Его дерзкий поцелуй - Гэлен Фоули

– Но кто будет меня причесывать? – вскричала Иден.

Джек молча смотрел на нее, пока Иден не осознала, что говорит глупости. Смутившись, она подошла к мужу, погладила его по голове и поцеловала в щеку.

– Знаешь, порой у меня от всего этого кружится голова. Я сама себя не помню.

Джек взял Иден за руку и очень серьезно посмотрел ей в глаза.

– Давай останемся сегодня дома, – прошептал он. – Мне хочется побыть с тобой наедине.

Иден почувствовала, как заколотилось ее сердце. Она знала этот обжигающий взгляд, который проникал в самую ее глубину. Как она счастлива, что муж так любит ее! Как соскучилась она по его любви. Дни отчуждения кончились, в ней опять проснулось желание.

– Может быть, мы просто заглянем туда, – пробормотала Иден, поглаживая его кудри. – Мы же обещали приехать, не хочется обижать людей.

– Ну хорошо. Ты же знаешь, я ни в чем не могу тебе отказать.

* * *

Джек вздохнул и снова взялся за газету. Видит Бог, он не желает рассказывать жене, почему на самом деле уволил ее французскую горничную.

Днем, пока Иден была на заседании своего «Садового клуба», Джек работал у себя в кабинете – просматривал корреспонденцию. Он не слышал, как в кабинет проскользнула Лизетт, и застыл, когда его плеча коснулась легкая женская рука. Джек вообразил, что это Иден, и тотчас отозвался всем своим существом, но, обернувшись, он увидел перед собой горничную.

– Миледи уехала, – нежно проворковала девица и придвинулась ближе. – Я подумала, что милорду что-нибудь нужно… – И она начала массировать его напрягшиеся плечи, наклоняясь над его затылком так, что ее большие груди почти легли ему на шею. – Эти руки умеют делать не только прически… – шептала она.

Джек словно окаменел.

Иден так долго отказывала ему, Джек оголодал и действительно как-то взглянул с интересом на эту женщину. Один-единственный раз. Но Лизетт была француженкой, и одного раза для нее было достаточно. Она все поняла.

Черт возьми, думал Джек, он женат, а не мертв. До встречи с Иден он любил именно таких женщин: проницательных, знающих. Именно их он выбирал для себя во время стоянок в далеких портах. Лизетт воплощала женственность – пышные изгибы тела, глубокие манящие глаза, вызывающая чувственность.

Джек знал, что не следовало ее нанимать, но у нее были отличные рекомендации, она уже работала у нескольких дам большого света, а он заботился об Иден, которая ничего не знала о требованиях общества. Его жене понадобится любая помощь, которую он может ей предоставить, а Лизетт производила впечатление очень опытной женщины.

Ее уверенные прикосновения показывали, что и мужское тело не является для нее загадкой. Он сам невольно поддался им.

– Разве не преступление пренебрегать таким мужчиной? – Лизетт жарко дышала ему в самое ухо. – Она не достойна вас.

Джек резко отстранился, не желая допускать и мысли об адюльтере.

– Оставьте меня и больше никогда не говорите дурно о вашей хозяйке.

– Я знаю, вы любите ее, даже несмотря на то что она не желает пускать вас в свою постель. Милорд, вы не должны чувствовать себя виноватым. Я все сделаю ртом – это ведь не считается.

Джек поднялся и отступил на шаг.

– Вы уволены. Я не желаю, чтобы вы приближались к моей жене. Идите.

– Что?

– Соберите свои вещи и уходите.

Она смотрела на него бешеным взглядом.

– Мы дадим вам рекомендации, а сейчас оставьте меня.

Лизетт что-то прошипела и ушла.

Джек хотел вернуться к работе, но через несколько минут отшвырнул перо. Воздержание измучило его. Он вышел из-за стола и отправился на балкон, пытаясь справиться с накатившим на него возбуждением. Сегодня, решил он, и ни одной ночью позже. После дурацкого приема у лорда Драксинджера он осуществит свои супружеские права. Хватит того, что слуги уже начали замечать, что жена не пускает его в свою постель. Он обещал себе, что подождет неделю, но оказалось, что больше пяти дней он не выдержит.

Когда Иден наконец справилась со своими волосами, они отправились на вечер и, как ни странно, обнаружили там множество гостей.

В величественном доме на Ганновер-стрит собралось несколько сот человек. Сквозь толпу невозможно было пройти.

В свете придерживаются множества ритуалов, но Джек всегда считал, что это «мы сегодня дома» – самая нелепая трата времени. У входа собралась длинная очередь из гостей, которая медленно втягивалась в парадные двери и еще медленнее поднималась по широкой лестнице, чтобы приветствовать ожидавших на площадке хозяина и хозяйку. После этого многие просто разворачивались и пускались в обратный путь. В некоторые вечера следовало посетить три, а то и четыре дома. Насколько Джек понимал, целью таких вечеров была возможность поговорить с другими гостями, однако сам он считал это настоящей пыткой.

Тем не менее, этот вечер все же доставил ему некоторое удовольствие. В тесноте стройная фигура Иден была полчаса плотно прижата к нему. Эта близость разжигала в его крови пламя, с которым было нелегко справиться. Уже несколько недель Джек не чувствовал ее тела, а теперь вдруг ощутил, что в ней просыпается прежняя тяга к нему. Он был ее мужем и потому имел полное право положить ей руку на талию, чтобы поддержать жену на запруженной людьми лестнице. Они оказались прижаты к стене, и только Иден могла заметить, что его рука на ее талии – это не просто вежливость. Она оглянулась на мужа, весело усмехнулась и незаметно для окружающих чуть прижалась бедрами к его паху. Джек закусил губу и просунул палец в маленькое отверстие на ее длинной, до локтя, перчатке.

– Пойдем отсюда, – прошептал он.

Иден повернула к нему голову, словно намереваясь поцеловать, но сдержалась, зная, что тем самым спровоцирует скандал. Оба жаждали друг друга, и до толпы им не было никакого дела, но как выбраться отсюда? Именно этот вопрос задала Иден, а Джек отметил, что в нем кроется главное – она не отказалась. Он оглянулся на лестницу и выругался себе под нос – уйти не было никакой возможности, нужно подниматься, исполнить приличный случаю ритуал и лишь потом искать путь к спасению. И тут…

Он провел рукой в перчатке по ее оголенной спине. Иден вздрогнула.

– Красивое платье, – прошептал Джек, разглядывая низкий вырез. Его губы касались мочки ее уха. – Не могу дождаться, когда смогу снять его с тебя.

Иден стояла, боясь вздохнуть. Его дерзкий шепот заставлял ее трепетать. Джек не останавливался:

– Я положу тебя на кровать и буду целовать от макушки до пальцев ног. Не пропущу ни одного дюйма твоей нежной кожи. Я дам тебе столько наслаждения, что ты будешь сходить с ума, а потом начну все сначала.

Иден вздрогнула.

Джек продолжал шептать в ухо Иден, пока они поднимались по лестнице. Его собственное сердце громко стучало, он едва сдерживал возбуждение, пытаясь справиться с возбуждением. То-то Драксинджеры удивятся.