📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаМосква слезам не верит - Валентин Черных

Москва слезам не верит - Валентин Черных

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 57 58 59 60 61 62 63 64 65 ... 111
Перейти на страницу:

На хлебозаводе тоже обсуждали эту ситуацию. Те, кто помоложе, были на ее стороне, работницы постарше – сторонились, а одна, когда Людмила с ней заговорила, отрезала:

– С суками не разговариваю.

К Гурину на хлебозаводе относились хорошо. Женщинам нравился простой, бесхитростный парень, не задавака, хоть и чемпион мира. А то, что пьет, – беда, конечно, но у многих мужья пили, они же не выгоняли их.

Людмила уволилась с хлебозавода. Теперь у нее была квартира, мебель, самая модная одежда – из той, что Гурин привозил из-за рубежа. Вещи похуже она распродавала, получше оставляла себе. Наконец-то она, как любая москвичка, могла выбирать работу, а не идти туда, куда брали лимитчиц.

После хлебозавода устроилась кассиром на автовокзал, откуда автобусы уходили в рейсы по подмосковным городам. Некоторое время Людмила присматривалась к более опытным кассирам и скоро освоила их приемы. Кассу надо было открыть чуть позже, продавать билеты не торопясь, чтобы скопилась очередь. Приближалось время отправления автобуса, очередь начинала нервничать. И тогда она начинала работать быстро. В спешке уже никто не пересчитывал сдачу. И скандалов не было. Ну, недополучил десять копеек – спешила кассирша, могла ошибиться. В месяц у Людмилы набегало еще три-четыре зарплаты. Появился даже азарт – ни дня без прибыли! И все-таки она нарвалась. Пожилой капитан милиции, который ходил в штатском и работал в Отделе борьбы с хищениями социалистической собственности, в так называемом ОБХСС, составил протокол. Пришлось оправдываться, даже поплакать. Теперь она всматривалась в лица, но капитан, выждав две недели, поставил вместо себя в очередь молодого лейтенанта. Она и подумать не могла, что волосатый парень в замшевой куртке – работник милиции. И снова был составлен протокол. Капитан не возмущался, ничего не требовал, но после их ухода начальник автобусной станции потребовал:

– Людмила, уходи! Я навел справки. Это клещ, от которого не избавишься. Он одну автобазу пять лет раскручивал и половину народа там пересажал.

Людмила подала заявление по собственному желанию. Некоторое время не работала, потом устроилась в химчистку-прачечную рядом с домом, на небольшую, правда, зарплату. Эту работу она рассматривала как временную, денег ей хватало. Пока жила с Гуриным и работала на автовокзале, сумела положить на сберегательную книжку пять тысяч рублей. Проценты ей давали еще одну среднюю зарплату. И в химчистке удавалось прирабатывать. Появились свои клиенты, которые за быстроту и хорошее отношение платили без квитанций. Правда, приходилось делиться с другими, но и ей оставалось достаточно. Жизнь устраивалась. Конечно, хотелось выйти замуж, но она не торопилась, присматривалась, боялась еще раз ошибиться.

Теперь она обращала внимание на пятидесятилетних: пусть будет постарше, но уже устроенный в жизни. Если мужчина приходил в химчистку несколько раз, она его запоминала, особенно если он сдавал только мужские вещи – значит, был или вдовец, или разведенный, или старый холостяк. Категория старых холостяков ее устраивала меньше всего. Эти имели свои привычки, свои странности, с которыми не хотели расставаться. Она с одним таким познакомилась. На квитанции был записан его адрес, и Людмила якобы случайно встретилась с ним невдалеке от его дома. Он выгуливал собаку. Людмила похвалила собаку – полную, мрачноватую ротвейлершу, но, когда попыталась ее погладить, псина мгновенно перехватила ее руку и предупреждающе сжала зубами.

Месяца через три он пригласил Людмилу на чашку чая. Жил он, вероятно, хорошо, в квартире стояла мягкая мебель – такие финские гарнитуры только появились в Москве. Значит, заменил старую, которую, возможно, вывез на дачу. Так и оказалось, он имел дачу, доставшуюся ему в наследство от матери. Все прошло по привычному уже сценарию. Было итальянское «Чинзано», фрукты. Она ничего о нем не знала, а он не рассказывал. Людмила осмотрела книжные полки: несколько из них были заставлены техническими справочниками, журналами по физике. Из художественной литературы – Хемингуэй, Лем, Ремарк, подборка журналов «Иностранная литература» за последний год. Технарь, решила она, и не ошиблась. Уже потом выяснилось, что он доктор наук, работает в конструкторском бюро по космическим двигателям.

Людмила села на тахту, он присел рядом и стал расстегивать пуговицы на ее блузке.

– Стели, – предложила она. – Я в ванную.

Выйдя из ванной, отметила, что он застелил тахту свежими простынями с метками ее прачечной. По тому, как он торопился, поняла, что эти упражнения ненадолго. Так и случилось. В его возрасте, чтобы продолжить, потребуется минут сорок отдыха, подумала Людмила, но ошиблась. Доктор наук выкурил сигарету, надел спортивный костюм и сел к письменному столу.

– Это что-то новенькое, – усмехнулась она. – Так со мной еще не поступали. К тому же ты не выполнил и половины своей работы.

– Извини, – ответил он. – После такого я хорошо мыслю.

Ей ничего не оставалось, как поспать. Когда она проснулась, он продолжал работать за столом. Но все же, когда она собралась уходить, пошел провожать, взяв собаку для вечерней прогулки.

Это был вялотекущий роман, однажды он не звонил два месяца, и, когда снова появился в прачечной, Людмила полюбопытствовала:

– Это понимать как развод?

– Я был в командировке.

Встречи возобновились. В его квартире пахло псиной, на коврах валялись кости. Стол, подоконники, журнальный столик были завалены папками. Она попыталась убрать квартиру.

– Ничего не трогай, – предупредил он.

– А если женщина, на которой ты женишься, не захочет жить в этом бардаке?

– Я на такой женщине не женюсь. Я вообще никогда не женюсь.

– И тебе не хочется семьи, детей?

– Семьи не хочется. У меня есть лаборатория. К тому же на работе я пропускаю через себя от восьмидесяти до ста десяти человек в день. Дома предпочитаю молчать и никого не видеть.

– И меня тоже?

– Тебя я хочу видеть, но не чрезмерно, то есть не каждый день.

Можно было, конечно, обидеться, но на нервных и сумасшедших Людмила давно приучила себя не обижаться. А с этим даже говорить было неинтересно ни о чем. В театры он не ходил, только иногда она вытаскивала его в ближайший кинотеатр. Он смотрел минут двадцать, остальное время ожидал ее в скверике.

– Тебе неинтересно? – спрашивала она.

– Неинтересно, потому что все делается по нескольким стереотипам. Достаточно пятнадцати минут, чтобы понять.

– А что было дальше, когда ты вышел? – допытывалась она.

Он пересказывал абсолютно точно, что происходило в фильме.

– А как ты угадываешь?

– Ничего угадывать не надо, – объяснял он. – Нужен системный подход. В первые пятнадцать минут авторы обычно представляют всех героев. Есть два варианта: американский и русский. Американский положительный герой обычно побеждает и остается живым. Русский положительный герой побеждает и гибнет. Кто с кем встретится, какие ловушки подставит – все заранее просчитывается. Мне это неинтересно.

1 ... 57 58 59 60 61 62 63 64 65 ... 111
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?