Слуги Карающего Огня - Сергей Волков

Всюду горели леса, и дым пожаров застилал небо. Обезумевшие животные метались меж пылающих дубрав, сбивались в стада, и в тщетной надежде спастись бросались в воды рек и озер, где и тонули.

По степям двигались огромные стаи зеленой саранчи, пожирая на своем пути все — и траву, и кусты, и даже черноземный слой самой земли, превращая его в серую мелкую пыль.

В горах, не смотря на позднюю осень, шли проливные дожди, и многие реки вышли из берегов, затопив обширные земли, никогда не ведавшие о наводнениях.

Карающий Огонь терзал весь сущий мир, пугая, калеча и истребляя его обитателей. Но пуще всех страдали люди, самые разумные и умелые из жителей земных, ибо Карающий зажигал в их умах безумие, уподобляя род человеческий всем остальным живым тварям.

По всей Земле, там, где раньше мирный охотник, табунщик или оратарь вершил свои неспешные труды, ныне грохотали боевые барабаны, ревели рога, полыхали костры, и отряды воинов рыскали окрест в поисках врагов, подлинных или мнимых.

Дружины кельт-пелагов, подняв на шестах восьмиконечные знаки бога войны, двинулись в поход на ивров, полудиких жителей крайней закатной оконечности обитаемых земель, и песни кельских жрецов заглушали стоны и вопли убиваемых на порогах собственных хижин несчастных.

В землях этросов возникла смута, род пошел на род, и там, где вчера еще в теплых речных заводях нежились этросские красавицы, ныне их мужья, отцы и братья насмерть резались друг с другом, обагряя прозрачные воды кровью.

Земли ахеев постиг неурод, и ахеи целыми коленами уходили в горы, уплывали на утлых челнах и плотах на мелкие острова, в изобилии имевшиеся в Южных морях, и во множестве гибли от осенних штормов, от голода, холода, диких зверей и болезней.

Белые цоги, ночные убийцы, засели в своих горах, и совершали набеги на ослабленные и истерзанные битвами с хурами коши вагасов. Пленных цоги вели в деревянные капища, что стоят одиноко среди гигантских деревьев заповедных дубрав, и там вскрывали им жилы, пили кровь и щедро кропили ею лики своих жутких божеств, а когда пленников не хватало, в жертву приносили детей и жен своего же племени, и плач стоял по потаенным горным цогским селениям.

Вагасы, разметанные по всей Великой Степи, преследуемые хурами, растерявшие и коней, и людей, и весь кочевой скарб, иногда в отчаянии и боевом безумии вдесятером бросались на конные сотни находников, и в кровавой, неистовой рубке гибли, беря за одну свою жизнь две-три вражьих, но мести не получалось — оставшие без защитников и кормильцев вагасские семьи легко попадались в руки аров, нагрянувших вдруг в Великую Степь, и те в вволю тешились с захваченным «людским скотом», как называл плененных вагасов Ар-шер Любо Троерукий.

Основные силы аров неожидано соединились с хурами и разбив остатки вагасов, тянулись к северу, к темным родским лесам, и вряд ли в гости к родам вел свою армию Любо…

А сами роды, что ни день, сталкивались на лесных полянах то с корьевскими войскими отрядами, то с неведомыми находниками, рыскавшими в поисках добычи, а то и с дикой нелюдью, повылезавшей отовсюду, не смотря на холода. И вроде осень, время мирное, торговое, но ни одного обоза или каравана не шло по Великому Ходу, и родские вожы ломали головы, рассылали бродников-лазутчиков, пытаясь понять — что творится в мире?

А творилась в мире Великая Смута, и старый арский маг в синем плаще, что стоял на вершине Звездной Башни, притулившейся над обрывом у одной из полночных вершин Серединного хребта, знал это. Знал — но не мог ничего сделать, и слезы текли из некогда ясных и мудрых, а ныне — слабых и покрасневших очей его…

Маг не мог видеть глазами, что происходит сейчас вдалеке от него, или происходило недавно, но другое, колдовское зрение помогало ему, и он знал, что Дом Корча по ту сторону гор стоит пустым и разграбленным, что в Зул-кадаше четыре сотни зулов гонят горстку храбрецов по сухим и безводным степям к верной смерти, что Карающий Огонь, усыпленный в одном месте, жарко полыхает во многих иных, и никакой Реки Забвения не хватит, чтобы залить его.

