Сады Солнца - Пол Дж. Макоули

Шри поискала следы, отпечатки подошв, но ничего не смогла заметить. Несомненно, ветер сгладил все. Затем она вышла из тени дирижабля и вскарабкалась на самый нос холма, похожего на корабль. Лесенка черных дюн между отвесными скалами уходила вдаль, терялась в оранжевой дымке. Ветер шипел на шлеме скафандра, будто статический разряд. Шри поклялась неустанно искать Авернус, а когда отыщет, убедить работать вместе, долго и плодотворно сотрудничать, но мысль о том, что придется лететь на самый край Солнечной системы, наполняла душу тоской и отчаянием.

Шри устала искать. Хватит уже. Она распорядится, чтобы Гунтера Ласки допросили с пристрастием. Старый пират наверняка знал про убежище. И со свободами Танк-тауна надо покончить раз и навсегда. А потом Шри прекратит поиски. Уже есть данные по садам Авернус, результаты допросов ее помощников, огромная интегрированная база данных по работам Авернус. Хватит идти следом. Настало время двигаться дальше.

Шри в последнее время много думала о фенотипических джунглях на Янусе. Теперь с маленькой луной возникли политические проблемы. Тихоокеанский союз захотел заселить Янус своими самыми выносливыми колонистами и дал понять, что ему не требуется согласия Евросоюза либо Великой Бразилии. Когда Шри в последний раз встречалась с Эуклидесом Пейшоту, тот брызгал слюной и половину времени потратил на проклятия в адрес наглых тихоокеанцев. Ну так прекрасно. Шри предвосхитит планы Тихоокеанского союза, переместит лабораторию на Янус, поселится в фенотипических джунглях и создаст свои джунгли. Пора уже использовать на практике все узнанное. А Эуклидесу можно пообещать богатство, дать ему львиную долю в прибылях с открытий.

На льду, твердом как алмаз, под оранжевым небом Титана профессор-доктор Шри Хон-Оуэн снова начала строить свое будущее.

Фелис Готтшалк уже отсидел пять лет за убийство. В тюремном лагере он работал в качестве «капо» – заключенного, надзирающего за другими заключенными. Перед войной преступники, совершившие акты насилия из-за недостатков или сбоев в биохимической системе мозга, подверглись бы курсам интенсивной терапии. Теперь насильники и убийцы управляли сотнями мирных протестующих, отказников, бывших политиков, лидеров движения за мир с Землей, запихнутых в смердящие туннели тюрьмы особого режима, выстроенной европейцами за Ксамбой на Рее. Не считая редких самоубийств и сидячих протестов, работа особого труда не доставляла. Бежать было невозможно. Каждому заключенному вживили в третий позвонок крохотную капсулу, не только постоянно передающую координаты, но и отрастившую псевдоаксонные волокна, проникшие в ствол спинного мозга. Эти волокна вызывали жуткие головные боли и спазмы при попытке выйти хоть на шаг за пределы тюрьмы. Как и при жизни на свободе, заключенные организовали целиком демократическое сообщество, похожее на город до войны. Большинство из принципа отказалось сотрудничать с тюремщиками, работать на фабриках, фермах или полях вакуумных организмов, но отказники вовсе не сидели без дела. Команды добровольцев убирали спальни и общественные места, ухаживали за системами жизнеобеспечения. Группки энтузиастов писали и ставили оперы, хоровые пьесы, театральные представления, организовались школы и дискуссионные клубы буквально по всем научным и художественным направлениям, велись бесконечные споры о бесконечных проблемах этики и морали.

Фелис Готтшалк не подружился ни с кем. Его, совершившего редкое и отвратительное преступление – убийство человека, – чурались люди. Фелис не участвовал в зверствах, учиняемых собратьями-капо над заключенными, – но и не препятствовал им. Многие капо проводили долгие часы в фантазиях о том, что сделают после освобождения из тюрьмы: лелеяли сложные планы мести, мечтали о состояниях, которые соберут, работая полицейскими на альянс, о райских кущах в заброшенных поселках и оазисах, которыми альянс непременно вознаградит за добросовестную помощь. Для Фелиса Готтшалка все мечты о будущем закончились вместе с миссией поиска Зи Лей. Все пошло так скверно, испортилось навсегда. Теперь осталось лишь нести наказание за неудачу, искупить и смерть брата, и самонадеянность, и глупые надежды, смертные грехи эгоизма и гордыни.

