Давай поиграем, дракон! - Даха Тараторина

— Ленора, дорогая, ты же сильная женщина! Не хочешь умереть достойно?

— Предпочту недостойно, но попозже, — в ответ в Зинерву полетел тусклый энергетический шар. Ведьма с лёгкостью шевельнула рукой, и змей кинулся наперерез, отбивая сгусток магии головой.

— Может тебе поговорить с ней, милая? — предположил Сэм. — Вы ведь подруги.

Ленора скептически скривилась, но спорить не стала:

— Зинерва! Может поговорим, а?

— Говори, — дозволила ведьма.

Воспользовавшись моментом, агент приложила палец к губам, взглядом указала на потолок и по-пластунски преодолела расстояние до опрокинутого змеем стола; съёжилась за ним, выжидая момент, когда их истинный враг окажется в нужном месте, и до боли стискивая непривычное оружие. Зинерва стояла совсем близко, если мерять выстрелами, ни за чем не пряталась, не убегала. Верный глок решил бы проблему за доли секунды, меч же… Проклятье! Пацифистские замашки Лео оказались заразительны: воткнуть остриё по ребро старухи внезапно показалось невероятно сложной задачей.

Ленора тем временем ответственно отвлекала ведьму, заставляя змея вытянуться в высоту и расфокусированно раскачиваться из стороны в сторону.

— Говори?! Это ты должна говорить! С чего вдруг ты натравила на нас эту ползучую гадость?

Зинерва, будто опомнившись, плавным движением руки поторопила змея, заставив Ангуссонов сделать ещё круг по залу.

— Милая, давай в следующий раз выберем в друзья кого попроще? — Сэм пропустил над головой удар мощного хвоста только благодаря тому, что согнулся пополам от усталости. — Да и вообще нужны ли нам друзья? У нас отличные отношения с горничной и садовником! — торопливо закончил он, хватаясь за руку жены и залезая под свалившийся с потолка кусок мозаики, щитом отделяющий их от свивающегося кольцами палача. — Да и с невесткой ты подружилась.

— Я похожа на злодейку, готовую рассказать врагу свой коварный план? — Зинерва нарисовала в воздухе круг, и змей повиновался, зажимая в объятиях Ангуссонов, отсиживающихся укрытии. Мозаика пошла мелкими трещинками, готовясь лопнуть: долго не выдержит.

— С каких пор мы стали врагами?! — Ленора встретилась глазами с Пижмой и мотнула головой в сторону двери: беги. Агент ответила крайне однозначно символизирующим отказ жестом. Свекровь отзеркалила его и провела пальцем по горлу. Агент лишь пожала плечами в ответ: если сдохнем, то все вместе, что уж.

— Обстоятельства, дорогая. Обстоятельства, — туманно изрекла Зинерва, давя зевоту и сладко сонно жмурясь, пока её питомец усиливал хватку. Мозаичный кусок потолка развалился на части, соскальзывая с гладких чешуйчатых колец. Ленора и Сэм, прижавшись друг к другу спинами, сцепили пальцы. Глаза змея впервые заблестели живым, и это живое было голодом. — Честное слово, если бы не они, мы стали бы подругами. Мне всегда нравилась дружить с женщинами твоего рода. Уверена, твоя новая невестка тоже… Кстати, где она?

— И правда, где она? — сделала вид, что изумилась Ленора. — Сэм, ты видел Пижму?

— Неа, — с наслаждением протянул Сэм, улыбаясь девушке, которую прекрасно видел со своего места.

— Может упала?

— Или сбежала?

— Или она тут где-то? Посмотри, не завалялась под ногами? — перебивали друг друга супруги, словно над ними не нависала голодная пасть, а змеиные кольца не стискивали грудь так сильно, что вдохнуть становилось невозможным.

Плохой момент, плохой. Не вскакивать, не кричать «А вот и я!», хоть и жутко хочется. Ждать, терпеть и выискивать мгновение слабости, миг, когда старуха отвлечётся, например, зевая и подпуская агента ближе ещё на пару метров, как произошло только что. Терпеть и ждать. Ждать. Ждать…

Румяный, улыбчивый толстячок Сэм побледнел сильнее супруги и уже не отпускал шуточки, а лишь тяжело, мелко дышал… пытался вдохнуть; Ленора обвисла на кольцах монстра, изменив своей идеальной осанке, пряча налитые кровью глаза.

Зинерва зорко смотрела по сторонам, ожидая нападения из каждого угла, одной рукой продолжая накручивать узоры паутины в воздухе, заставляя монстра грузно двигаться, убивая тех, кто так и не успел стать для Пижмы семьёй. Вторую руку ведьма держала наготове: испепелить на месте лишённую магии девчонку, уничтожить на корню любую попытку спасти горячо любимую подругу.

Ждать. Ждать. Жда-а-а-ать… Медленно и тягуче, как переливы золотой чешуи огромного змея.

Убить, убить, убить… Кинуться на старуху с мечом не так сложно, так почему же она медлит? Почему меч, чёрт бы его побрал, дрожит в руке?

Потому что Леонард нашёл бы другой способ. Потому что выход есть всегда.

— Эй! — меч, глухо звякнув, подлетел к ногам старухи одновременно с тем, как Пижма, не таясь, вышла ей навстречу. Старуха рефлекторно отшатнулась.

— А ты не очень умная девочка, да? — растянула тонкие губы Зинерва, делая пару шагов назад. — Ты правда думаешь, что я пощажу тебя? После всего, что ты здесь увидела?

— Вообще-то, я не об этом думаю, — агент приподняла уголок рта.

— О чём же?

— О том, что громить собственный дом — плохая идея.

— Что?

Барельеф, долгие столетия держащий в своих оковах золотого змея, был очень прочным. Как и оружие, которое он держал до поры, как драгоценный ларец. И у этого огромного, сильного, страшного существа, наконец вырвавшегося на свободу, было лишь одно слабое место — его клетка. О нет, она не имела над ним колдовской власти и не могла заставить вернуться в покинутую нишу на потолке. Она в прямом смысле была слабым местом: огромные, вычурные, дорого-богатые куски драгоценного металла держались на месте за счёт тела самого змея. И теперь лишись опоры.

А Зинерва наконец-то стала в нужном месте.

Первый кусок, пустивший трещину почти сразу после того, как змей рухнул, отвалился первым, упав аккурат к ногам старухи, заставив ту в ужасе отскочить, бросить поводок заклинания. Змей, лишённый и своей, и чужой воли, замер, как случалось всякий раз, стоило Зинерве отвлечься хотя бы на зевок. Подметившая это агент заставляла тварь петлять по залу, снова и снова сталкиваясь со стенами, разрушая и без того хлипкий свод. Второй кусок золотой цепи, поменьше, упал ближе, прорезая острым краем бедро старухи.

Ведьма взвыла — змей повторил вопль хозяйки, задёргался, отвечая на её конвульсии, давая Ангуссонам возможность выбраться.

Потолок продолжал рушиться.

Третий обломок барельефа упал, рискуя раздавить Зинерву. Четвёртый. А потом ещё и ещё, словно каменный дождь, хоронящий старую ведьму.

— Я не могу так! — уже в дверях, когда свобода дохнула обещанием жаркого дня из сада, Пижма отстала.

— Что случилось?

— Она ведь умрёт там!

Сэм кровожадно пнул жалобно скрипнувшую дверь:

— Так ей и надо!