Маг готовился к собственной смерти, ибо долг его был исполнен, а иного смысла жизни он не видел. Он отпустил оставшихся слуг, уничтожил многое из своего магического имущества — чтобы не попало после его смерти в чужие руки. Он поселил на дне пропасти, прямо под Звездной Башней, жуткое существо, сотворив его из духа горного барса и пламени костра. В назначенный час это существо должно будет испепелить своим дыханием сухое, старческое тело, закутанное в синий плащ. Тело бросится с башни вниз, а душа взметнется в высь, в иные миры, в иные дали.

Все это случится скоро, очень скоро — но не сейчас. Маг ждал важных вестей с восхода, из страны Лури, ждал гонца или посланца, но никто не спешил к одинокой башне по каменистой дороге, что вилась над обрывом, и темнело лицо Великого Веда, и самые мрачные думы одолевали его разум.

Иные вести с восхода достигали иногда Звездной Башни. Народ шу наседал на джавов, но смуглолицые жители полуденных стран у Бесцветных морей стойко сражались, отбивая наскоки находчиков. Жители Ор-х-гвана точили кривые клинки, но пока не ясно, на кого указует им Великий Жрец, что доносит до людей волю богов. Лури уходили в потаенные горные долины, а омы собирали войска, и ветер трепал их тростниковые знамена с красными знаками войны по всем перевалам полуденных отрогов Омских гор.

И в восходных землях, и в полуденных жарких странах, и на холодной полуночи, и в стороне загадочного заката — везде и всюду люди убивали людей, убивали себе подобных, тогда как никогда олень не убивает оленя, тигр не ест тигра, медведь не задирает медведя…

Вед устал ждать едва ли не больше, чем устал жить, но он не мог уйти, не получив послания, и он продолжал ждать — без надежды, без веры, но — с уверенностью, что ДОЛЖЕН ДОЖДАТЬСЯ!

Тяжелая, жуткая и кровавая осень опустилась в тот год на обитаемый мир, а за ней шла еще более тяжкая зима, и едва ли люди помнили худшее время, но никто не задумался над этим — безумие Карающего Огня жило в каждом, одних толкая на кровь, других — на бесчестие, третьих — на смерть, а кое-кого и на предательство.

Пятеро усталых и оборванных путников пробирались той порой по закатной стороне некогда Спящих, затем Проснувшихся, а ныне, стараниями этих людей Вновь Уснувших, гор. Никому из смертных не было до них дела, ибо никто и не числил их среди живущих, но кое-кто из бессмертных, богов и духов, внимательно следил за маленьким отрядом ничего не подозревающих людей, следил, но до поры, до времени — в тайне…

Маленький костерок, пляшущий меж сложенных в виде очага плоских камней еле-еле освещал лица сидевших в пещере людей. Фарн точил лезвия секиры, Зугур, тихо напевая себе под нос что-то на своем языке, чинил конскую сбрую, Шык раскладывал на куске черной кожи амулеты, брал их поочередно в руки, нашептывал деревянным, костяным и каменным фигуркам какие-то слова, гладил и складывал в котомку. Луня дремал, привалившись спиной к камням, а Гроум просто смотрел в огонь, и тонкогубый рот его кривила время от времени недобрая усмешка, но какие воспоминания посещали колдуна, что тревожило или веселило его — для всех оставалось загадкой. Гроум все больше и больше замыкался в себе, душа его, изможденная тяжелым походом и старостью, мучалась, кричала по ночам, и Луня слышал этот крик сквозь сон — словно бы где-то совсем рядом кричал попавшийся в силок заяц, а пара хорей уже кружила вокруг обреченного зверька…