«Грейхаунд», или Добрый пастырь - Сесил Скотт Форестер

ВМФ США стал его домом, и много лет Краузе не знал другого. У него не было семьи, не было ни одного родного человека в целом свете, а когда служба забросила его в те места, где он рос, перемены там отрезали прошлое как ножом. Окленд стал шумным и чужим, холмы Беркли застроили. Через пролив Каркинес, с которым было связано столько счастливых воспоминаний, перекинули огромный уродливый мост, по которому сплошным потоком грохотали машины, а скоро и паромы в бухте сменились мостами – тот же безжалостно-целеустремленный поток ревущих машин, так не похожий на то, что ему помнилось. Солнце уже не светило так ярко, вся благостная доброта как будто исчезла.

Преображение было стремительным; казалось, он никогда тут и не жил. Какой-то другой мальчик, о котором он слышал во всех подробностях, ходил здесь в зеленную лавку за руку с матерью, сидел, зачарованный, в цирке, шагал в школу по улицам, ставшим теперь совсем другими. Это был не он; у него не осталось прошлого, не осталось корней. То, что он звал домом, заключалось между четырьмя стальными переборками; его семейная жизнь происходила в кают-компании. Из младшего лейтенанта в лейтенанты, затем – в лейтенант-коммандеры; с ответственностью приходил опыт. Семнадцать лет, с восемнадцати до тридцати пяти, он жил только службой, вот почему слова «признан годным и оставлен в прежнем звании» ранили так больно, хотя Краузе знал, что на десять лейтенант-коммандеров приходится лишь один кавторанг.

Но это было уже после того, как он встретил Эвелин, что значительно усилило удар. Краузе полюбил ее, как может любить только очень прямодушный человек. Первое чувство тридцатипятилетнего мужчины. Эвелин в свои двадцать с небольшим была и прекрасна, и умна – так он думал, а больше ничто не имело значения, – но при всем своем уме она не могла понять трагизм слов «признан годным и оставлен в прежнем звании». Он не решался поверить в ее бесчувственность, тем более – в ее глупость, поэтому винил себя и оттого мучился еще сильнее. Краузе любил ее так безумно, так слепо. Пьянящее счастье, непохожее на все, пережитое раньше, поглотило его с головой, начисто заглушив всякую мысль, будто он недостоин такого счастья, и прогнав любые упреки в утрате самоконтроля. То было блаженное время. Домик в Коронадо. В те недели Краузе начал пускать корни; голые холмы и выжженные пляжи Южной Калифорнии стали для него домом.

А затем «признан годным и оставлен в прежнем звании». Непонятливость Эвелин. Постыдное, страшное подозрение, что его кумир – колосс на глиняных ногах. Это подозрение еще усилилось, когда она не приняла его решимость исполнять свой долг – решимость, которую отказ присвоить ему очередное звание не только не поколебал, но, напротив, укрепил. Начались ссоры, доводившие его до приступов умоисступленной ярости. Следом приходили периоды страшного раскаяния. Он корил себя, что сказал такое Эвелин, что вообще сказал такое женщине, более того, что настолько потерял власть над собой, ровно так же, как терял ее в постели, – пугающая мысль.

И все же это почти не уменьшило боль, когда Эвелин рассказала ему про своего чернявого адвоката. Краузе и не знал, что такая боль вообще возможна. Боль, когда Эвелин ему сказала; беспросветное страдание, в котором не помогала даже гордость. Боль оставалась, пока он проходил необходимые формальности. Она взмывала к новым пикам всякий раз, как он осознавал невозможность обратить вспять хоть один шаг: остановить юридический процесс, отменить сделанное, взять назад сказанные слова. И самый острый пик в годовщину свадьбы, годовщину первой брачной ночи.

Оставалась служба, и надо было жить, несмотря ни на что. Не было отступлением от долга попросить главное управление кадров о переводе на Атлантическое побережье, дальше от Южной Калифорнии и дома в Коронадо; вырвать из земли пущенные было корни и жить дальше только ради службы. Случай, который привел параноика к власти в Германии и военную клику – в Японии, определил его производство в капитаны второго ранга, когда уже казалось, что этой мечте не сбыться. Случай сделал его сиротой, случай остановил на нем выбор сенатора. Случай поставил его во главе охранения конвоя. Случай сделал его таким, каким он стал, и поручил ему долг, который надо исполнить.

Теперь Краузе спал. Можно сказать, что он был счастлив в эти минуты, когда лежал, распластавшись, лицом в койку, в полном забытьи.

Барбет – выступ на борту корабля для обслуживания расположенных возле него артиллерийских орудий.

Баталер – специалист, ведающий на корабле денежным, пищевым и вещевым довольствием личного состава.

БП – боевой приказ.

ГДЛ (гидродинамический лаг) – прибор для измерения скорости корабля по отношению к окружающей его воде. Состоит из напорной трубки (трубки Пито), расположенной, как правило, у киля корабля и имеющей два отверстия: одно – направленное к носу корабля, а второе – под углом 90° к первому.

Глубинная бомба – снаряд с сильным взрывчатым веществом, заключенным в металлический корпус. Взрыватель срабатывает на заданной глубине. Обычно глубинные бомбы скатывали с кормы и одновременно выстреливали из бомбометной установки, так что серия состояла из шести бомб.

Кабельтов – мера длины, служащая для измерения в море сравнительно небольших расстояний (от голландского названия буксирного каната), около 200 м.

Комендор – морской артиллерист.

Комингс – окаймление отверстия в палубе судна (люка и др.) по его периметру, а также нижней части переборки под вырезом двери (порог). Предохраняет помещения под открытым люком и за дверью от попадания воды.

Корвет – здесь: сторожевой корабль специальной постройки в ВМС США и Великобритании периода Второй мировой войны.

Крыло мостика – часть мостика, выдающаяся в сторону наружного борта.

Курсовой угол – угол между диаметральной плоскостью судна и направлением на какой-либо предмет. Измеряется от 0 до 180° левого и правого борта.

Маневренный планшет – лист с напечатанной сеткой полярных координат, позволяющий графически решать задачи маневрирования. Используется при боевом маневрировании (занятие позиции для использования оружия, сближение с целью на заданное расстояние, уклонение от встречи и другие задачи), а также при расхождении с судами в море.

Мателот – соседнее судно в строю.

Назначенный (эскадренный) ход – ход, который назначается командиром исходя из задач плавания; исходя из него определяются все ступени хода: малый ход – половина назначенного хода, средний ход – три четверти, полный ход соответствует назначенному ходу, самый полный ход на 4 узла (для кораблей охранения – на 6) больше назначенного.

«Одерживай» – команда рулевому, означающая: положить перо руля в сторону, обратную повороту судна, с расчетом уменьшить угловую скорость корабля так, что в каждый данный момент (по приказанию) можно задержаться на том или ином курсе.

«Отводить» – команда рулевому, по которой руль постепенно отводится в диаметральную плоскость корабля.