Он работал каждый день, нес одну ночную вахту за другой. Так и проходила его жизнь целых пять лет. Но однажды его позвали в административный блок и предложили либо оставаться капо до конца жизни в Ксамбе, либо вызваться добровольцем на Луну, спутник Земли, чтобы работать в новой экспериментальной тюрьме, построенной европейцами и их бразильскими союзниками, кланами Набуко и Пейшоту. После десяти лет работы Фелис получит свободу и станет гражданином Евросоюза.

Бывший шпион спросил, куда можно отправиться после освобождения. Беседовавшая с ним женщина, капитан войск Евросоюза, пожала плечами и ответила, что куда угодно.

– А смогу я отправиться на Землю?

– Если считаете, что сумеете выжить там, почему бы и нет?

В первый раз после ареста в сердце Фелиса родилась слабая искорка надежды. Он всегда мечтал вдохнуть земной воздух, пройтись под голубым небом, увидеть своими глазами леса и океаны. Конечно, Фелис не получил бы такой шанс, если бы не заслужил его. Убитый брат, Дейв‑27, когда-то сказал, что добро может вырасти из зла так же, как из грязи растут прекрасные цветы. Уже прошло пять лет искупления за злое дело. Возможно, за десять лет вина искупится полностью, Фелис очистится и сможет начать новую жизнь, найдет другой способ служить Гее и богу.

Фелис выбрал – и отправился на Луну.

Он полетел вместе с тремя такими же капо и несколькими десятками заключенных, которых отобрали европейцы: бывшими членами сената Ксамбы, правительства Багдада на Энцеладе; это были лидеры ненасильственного протеста, они удрали в Ксамбу с началом войны. Капо и заключенные провели путешествие в холодном сне, в гибернационных гробах, загруженных в трюм грузового корабля. Корабль вышел на орбиту вокруг Земли, гробы перегрузили на челнок, тот прибыл на Луну, где груз и оживили.

Фелис Готтшалк очнулся в тюремной клинике – вялый, растерянный, с горящей огнем кожей. Он не сразу понял, что пострадал от редкой нетипичной реакции при воскрешении и чуть не умер. На следующий день, когда он уже мог более или менее ясно мыслить, пришла медтехник, похожая на птичку бледнолицая старушка с лоснящимися рыжими волосами, подрезанными так, что они казались шлемом на маленькой голове. Техник принесла еще одну дозу плохих новостей, кратко, но дружелюбно рассказала о том, что у Фелиса развивается аутоиммунная болезнь, напоминающая системную волчанку.

– Ваша иммунная система атакует ваши же соединительные ткани в суставах и легких и на вашей коже. Скажите, перед тем как отправиться сюда, вы страдали от раздражения кожи?

– В тюрьме у всех были проблемы с кожей, – ответил Фелис. – Грязный воздух, и ели мы только КАВУ-пищу.

– У вас сейчас очень сильная реакция, поразившая восемьдесят процентов кожи. Я прописала вам стероиды, чтобы уменьшить воспаление. У вас также немного уменьшилась способность легких усваивать кислород из-за рубцов, появившихся от небольших воспалительных очагов. Со временем рубцевание увеличится, дышать станет тяжелее. Это повлияет на сердце, потому что в кровь будет поступать меньше кислорода, сердцу придется качать интенсивнее. К тому же у вас будет развиваться лейкемия. Ваша иммунная система начинает атаковать клетки костного мозга, производящие эритроциты – клетки, переносящие кислород. С этим я могу бороться переливанием крови. Возможно, я смогла бы излечить лейкемию пересадкой костного мозга, если бы нашелся совместимый с вами донор. Но это нелегко.