Мальтийский апельсин - Анна Данилова

Арина смотрела на него с нескрываемым восхищением.

– Послушайте, Игорь, вот уж никак не ожидала от человека вашей профессии такого откровения… Неужели вы так близко к сердцу приняли мою фразу?

– Представьте себе… – Шубин покраснел до корней волос. А Женя внезапно испытала саднящее чувство ревности.

– Я очень благодарна вам за совет. Скажу больше: я и сама подумывала над этим… Но справлюсь ли я? И как же театр?

– Вы все сможете, – буркнул вконец смущенный Шубин. – Ну, мы пойдем?

– И что же, мы больше с вами не увидимся?

– Не знаю… Возможно, уже сегодня мы уедем из Москвы вечерним поездом, а возможно…

– Я приглашаю вас к себе на ужин. Правда, он будет поздно, после спектакля… В полночь, – она виновато улыбнулась. – Но все будет по высшему разряду. Вот вам ключи от моей квартиры. Когда освободитесь и захотите перекусить и отдохнуть – моя квартира в вашем распоряжении.

– И вы не боитесь впускать к себе посторонних?

– Если я не боюсь смерти, то уж вас тем более, – она снова улыбнулась. – До встречи?

Шубин с благодарностью принял от нее ключи.

– Спасибо…

Сначала они поехали на Арбат, разыскали дом, где была мастерская Гамова. Теперь там жил и работал другой художник, который мало что знал о своем предшественнике. Он рассказал им примерно то же, что и Непейпиво. Талантлив, незауряден, прекрасно владел техникой масляной и акварельной живописи. Про личную жизнь Гамова ему ничего не известно. Да, он погиб, кажется, выбросился из окна… Девушку на снимке (Шубин показал ему фотографию Марины) он не знает.

Квартира родителей Гамова находилась у Савеловского вокзала на Нижней Масловке. Они довольно быстро нашли этот дом, поднялись на третий этаж и позвонили.

– Никого нет, – сказал Шубин. – Придется расспрашивать соседей.

Он позвонил в соседнюю дверь – тишина, в дверь напротив – то же самое.

– Все ушли на фронт.

Они с Женей поднялись на четвертый этаж, позвонили в квартиру, расположенную над квартирой Гамова. Им открыл дверь мужчина лет шестидесяти, в халате и шлепанцах на босу ногу.

– Вы не знаете Гамовых, они живут под вами?

– Гамовых? Знал, конечно…

Мужчина посмотрел на Шубина поверх очков:

– Кто именно вам нужен?

– Мы хотели бы поговорить с родителями Олега Гамова, художника.

– Так ведь… никого уже нет… Олег умер два года тому назад, а его родителей вот уже больше десяти лет как нет в живых. Вы кто им будете – родственники?

– Нет, мы ищем людей, которые были знакомы с Олегом. У него была девушка, она тоже погибла… Вот мы и пытаемся найти какие-то следы…

– А какая именно девушка? У него их было много, царство ему небесное, – старик перекрестился. – Он был неплохой парень, прекрасно рисовал… Да вы заходите… Хотя… подождите минуточку… я оденусь…

Соседа звали Николай Петрович. Пенсионер, он между тем работал, сторожил какой-то склад поблизости, а в свободное время вышивал крестиком. По стенам его квартиры были развешаны вышитые цветными нитками картины, изображающие старинные замки, брюлловских всадниц, букеты цветов и лесные пейзажи.

Шубин показал ему фотографию Марины.

– Да, я видел ее как-то на лестнице. Вежливая такая, но неразговорчивая. Думаю, что это была она, но может, я и ошибаюсь… И такая девушка тоже погибла? Неужели, как и он, выбросилась из окна?

– Это вы про Олега?

– Да… Это было ужасно. Ведь я очень хорошо знал их семью…

– Олег жил здесь вместе с этой девушкой?

– Нет, я бы не сказал, чтобы они здесь жили, просто бывали иногда. Ему не нравился этот район, он снимал мастерскую где-то в центре, кажется, на Арбате… Он был очень общительным человеком, жизнерадостным… Поэтому, когда мы, соседи, узнали о том, что он покончил с собой, бросился из окна, мы не поверили… У него же все было хорошо, признанный художник, не бедный…

– Может, вы слышали от него что-нибудь об этой девушке? Дело в том, что ее убили…

– Нет, я ничего такого не знаю. Да и зачем это мне, старику… У них своя жизнь…

– Кому досталась эта квартира? В ней кто-нибудь сейчас живет?

– Нет.

– Значит, у Гамовых нет наследников?

– У Людмилы, матери Олега, был сын, он старше Олега, его зовут не то Валерий, не то Василий, точно не помню. Приличный мужчина, он-то и является сейчас хозяином этой квартиры. Но здесь, я повторяю, уже длительное время никто не живет. Брат Олега живет в другом месте, хотя и приезжает сюда приблизительно раз в неделю, следит за квартирой, но жильцов, насколько я понял, пускать не хочет. Он был очень привязан к матери, но с ее вторым мужем у него отношения не сложились…

– Значит, Олег и Валерий (или Василий) – единоутробные братья?

– Можно и так сказать, они были очень привязаны друг к другу, несмотря на то что жили врозь. Валерий этот рано ушел из семьи, начал работать, потом поступил в институт, кажется, даже отслужил в армии, а Олежка учился на художника. Людмила рассказывала, что старший сын помогал ей, когда она копила деньги на машину… Да у нее вообще хорошие дети. Знаете, может быть, даже и лучше, что она не дожила до того страшного дня, когда Олег совершил такое над собой…

– Он не был наркоманом?

– Нет-нет, даже и не думайте… Никто не знает, почему так случилось…

– Это не убийство?

– Милиция приезжала, конечно, все как положено. Нас, соседей, расспрашивали, не слышали ли мы чего, не видели, но, вероятно, пришли к выводу, что это было все-таки самоубийство.

– А где его картины?

– Думаю, что большую часть их его брат перевез сюда, домой, а часть Олег продал незадолго до того, как все это случилось, ему деньги были нужны… Я сам лично слышал, как к нему приезжали какие-то люди, иностранцы, у меня же лоджия прямо над ними… Говорили на немецком языке, смеялись, шутили… И это не первый раз, его картины ценили на Западе.

– Наверное, его картины дорого стоят…

– Тыщи долларов, – уверенно кивнул Николай Петрович. – Но это ведь какой труд! Каждый листик выписывать… каждый цветок…

– А его брат картинами Олега не торгует?

– Не знаю, но думаю, что нет. Ведь картины – это все, что осталось от Олега.

– И где же нам найти Валерия?

– Адреса я его не знаю, да и фамилия у него другая…

– Когда вы видели его в последний раз?

– Давненько я его не видел… Весной, в мае или апреле последний раз… Знаете, он мне ключи от квартиры оставил, чтобы я присматривал. Ведь всякое бывает, вдруг труба лопнет и затопит квартиру… А там же картины!