что ж ты делаешь?! М-м-м…

Один из них кладёт меня на капот и так шарахнет об него голой, что на секунду темнеет в глазах.

— Ну ты попал, — рычу на него, но не сопротивляюсь.

Нельзя.

— Это ты попал, — усмехается здоровенный мужик, которому эта форма явно маловата.

Перед моим носом на капот ложится несколько пакетиков с белым порошком, которые тянут лет на пять-семь.

— А-а-а… — наигранно серьёзно протягиваю в ответ. — Так бы сразу и сказал. А то я башку ломаю, когда успел так накосячить.

— Шутишь? — лыбится второй.

— А что мне плакать, что ли?

— Я бы на твоём месте плакал, — заявляет он, довольный собой, и зажимает сигарету между зубов.

Так сразу курить захотелось! И въебать сучонку, чтобы стереть эту самодовольную улыбку с его рожи. Но это сопротивление при аресте. Не отмоюсь, потому сжав зубы глотаю весь поток дерьма, что на меня выливается.

Мужик дёргает меня за шиворот и пихает в машину, снова намеренно задевая головой о крышу.

Ну ничего! Я тебе потом это припомню!

В приоткрытое окно пытаюсь посмотреть наверх, но, естественно, ничего… А точнее никого не вижу. И тут на меня накатывает такое…

Я готов сопротивляться, рваться к ней. И бежать от неё. От всего, что происходит!

«Беременна… Моя Ксюша беременна… — стучит в висках. — Я стану отцом».

Хорош папаша! Трусливо сбежал от такой важной новости в нашей с ней жизни. Я был слишком зол, чтобы выдать правильную реакцию. Я готов был убить её к тому моменту, когда эта девчонка соизволила вернуться домой.

Проснулся, её нет. Трубку не берет. Нашёл записку, вроде выдохнул, а потом она пропала. Её потеряла охрана и телефон выключен! Парни быстро сориентировались и нашли, сообщив мне, что моя женщина сидит в кафе с каким-то мужиком. Одноклассник, вспомнил, она ведь пыталась вчера отпроситься. Я запретил.

Невыносимая!

И к моменту, когда Ксюша вернулась домой, я был просто на грани. Злость, ревность, раздражение от того, что она снова не послушала, всё решила сама, хлестали через край. Чуть не сорвался. Но тут малышка шарахнула меня новостью о беременности, окончательно выбив из колеи. Всё, что я смог в этот момент — уйти. А тут привет от Карпова прилетел, что хрен отмоешься просто так.

Я ждал, что он выкинет что-нибудь. Это было предсказуемо, ведь его взяли за жопу и органы стали разбираться с предоставленной мной информацией.

Грохну суку, когда все закончится! Достал! Мне домой надо! Там моя девочка думает, что я испугался, бросил её. Моя маленькая язва беременна!

Ударил ногой по переднему сиденью, за что тут же получил с локтя по морде.

— Ой, упал, — ржет тип, что сидит рядом, глядя, как по моим губам стекает кровь.

— Урою, — не выдержал.

— Да ты сдохнешь раньше, — ржет второй.

Только жестко усмехаюсь. Это мы еще посмотрим.

Меня рвёт на части, кровь кипит. Сжимаю кулаки в наручниках за спиной и закрываю глаза. Нужно держать себя в руках. Иначе будет хуже. Потому я просто дышу. Ровно. Медленно. Н о это нихуя не помогает!

— Нервничаешь? — снова лыбится один из оперов, когда мы подъезжаем по нужному адресу.

— Не советую нарываться…

Смотрю ему прямо в глаза. Мужик не выдерживает и отводит взгляд.

— …Ещё больше, — заканчиваю фразу и выхожу из машины, останавливаясь у борта, широко расставив ноги.

В мрачном изоляторе меня кинули в одиночку и оставили наедине с собой.

Плохо! Очень плохо!

Срываюсь и со всей дури бью кулаками о покрашенную в прошлом тысячелетии темно-зелёную стену. Отшелушивающаяся краска летит в разные стороны, кулаки стерты в кровь, а меня все не отпускает.

Трясёт так, что вдох сделать больно! Мне нужно к ней. Мне нужно домой! Сказать, что я рад ребенку. Чтобы она не сделала глупость на эмоциях, подумав, что они не нужны мне.