Четвертый вектор триады - Юрий Белов

— Ну что ж, давай погляжу на руконогую, — ничтоже сумняшеся пробубнил гвин. — Хотя сомневаюсь, чтобы она мне к казни аппетит перебила!

Пока стражники возились с покрывалом, Твур на карачках прополз под ноги Струму.

— Чуешь, чем пахнет? — зашептал он. — Как они на девку вылупятся, опустись на колено; я веревки твои ножичком. Не отобрали у меня, не приняли всерьез.

По толпе прошел гул — руконогую-таки извлекли и раздели. «Отец» медленно встал. Глаза его, до этого полуприкрытые, широко раскрылись, и с отвалившейся нижней губы потянулась нитка слюны.

Струм опустился на колени. Твур заработал лезвием, лихорадочно шепча:

— На крыше уже дружок нашей принцески обретается. Как этот алкан на ложе ее потянет, так бойфренд и не выдержит. Вот тут для нас самая работа начнется. Я буду алкана пугать, а ты предсмертников глуши — и к Вратам. Там они, Врата, за троном. Запах, да и отсвет сиреневый, уж ты небось и сам скумекал?

— Казнь состоится позже! — прерывающимся от возбуждения голосом провозгласил «отец». — ВСЕ ВОН! Объявляю часовое Всеобщее Бдение на Северной площади! Ослушавшимся — смерть!

Лэйм

Гнилая Чащоба

Вечер

К своему удивлению, Зазрак так и не потерял сознание.

Живот, конечно, жгло нещадно, но, ударившись коленями об пол, наш герой неожиданно почувствовал прилив сил. Руки, почти уронившие Харму, смогли удержать ее голову. В ослепших глазах вдруг замелькали тысячи цветных искр, а в тело полились пульсирующие, болезненно приятные волны. «Роса, — понял он, — первородная, без фильтров и консервации!»

Харма тоже вдыхала полным животом. Ее погасшее сознание не могло помешать телу глотать росу жадно, без разбора и меры.

«Остановиться! Надо остановиться!» — Зазрак неимоверным усилием воли прервал сладостную дрожь диафрагмы, затем встряхнул Харму и, когда её глаза приняли осмысленное выражение, поднялся.

Они были в обширном зале. Стены, бугрившиеся диковатыми барельефами, ощутимо сужались кверху, поддерживая неровный, покосившийся свод. Зал освещался замысловатыми светильниками, установленными не прямо на потолке, а в глубине маленьких отверстий по периметру. Свет, лившийся оттуда, был немыслимого белого цвета. Куда там фосфорному! Только через десять ударов зачастившего сердца до с трудом фокусирующего глаза исследователя дошло, что в отверстиях нет никаких устройств. Там были просто сквозные дырки! А светом исходило само пространство! Небо. Небо Питательного Слоя.

«Ну вот мы и тут», — крутилась в сознании бестолковая мысль. Гул сошедшей с ума крови не давал сосредоточиться, и Зазрак оторопело озирался, ожидая неведомых опасностей.

Однако ничего особенного вокруг не наблюдалось.

Пол в зале был каменным и выглядел преотвратно. Он состоял из шершавых, кривых плит, плохо подогнанных друг к другу. Вокруг пришельцев снизу дрожал над полом Знак. Тонкие сиреневые линии сочились серным дымом почти так же, как внизу, в лаборатории Хрона Лу.

За аляповым черным возвышением, закрывающим от глаз половину зала, что-то происходило. Сквозь стихающий в ушах шум начали пробиваться звуки Питательного Слоя. И звуки эти странным образом были знакомы. Если бы Зазрак услышал нечто подобное внизу, в Гвингорме, он не сомневался бы в том, что неподалеку некто сильно возбужденный, но неумелый, пытается принудить к сексу особу женского пола, оказывающую яростное сопротивление. Причем мужчина ругался совершенно так же, как Жран, получивший как-то от Чухлы коленом в пах.

Рука Хармы стиснула Зазраку локоть, и он наконец вспомнил, что не один. Взгляд подруги был очень красноречив.

— Это он, — шепнули ее побелевшие от переживаний губы, и руководитель экспедиции согласно кивнул.

Надо было принимать решение. Самым логичным было бы выскочить из-за возвышения, оторвать насильника от жертвы и утащить его в Портал. Но тогда придется и самим уходить вниз. Только появились, и назад? Обидно! А посмотреть на красоты Питательного Слоя? А хоть одним глазком глянуть ца Небо и Деревья, Птиц и Зверей?

— Ты не против, если мы отправим его вниз связанного, а сами немного задержимся? — шепнул юноша подруге.

Та нервно кивнула и попыталась унять дрожащую челюсть.

— Ну тогда держись рядом со мной, — бросил ей Зазрак и ринулся в обход препятствия.

Ксана сопротивлялась из последних сил.

Вонючее рогатое чудовище, поразительно быстро оправившееся от пинка в промежность, уже почти доволокло ее до ложа, устланного колючими шкурами.

Все события последнего времени слились для Ксаны в один кошмарный, больной сон, когда дурнота то и дело подступает к горлу, жар сменяется ознобом, а от накатывающих из подсознания ощущений и картин нет обороны.

Вымотанная страхом и отчаянием, принцесса сопротивлялась ожесточенно, но уже без надрыва, как бы по инерции. Просто «жить» и «бороться» слились для нее в одно неразделимое целое. Она чувствовала, что уступить будет равносильно смерти.

И когда откуда-то извне пришла неожиданная помощь, Ксана приняла ее как должное. Ну не могло все кончиться вот так, в противных объятиях порождения религиозных кошмаров. Не могло все быть ТАК плохо!

Внешняя сила рванула рогоносца куда-то назад и вверх, и тугой, гулкий звук удара отозвался в ушах волной мстительного торжества. Ксана скатилась с ложа и метнулась к покрывалу, валяющемуся неподалеку. И только завернувшись в приятно холодящую ткань, принцесса решилась посмотреть на спасителя.

Был он высок и светловолос. Красота черт и слегка заостренные кверху уши не оставляли сомнений в его расе.

На полу, скрючившись в три погибели, валялся неудавшийся насильник. Но взгляд эльфа был устремлен не на него. В пяти шагах, около угла тронного возвышения, застыла фигура в черном плаще с капюшоном. Форма капюшона не оставляла сомнений: голову венчали рога.

Рука эльфа была чуть приподнята, как будто собиралась взлететь к рукояти меча, возвышающейся над его правым плечом. Но на полувзмахе передумала. Эльф ждал. В каждом изгибе его тела удобно расположилась Ее Величество Готовность. Ни нетерпения, ни возбуждения, ни страха. Искренность и умиротворенность. Лучезарная искренность и молниеносная умиротворенность. Вот сейчас, через мгновение, череда событий проявит следующий поворот, и можно будет поступить соответственно. А пока есть время отдохнуть и порадоваться полноте жизни.

В уголках тонко очерченных губ притаилась улыбка. И улыбка эта ждала только повода, чтобы расцвести. И дождалась.

Рогатый незнакомец отбросил капюшон за спину и сделал шаг вперед. Руки он опускал медленно, показывая, что в них нет никакого оружия.

— Зазрак, — сказал он, прикоснувшись к своей груди.